– Вижу, Док, что на боковую хочешь. Ты-то хоть скажи подробнее, по какому делу сюда пришел? – спросил Моль.

– Мне в лабораторию надо, сюда, в подземку. Я думаю, он отсюда вышел, Али-баба который. Ты ж знаешь, что новый вид зомби появился? – спросил Трофим. – Это вот этот штамм.

– Да знаем, Калмык рассказал. Страшное дело. Мы тут все «кристаллами» перешиты, почти. Каждое утро жарки на кладбище прочесываем, у сталкеров втридорога берем, – он хмыкнул. – Хитрованы чертовы. Так если ты в подземку хочешь, то не пройти туда теперь. Заперлись они изнутри.

– Как заперлись? – опешил Трофим.

– Да так. Мы потихоньку таскали оттуда артефакты. Иногда где-то что-то стукнет, грюкнет, но на глаза не показывались. На ночь, естественно, запираем, а с утра опять шарим осторожно, но вот как-то с утра сунулись туда, а там заперто. Надежно так. Стучали, стучали, вон бревно притащили, таранили, думали, может, придвинуто чем, – сталкер махнул рукой. – Бесполезно. Они на засов заперлись. Такие ворота только взрывать надо, но что-то мы еще не готовы морально. Если возня с ними начнется… В общем, сами снаружи сваркой прихватили и ждем пока.

– Вскрывать надо, – твердо сказал Трофим. – Вирус делает носителей крайне агрессивными и живучими, при этом он поселяется исключительно на живых, значит, и мозг человека, пораженный им, функционирует по-прежнему. Я слышал, как они говорят, это практически полноценные люди. Не знаю, какой механизм захвата и копирования он использует, но он работает практически моментально, тех, кого опознали, пропали всего несколько дней или неделю назад.

– А кто опознавал? – спросил Якорь, стоящий за чертой освещения костра.

– Кабан долговский опознал своего, Калмык опознал.

– Я еще Ветерка видел, – вмешался Хорь, сидевший в рядах сталкеров вокруг костра. – Ветерок поисковиком был, у Рыжего леса свой маршрут имел.

Сталкеры на минуту замолчали, погруженные в свои мысли в свете костра, ровно горящего и изредка выстреливающего короткую искру в поднимающийся поток воздуха.

– Но мы-то сейчас с «кристаллами» ходим, – сказал Моль, – нас так просто не возьмешь.

– Если сделать простой расчет той скорости, с которой он размножается, с того дня, как он вышел отсюда, – Трофим показал пальцем за спину направление, в котором располагался вход в подземную лабораторию, – а это дней десять назад, то еще через десять дней будет двести носителей, еще через десять тысяча. Вооруженных и бессмертных. Они просто придут сюда и снимут с нас эти побрякушки.

Трофим не смотрел на сталкеров, внимающих его словам. Внезапно чувство опасности стало таким острым, что даже костер вытянулся узким длинным пламенем, словно свечка, и замерцал темно-оранжевым цветом. Сталкеры переглянулись, кто-то для успокоения пощупал оружие, кто-то прикусил губу, кто-то, вздрогнув, полез за сигаретами.

– Завтра мы снимем сварку, – громко сказал Якорь, нарушив подавляющую тишину, которая норовила влезть в душу каждого сталкера и поселить там зерно нового страха. – Если надо, пойдем с тобой. Столько человек, сколько надо.

– Не надо никого. Кабан сказал, в лабораторию все зомби с округи спустились, это сотни две, наверное, если прикинуть, стрелять начнем… – Трофим отрицательно покачал головой, показывая, что это совершенно не вариант. – Я с ними поговорить попробую. Вы мне только продуктов дайте побольше, а там посмотрим.

– Добро, Док. Будет все, как скажешь, – кивнул Якорь, прикуривая сигарету. – Моль, отведи его в мою землянку, пусть выспится человек.

Утром Трофим стоял перед черными двустворчатыми железными воротами с кованым и покрашенным в черное гербом Советского Союза. Ранее наложенную сварку срезали газом, и теперь остывшие капли металла черными кляксами лежали на бетонном полу в свете принесенного сюда фонаря. Ученый с доверху набитым рюкзаком и двумя мешками еды приставил их к железной двери. Населявший носителей вирус на расстоянии чувствовал и живые организмы, и источник энергии, это ученый знал и не торопился стучать в неприступное железо. Нужно было просто ждать. В конце концов, такое количество продовольствия рано или поздно заинтересует ходячих, и тогда они начнут диалог. Трофим сел на рюкзак, обложенный тишиной. Он попросил сталкеров уйти и не показываться, по крайней мере до вечера, не шуметь и не заглядывать к нему. Минуты шли за минутами, складываясь в часы. Трофим уже несколько раз менял положение, пару раз прошелся, поприседал, отжался, чтобы хоть как-то убить время. Наконец ему показалось, что за дверями что-то происходит. Как будто какое-то движение, а точнее, изменение прежнего представляемого пространства за воротами. Он встал, прочистил горло и громко произнес:

– Я Док, откройте.

