Иногда Зур”дах, да и не только он, как только они поворачивали в сторону родной пещеры это направление чувствовалось инстинктивно, вновь начинал чувствовать холодный и жесткий мороз, который сначала шел по ногам , а затем медленно поднимался все выше, до колен, сковывая и замедляя передвижение. И так приходило несколько раз. Они оказывались в определенных тоннелях, и нападал мороз.

Драмар, едва замечал воздействие холода, сразу сворачивал обратно, водя в воздухе рукой, словно отмечая что-то на невидимой карте.

В какой-то момент, вся эта ходьба вокруг да около родной пещеры надоела всем, и ни у кого не возникало сомнений, что они именно что ходят кругами. Саркх оказался первым, кто это высказал вслух. Он подал свой недовольный голос.

— Старик, а почему мы ходим кругами, мы же должны уходить в границам, ты сам говорил?

— Нам надо знать, как далеко холод распространился вокруг.

— Зачем?

— Чтобы убедиться окончательно, что он со всех сторон, а не по одному направлению.

Впрочем, через какое-то время они прекратили эти бесполезные блуждания вокруг да около, и двинулись в противоположную сторону от пещеры сторону, уже окончательно. Никакого холода больше Зур”дах не ощущал.

Шли теперь рывками, по часу, а затем останавливались на отдых. Так повторялось раз шесть. Старик понимал, что сейчас все дети на пределе и не стоит перегибать палку, поэтому и остановки для отдыха участил.

Тоннели оказались действительно хорошо зачищены Охотниками, потому что ни одной крупной твари им так не встретилось, а мелкая живность ползавшая по стенами и по полу, в счет не шла. Она даже немного разбавляла серость и скуку серых тоннелей.

Первое время после смены направления было все спокойно. Никаких неожиданностей.

Зато потом пошли странности, которые никому не понравились.

В некоторых из тоннелей, которые они проходили, мелкие твари, насекомые, один за другим начинали бежать прочь. Сначала это были лишь сотни существ, которые неслись в среднем темпе, каждый как мог. Мелкие крабоподобные существа ковыляли вперевалочку, короткими перебежками. Быстрее они не могли. По потолку шныряли летающие твари разных размеров, от тшарков размером с ладонь, до серых бабочек с размахом крыльев с голову взрослого гоблина.

Тоннели начинали плавно наполняться все больше возрастающим шумом и движением тысяч лапок.

Подобную картину их отряд наблюдал теперь почти в каждом из тоннелей. С каждым пройденным шагом, поток бегущих от невидимой угрозы насекомых увеличивался. В некоторых местах они буквально сыпались с потолка.

Приходилось отшвыривать их в сторону.

Но самым удивительным было то, что многие насекомые, естественные враги, не обращали ни малейшего внимания друг на друга, и просто мчались без оглядки погоняемые более страшной опасностью.

Несмотря на то, что отряд удалился от родной пещеры на довольно большое расстояние, по ногам вновь пошли тонкие струйки холодка.

Старик беспрестанно оглядывался, обеспокоенный как бегущими насекомыми, так и внезапным холодом, студящим ноги.

На какое-то мгновение, легкая дрожь страха пробрала Зур”даха, и он вздрогнул, инстинктивно оглянувшись, но вокруг кишели только ручейки спешащих прочь от холода насекомых. Ничего другого. Никакой крупной опасности.

Драмар прибавил шагу и теперь весь отряд двигался почти легким бегом, на ходу перепрыгивая мельтешащих по полу пауков и обычных мелких многоножек вперемешку с усачами и жуками-мусорщиками. По стенам змейками бежали крошеные ящерицы, а сверху иногда подавали голос стайки тшарков, явно недовольных что их согнали с насиженных мест на потолке.

Ничего еще не закончилось.

Это Предок гонит всех. Это он.

Паника, несмотря на действие напитка старика, набирала силу, она возникла где-то внизу живота, словно холод медленно подбирающийся к самому сердцу — заставляя Зур”даха ежесекундно вздрагивать.

