Через пару недель Тархан был уже глубоко. Очень. Тут даже тьма то была, то исчезала. Это были нестабильные ярусы. Сила тварей тут была то огромной, то мизерной. Давление на тело то резко возникало, то также резко падало. А насекомые….Их было в некоторых местах аномально много. Они просто кучковались в некоторых частях Яруса. Ответ Тархан нашел скоро. И он тоже был довольно очевиден.

Слишком много сильных насекомых одного вида любят находиться там, где имеют доступ к телу своего первопредка, или другим сильным особям, наиболее близким к первопредку. И, соответственно, эти самые насекомые обладают гораздо более выраженной силой, чем такие же, но в других местах. Их кровь сильнее, их жизненная сила плотнее – и уж это ощутить Тархан мог теперь легко.

Тархан спустился в один из провалов, кишащих сколопендрами. Не самая сильная тварь Подземелья, но очень живучая.

Стены провала источали тяжелое, гнетущее давление, смешанное с отчетливой аурой страха, аурой превосходящего по мощи существа. На живого она бы подействовала, но не на Тархана. И со своей задачей это место, этот спуск вниз справлялся. Никто, кроме особо сильных особей сколопендр, сюда не спускался. Троицу дроу Тархан потерял в схватках с тьмой этих тварей, да, собственно, они ему уже были и не нужны.

Спускался вниз он один, не поднимая ни одной мертвой твари. Раньше, будучи живым, из подобных мест он бы бежал без оглядки, – это был не его уровень, но не теперь. Теперь его тело было хоть и разрушаемым, но восстанавливалось очень легко, а закон…Закон нивелировал разницу в силе. Кроме того, еще была энергия холода, наполнявшая его – она делала его атаки еще неприятнее для живых существ.

Назвать полноценным ярусом это место Тархан бы не мог при всем желании: это был…углубленный закуток-лабиринт из больших пещер, связанных толстыми тоннелями.

Это место пропахло смертью и распадом.

Когда-то тут очевидно произошла совершенно немыслимых масштабов бойня, в которой погибли десятки тысяч крупных, больше ездового ящера, сколопендр. Их хитиновые панцири, разорванные, разбросанные и давно распавшиеся на куски валялись везде. Шагу нельзя было ступить, чтобы не хрустнуло что-то под ногой.

Неожиданной находкой оказался череп огромной рогатой твари, от которой исходила странная энергия. Незнакомая Тархану. Эта энергия будто плавила воздух вокруг себя. Немного поодаль валялся её скелет – по размерам она не уступала самому Тархану. Вот только что это за раса – он не знал.

И, пожалуй, впервые он ощутил опасность. Да, касаться этого черепа ему было нельзя. Поэтому он лишь посмотрел, прислушался к нему и…пошел дальше. Он был тут не для того, чтобы разгадывать загадки давно прошедших битв. Он должен был найти труп первопредка.

И он нашел. В крупной пещере, в центре которой был небольшой, всего в пару шагов разлом. Там лежал труп большой, но не огромной сколопендры – всего лишь пару десятков шагов в длину, и пяток в ширину. В подземелье была масса тварей крупнее и одновременно слабее. Потому размер вовсе не означал силу.

Вокруг первопредка были раскиданы сотни рогатых скелетов – какие покрупнее, какие помельче. И никаких доспехов или оружия у них не было – даже обломков или заржавевших кусков. Просто тела.

Не все из них источали ауру, подобную той, которую он ощутил в рогатом черепе, но некоторые тоже плавили вокруг себя воздух.

Первопредок был мертв окончательно и бесповоротно. Огромный сгусткок энергии смерти его тело до сих пор выделяло в воздух.

Он обошел его по кругу, перешагивая через скелеты рогатых. Его интересовал этот небольшой разлом – с десяток шагов в длину. И вот заглянув в него, Тархан ощутил жуткое чувство, что смотрит в какую-то бездну. Внутри клубилась тьма и под ней что-то еще. И выглядело это так, будто это “что-то” еще пытается пробиться через слой тьмы. Вначале он хотел бросить туда скелет рогатой твари и посмотреть, что произойдет, но потом резко передумал.