С той стороны как будто бы что-то шевельнулось. Определенно было движение, Трофим слышал, как кто-то подошел ближе к дверям.

– Я принес еду. Юрок меня знает, мне нужно здесь пройти.

Еще одно шевеленье и тишина.

– Вы меня слышите? Юрок здесь? Обмен, я предлагаю обмен!

Снова тишина. «Ладно, подождем, потерпим. Вы ребята сейчас смышленые, понимаете, что к чему. Так просто такие пайки не упустите», – думал Трофим. Внезапно, словно подслушав его мысли, раздался щелчок проворачиваемого затвора. Трофим схватил рюкзак и мешки и отошел на пару метров, показывая, что с ним сначала нужно поговорить. В темноте проема показалась высокая худая фигура в рваной куртке и штанах. Лицо с ввалившимися блестящими, как будто кукольными, глазами, аккуратно заштопанными вирусом старыми шрамами, практически лысая голова, длинные желтые и чистые пальцы. Третья категория – сразу определил Трофим. Третья категория была разумной, колония настолько освоилась с телом носителя, что законсервированные ранее части мозга теперь снова начали функционировать, восстанавливая знания и память носителя.

– Здравствуй, – начал Трофим.

Зомби вместо ответа лишь шире открыл дверь и отошел. Трофим двинулся в темноту, в которой он уже когда-то был. Широкий ангар с множеством аномалий встретил его шипением, потрескиванием и едва заметными искрами влетевших в жарки пылинок, вызванных открыванием и закрыванием за ним дверей. Аномалий как будто стало меньше. Или показалось? Наверное, отсутствие артефактов делало эту территорию как будто более спокойной, но, очевидно, ничуть не менее коварной. Открывший ему высокий зомби закрыл за ним дверь, со скрипом провернув колесо засова, и пошел вглубь помещений. Ученый, как есть, с мешками и рюкзаком пошел за ним, светя ему в спину и время от времени освещая пространство по сторонам. В подземелье было не так уж и темно, странным образом его глаза различили далекую включенную лампу над входом в один из нескольких проходов. Именно к этому проходу и повел его мертвец. Пройдя к дверному проему, за которым открывались лестничные пролеты, теперь уже освещенные полноценно электрическим светом, Трофим выключил налобный фонарь. Мертвецы восстановили электричество, у них было достаточно времени, а главное, среди них оказались действительно полноценно восстановленные экземпляры, как минимум умом, хотя возможно и не было сложно это сделать, но в любом случае, когда они были здесь с Молем, ничего не работало. Зомби повел его по одному из подземных этажей, на котором он ранее не был. Длинный, мрачный коридор с множеством дверей. Неяркие лампы освещения горели через каждые двадцать, тридцать метров, создавая темные пространства там, где не доставал их свет. Чтобы лучше себя чувствовать, Трофим включил фонарь, заглядывая в некоторые открытые двери комнат, пытаясь угадать их предназначение. За одной из дверей он разглядел половину скелета, женского скелета. Другую половину он не видел, поскольку дверь была недостаточно открыта. Вероятно, это был предыдущий сотрудник секретной лаборатории, со времени утраты которого прошло более тридцати лет.

Наконец мертвец остановился возле приоткрытой двери, в которой горел свет. Развернувшись, он протянул руку к мешку с продуктами. Трофим отдал ему один. Мертвец легко взвалил его на спину и пошел прочь, проводив его взглядом, ученый выдохнул и, выразив учтивость, постучав в открытую дверь, вошел. Комната представляла собой небольшой, даже тесный кабинет, по правую сторону которого стояло два больших книжных шкафа, занимая место до противоположной входу стены, на которой была нарисована картина, имитирующая открытое окно, за которым виднелся залитый солнцем луг, несколько коров и мальчишка-пастушок в соломенной шляпе, завалившийся на спину и с соломинкой в зубах смотрящий в небо. Посередине небольшой стол с телефонным аппаратом, низкая настольная лампа с зеленым старомодным абажуром-гармошкой, деревянный стул, коричневый кожаный диван справа от стола и еще один шкаф со стеклянными дверцами с правой стены от входа. На диване сидел знакомый ему мертвец, который однажды представился ему как Юрок. Перед ним лежала толстая книга, открытая посередине. Куртку новичка он снял и теперь сидел в большой байковой клетчатой рубашке. Поскольку капюшона на нем не было, Трофим смог наконец определить его ранее прижизненный возраст. Лет двадцать с небольшим, совсем еще молодой, коричневые волосы, хоть и грязные, но без мусора, аккуратно причесаны. На вид в этом освещении он, так же как и в первую их встречу, показался просто живым человеком, но кукольные не мигающие глаза, которые ученый уже начал видеть и четко определять по ним зомби, указывали, что перед ним все-таки мертвец.