Полевая дорога, по которой они ехали, состыковалась с асфальтной. 52.231420, 33.398062 – высветились цифры навигатора, который обновлял их автоматически через равные промежутки времени.

– Шеф, нам бы вертолет, – подал голос Яков.

– Нет сейчас вертолетов для нас, Яков, – коротко сказал Худных. – Ты думаешь, одного тебя прикрывать надо? Да и садят они вертушки из ПЗРК. Недооценили мы их. Крепко недооценили.

Бойцы переглянулись, понимая слова шефа.

– Там ДПР с половинным боезапасом по патронам, – продолжал шеф. – Только без огнемета уже. И БР без повреждений. Вы его в действии видели? – попытался ободрить их шеф. – Нет? Увидите. Вопросы?

– Нет вопросов, – ответил Яков.

– Да, шеф, понятно все. Спасибо, – сказал Сагитай.

На душе действительно стало полегче. Все-таки они не одни едут сейчас по этим опустошенным землям, за ними еще кто-то есть. Пусть и не вертолет с ракетами и автоматическими пушками, но тоже сила. Сагитай зевнул. Он спал меньше всего: в прошлую ночь под утро пару часов, а сейчас уже за полдень. Потрясение и нервное напряжение давали о себе знать. Скоро наступят сумерки, в это время у невыспавшегося человека, хочет он того или нет, снижаются реакция, сила и скорость, а это может стоить жизни, особенно сейчас. Но ведь есть же военная медицина как раз для таких случаев? У Якова сто процентов есть.

– Слушай, Яков. Давай с тобой по таблетке от усталости примем? – предложил Сагитай.

Современные таблетки от усталости – это не те таблетки вроде «Мезокарба», он же «Синдокарб», которые были разработаны десятки лет назад, покрылись пылью, поменяли цвет и эффективность. Вооруженные самым новым и самым современным оружием, бойцы из отдельного формирования, закрепленные за Алексеем Викторовичем Худных, не нуждались ни в чем, если соответствовали требованиям шефа и исправно таскали каштаны из огня. Конечно, у Якова нашлась и медицина. Пошарив под сиденьем, он вытащил небольшой плоский пластиковый оранжевый чемоданчик, и, щелкнув застежками, открыл его. Кроме стандартных перевязочных материалов, впечатанных в свои места жгутов, перевязки, упаковок с таблетками, в чемоданчике также находилась еще одна квадратная аптечка размером чуть больше пачки сигарет. Убрав большой чемодан обратно, Яков оставил маленькую аптечку при себе и, выдохнув, словно решался на нечто очень опасное, открыл ее. В пазах с одной стороны стояло восемь темно-зеленых прозрачных одноразовых пластиковых шприцов, а с другой – опять же в своих отдельных пазах-ячейках – четыре белые овальные капсулы и четыре красные.

– Эт че? – на секунду потеряв управление, расширил глаза Сагитай.

Мимо проплыла табличка населенного пункта Очкино.

– Это сила, блат, – оговорился и тут же улыбнулся Яков.

В каком бы смысле он ни использовал слово «блат», оно подходило в любом варианте.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Сагитай.

– Это, – Яков указал на темно-зеленые одноразовые мягкие шприцы без плунжеров, которые надо сдавливать, чтобы впрыснуть содержимое, – на случай, если ты уже мертв, но еще по большому счет цел. Например, смерть под лучом, от сильной дозы радиации. По сути, организм уже мертв, боли дикие, понос кровавый, зрение плывет, но, чем умереть, ты можешь вколоть в себя эту зелень и еще полдня или больше ходить, бегать, командовать, сохранять жизни другим, доносить разведданные. В общем, конечная, – Яков ткнул пальцем в следующее. – Красные таблетки, если ты обгорел, сломан, контужен на все тело, мясорубка кругом, в общем, ни боли, ни паники, мобилизация полнейшая. Силы столько дает, что – поверишь? – голыми руками рельсы гнуть будешь. Злости тоже полно становится. Так она работает. Одна дает ненадолго, на час примерно, если сил достаточно, если мало, то полчаса или меньше, в общем, тут с дозой осторожно надо, может и сердце порвать, и крыша поехать, поэтому не больше одной за раз.

Он перевел палец на следующее.