Теперь даже тем из детей, кто все это время еще лелеял маленькое желание вернуться в пещеру, - глядя на животных и насекомых, стало понятно — пути назад нет. Возвращаться нельзя. Опасность им вовсе не почудилась. Все случилось и никуда не делалось. Те сомнения, которые возникли когда они сидели возле Источника и после — испарились.

Если уж живность вокруг бежит без оглядки, будто лишенная разума, подгоняемая одним страхом — то уж их маленькому отряду там точно нечего ловить.

Зур”даху уже приходилось не просто быстро идти, а практически бежать, впрочем, как и остальным. Только у него, как и у детей Охотников, в руках еще был довольно тяжелый бурдюк с запасами воды.

Скорость их движения полностью зависела от детей-изгоев, как от самого медленного звена отряда, поэтому как только изгои уставали, темп замедлялся.

— Не могу больше… — рухнула на пол совершенно выбившаяся из сил Кая. Она была еще слишком маленькой для преодоления таких расстояний без должного отдыха.

Перед Зур”дахом шел Тарк, из Охотников он был единственным кто не нес бурдюк — ему просто не досталось. Он был самым молчаливым и казался постоянно на что-то сердитым. Видимо, ядро камнееда давало о себе знать.

Драмар обернулся, но не успел он и слова сказать, как Тарк неожиданно произнес:

— Я понесу.

Он подхватил Каю и усадил себе за спину, та сразу крепко обхватила его шею и начала засыпать.

Вот уж чего Зур”дах не ожидал, так это подобного поступка от одного из детей-Охотников.

А больше всех, видимо, не ожидал Саркх, который ожег Тарка недовольным и одновременно недоумевающим взглядом.

Впрочем, Тарку, похоже, было все равно. Скоро и самому Саркху скоро стало не до того. Холод подгонял, нещадно жаля за ноги. Они чуть ускорились.

Остальные изгои продолжали кое-как держаться: все они были старше Каи на несколько лет, а значит выносливее и сильнее. Но это был лишь вопрос времени когда они, как и Кая, свалятся уставшие и обессиленные.

Холод овевающий ноги понемногу отступал. И чем дальше они оказывались от того прохода, в котором ощутили его — тем теплее становилось. Однако, несмотря на это, насекомые вовсе не замедляли свой бег, наоборот, они бежали даже еще интенсивнее. Пару раз ветер незначительно усиливался но затем так же быстро исчезал. Каждый подобный порыв холодного ветра, заставлял детей вздрагивать не столько от холода, а от страха что за этим холодом может последовать.

Перед развилками Драмар ненадолго останавливался.

Ответвлений появлялось действительно много: тоннель был испещрен сотнями ходов разных размеров, ведущих в разные стороны. Старик прислушивался и недолго размышлял, после чего все равно выбирал тот тоннель, в который бежало больше насекомых. Зур”дах вначале подумал, что это просто совпадение, но Драмар делал так каждый раз, так что это было исключено.

Живность частенько распадалась на более мелкие ручейки, чтобы через некоторое время, в более крупном тоннеле собраться в плотный, мощный, стремительно несущийся поток.

Проход, по которому они теперь шли, расширялся все больше и больше, и со временем увеличился почти вдвое.

Растительность здесь на стенах росла густая, сочная, она тускло мерцала привычными разноцветными оттенками: от фиолетового до зеленого и синего. Растения никуда убежать не могли, зато насекомые, прежде жившие в них, один за другим выползали, вылезали, вылетали из цветков, из мха, из тонких лоз, из вьюнка, овивающего стены, и почти сразу присоединялись к потоку беженцев, который не ослабевал.

В ноги Зур”даха постоянно врезались мелкие насекомые. Некоторые даже просто нагло заползали на него, так что приходилось их стряхивать с себя. Они же, видимо, считали, что можно и на гоблиненке добраться туда, куда им нужно — не утруждаясь самим.

Когда потолок тоннеля снижался, хлопанье крыльев ташрков, и просто более крупных насекомых, вроде ночных бабочек, раздавалось прямо над головой. Почти все бежали чуть подсогнувшись. Сложнее всего приходилось Драмару, ему приходилось в низких тоннелях пригибаться почти до пояса.