Расчистив пространство вокруг первопредка-сколопендры он сел на пол. Сел не близко, шагах в сорока, потому что от панциря сколопендры шагах в десяти шел жуткий холод и мощная аура давления и страха, будто этот жуткий хищник вот-вот возьмет и бросится на незваного гостя, и чем ближе к первопредку – тем сильнее было ощущение. Так близко находиться к телу Тархан пока просто не мог. Прежде, нужно было насытить и тело и пространство вокруг символами закона.

Останки, – хитиновый панцирь, – по-прежнему хранили отголосок невероятной силы сколопендры. Скорее всего при жизни у нее не было способностей – это было тупое трудноубиваемое древнее существо. Первое в своем роде, и потому вобравшее в себя всю возможную силу.

Тархан развел руки в стороны и застыл. Он прислушивался к энергии смерти и воле. Труп существа до сих пор хранил волю существа, и эта воля была проста и примитивна – убивать и жить. И эту волю нужно было подавить.

Один за другим, с рук Тархана начали срываться символы закона и впитываться в пол – десятки, сотни символов начали создавать круги вокруг тела первопредка. Каждый символ нес в себе частицу его силу и энергию холода.

Они создавали круги давления и застывали на расстоянии пятнадцати шагов. Дальше не пускала аура мертвого первопредка. Однако Тархан создавал свое пространство не-жизни, он додумался до этого не сразу. Сотник кругов создавали поле подавления, и теперь уже он сжимал символы, проламывая волю мертвого тела.

На преодоление пяти шагов ушло несколько часов, а вот чем дальше, тем тяжелее шло подавление чужой воли. Тархан понял –попытайся бы он найти какого-нибудь более мощного первопредка, то мог бы просто и не справиться.

Наконец последние шаги были преодолены – это заняло еще один день, а потом Тархан создал два огромных символа и напитал их энергией. Они вспыхнули синим и легли, будто нарисованные чернилами, поверх прохудившегося панциря первопредка.

Бам!

Тело сколопендры шевельнулось, пытаясь подняться. Лапа дернулась и что-то внутри громко хрустнуло.

Тархан без страха подошел вплотную и положил ладонь на панцирь, вталкивая внутрь еще символы и еще силы. Хоть частицы закона были уже внутри тела Первопредка, от давления, исходящего от твари, у него подогнулись колени.

Он заглянул в щели панциря и увидел, что внутри всё давным-давно рассыпалось трухой. Остался лишь каркас насекомого – хитиновый панцирь. Но кровь…Пусть высохшая, пусть осыпавшаяся, кровь первопредка была тут в виде пыли и темных пятен на полу. И сила ее была невероятна – она пыталась вернуться к телу. Но это место было слишком безжизненным. Будь тут посторонние твари с жизненной силой, первопредок смог бы шаг за шагом восстановиться. Кровь бы взяла силы у погибших. Но тут было только запустение, смерть и странный разлом, от которого мурашки пробегали по мертвому телу Тархана.

Отчего подох первопредок – было непонятно. Никаких следов от ударов не было видно, но…в конце-концов это было и не важно.

В какой-то момент Тархан понял, что его силы едва хватает. Заложенной мощи недостаточно, чтобы все части тела сколопендры могли шевелиться – , в теле были сгустки воли, которая сопротивлялась его силе. Но это был лишь вопрос времени.

Тархан давил и давил, подавляя все очаги сопротивления. Воля разумного всегда сильнее воли неразумного, и тем более сильнее того, кто давно мертв и от него осталась лишь засохшая кровь и тело.

Символы сотнями вливались, покрывая панцирь словно татуировками.

Бам-бам!

Сколопендра встала на свои здоровые лапы. Конечности любой другой твари, пролежавшие столько времени, уже бы переломались под весом огромного тела, но не первопредка. Запас прочности его тела был невероятен.

Вжух!

Он поднял все частицы крови, вернул в тело и они начали медленный процесс восстановления. Им нужна была живая энергия. Достать ее тут было негде. Нужно было отправляться в другое место. Наверх. Туда, где есть жизнь для восстановления. И если он поглотил тысячи живых разумных существ по пробуждении, этому огромному телу понадобится еще больше энергии, чтобы нарастить мясо и вернуть подвижность. Вскоре на самом панцире выступили, выжигаясь энергией холода, символы, а панцирь покрылся изморозью. Родная стихия Тархана, – холод, – и сейчас подчинялась.