– Белое. Это как раз наш случай. Из человека-мыши превращает в человека-кошку. Все вижу, все слышу, все понимаю, есть, спать не хочу, почти ничего не боюсь, но на рожон не лезу. Обезболивания тут нет. Работает двое суток, но если часто принимать, то сутки.

– О-о-о, – протянул Сагитай. – Хорошо! Давай.

Он протянул руку. Яков кивнул и выщелкнул одну таблетку ему на ладонь. Еще одну взял себе, закрыл коробочку и кинул ее в бардачок, где на мгновение мелькнула солидная рукоять пистолета. Дорога резко повернула налево и вдоль нее мелькнула перечеркнутая табличка населенного пункта Очкино.

– Ну, будем, – сказал Сагитай и зажевал таблетку, пробуя незнакомый вкус. – Хм, приятная… апельсиновая, – заметил он.

То же самое сделал Яков. Некоторое время они молчали, прислушиваясь к своим ощущениям. Водитель поднажал на газ, и «Тойота», словно сбросив оцепенение, понеслась по пустынной дороге на юг. Справа, но уже на приличном отдалении маячили лесные массивы, слева клетки полей, тоже достаточно далеко, настроение улучшилось, словно отдохнул и только сел за руль. Звуки, которых не замечал раньше, стали четче. Бряцанье железок в кузове, потрескивание и дребезжание какого-то элемента панели, ветер, со свистом разрезаемый антенной внедорожника, приятное, уже не голубое, но синеющее небо с редкими облаками. Стало спокойно и хорошо.

– Как ты думаешь, он еще идет за нами? – оформил основную мысль Сагитай.

Яков спохватился и полез за коробкой с боеприпасами.

– Никогда такого не было, чтобы перезарядиться забыл, – посетовал он, словно не замечая вопроса напарника.

Быстро снарядив магазин, он принялся крутиться в кабине, вытаскивая из карманов всякий полезных хлам и забивая его гранатами для своей «Леры». Ленту он решил снять, поскольку она крайне неудобно держалась на нем, постоянно соскальзывала, кособочилась и увеличивала и без того объемную фигуру человека. При его габаритах и обмундировании все телодвижения происходили шумно. Кресло под ним поскрипывало и дергалось, но Яков, вошел в какой-то боевой раж и затаривался боеприпасами по полной.

– Так что думаешь? – переспросил Сагитай.

– А? – по инерции переспросил Яков. – А что, я не ответил? Идет, я думаю, за нами. Мы его расколупали будь здоров, только ненадолго. Наверное, на пару минут. Я вот думаю, если его постоянно под огнем держать, так, может, и хватит боеприпасов на один его рот? Накормить, чтобы хватило.

Яков наконец-то сел. Шлем он снял, и теперь его белокурые волосы словно освещали кабину. «А ведь он еще молодой», – вдруг поймал себя на мысли Сагитай. – Значит, и я молодой еще… Только снаружи чуть-чуть старый». Он усмехнулся. Мысль была неожиданная и несвойственная ему. Действительно, разница между ними была пять лет, но сейчас Яков напоминал ему широкоплечего и рослого мальчишку, в то время как себя он чувствовал осторожным и, чего уж говорить, более опытным зверем. Трофим, до этого времени сидевший неподвижно, уже начал шевелить рукой в подсумке и искать хлеб.

– О, Док зашевелился, – улыбнулся Яков. – Сейчас хлеба ему накрошу.

Машина проезжала следующий населенный пункт, на улице повернул в их сторону голову человек, а деревья и трава были выжжены, словно пожаром. Бойцы проследили за ним глазами. «Кривоносовка» – гласила синяя табличка. Проехав дальше, пользуясь картой, отображаемой на планшете, Сагитай свернул направо, на полевую, чтобы сократить расстояние до населенного пункта Бирино, который должен был располагаться через восемь километров, если ехать по прямой. Машина, поднимая пыль, понеслась по полевой дороге. Справа и слева только мелкая степная трава, потерявшая насыщенный цвет и запах. Они понимали, что оставляют приметный след, который видно издалека, но ехать по асфальту и терять кучу времени было совсем ни к чему.

– За нами хвост, – внимательно наблюдая некоторое время в зеркало заднего вида за происходящим, сказал Сагитай.

– Он?

– Нет. Машина какая-то. Наверное, из Кривоносовки, – ответил Сагитай.

– Надо встретить, – уверенно сказал Яков.