Первые мгновения разница почти не ощущалась, но через пару часов, когда он уже успел отдохнуть после первого часа экспериментов, - он почувствовал как именно включаются глаза.

Прищур, и сильное напряжение глаз, вроде того, когда пытаешься пристально всмотреться во что-нибудь. Тогда-то на глазах и вылазила эта злосчастная сетка.

Сам гоблиненок решил, что ему пока еще рано выходить, пока он полностью не освоился с глазами. Ксорх его предупреждал, чтобы он никому ненароком не показал глаза, если они в измененном состоянии.

Но Зур”дах и сам был не настолько мал и глуп, чтобы не понимать таких очевидных вещей.

****

На следующий день Зур”дах вышел наружу. Несмотря на запреты матери, сидеть в шалаше целый день было выше его сил, - слишком скучно и душно.

Теперь он планировал забраться достаточно далеко. С собой он прихватил отполированный кусочек металла, - кругляш, - который мать использовала чтобы смотреться на себя.

С его помощью он решил проверять глаза. На всякий случай.

Выглянув наружу он увидел несколько ненавистных рож.

Лицо его скривилось. Однако несмотря на то, что некоторые зуры сидели у своих порожков и курили травы, - обычное их времяпрепровождение, - он умудрился проскользнуть незамеченным.

Выждал момент пока они не начнут оживленно переговариваться, отвернутся на мгновение, и пошел за шалаш матери, а потом и вовсе кругами, - в обход. Все это на всякий случай, если вдруг Ташка следит за ним.

Не следил никто, ни Ташка, ни Саркх с дружками, - никого.

Зур”дах очень хотел использовать глаза на открытом месте, но для этого нужно отойти на окраину, где можно не боятся, что его глаза увидят другие.

Окраины пустовали. Гоблиненок мог разместится прямо возле стены, - тут была небольшая пещерка, в которую влез бы только ребенок, - идеальное место спрятаться. Хоть и неподалеку, в трех сотнях шагов от него, были загоны с ящерами - там ходили погонщики и дрессировщики, но они точно не могли видеть его глаз. Так что можно было не боятся сидеть тут и испытывать свое новое зрение.

Он прищурил глаза и понял, — кое-что изменилось.

Теперь все, кроме того что находилось вдали, виделось размытым. Зато дальние предметы он мог рассмотреть во всех подробностях.

На открытом пространстве зрение заработало совсем иначе нежели в маленьком, закрытом со всех сторон шалаше. Но Ни с первого, ни со второго раза у него никак не получалось как следует сфокусировать взгляд так, чтобы видеть все.

То размывались ближние предметы и силуэты, то наоборот размывалось все кроме ближних. Приходилось сотни раз хлопать ресницами, чтобы поймать, уловить, почувствовать нужное ощущение и чтобы размытость превратилась в сверхчеткость.

Гоблиненок попробовал одновременно менять фокус и идти.

Это оказалось плохой идеей.

От таких переключений он чуть не врезался в несколько крупных камней, которые на окраинах были разбросаны почти повсеместно, а в дополнение к этому начал спотыкаться чуть ли не на ровном месте, пока не вернул себе обычное зрение. Достаточно было мелкого камешка попавшего под ногу как равновесие терялось. Словно глаза как-то по особому влияли еще и на тело.

Зур”дах присел, и начал экспериментировать в таком положении. Только чуть ближе подошел к стоянке и местам выгула ящеров. Чтобы на них все и проверять. Для эксперимента нужны были живые, подвижные существа, а не статичные камни.

Разглядеть с этого расстояния чешуйки ящеров оказалось легко. Стоило только напрячь глаза, как стали видны царапины, ранки, выбитые чешуйки, - все повреждения полученные в драках с другими ящерами.

О таких способностях Зур”дах раньше не слышал. Не слышал, чтобы у дети Охотников обладали подобными способности. А уж дети обязательно похвастали бы ими.

Возможно, у самих Охотников такие способности и были, - но кто ж об этом расскажет.

Сетка, разделяющая пространство перед ним на равные части, - мешала. Поначалу очень сильно. Несмотря на то, что была почти полупрозрачной.

А потом гоблиненок понял, в чем она может помочь.

Когда он концентрировал свое внимание в каком - то определенном секторе, прищуриваясь и напрягая глаза, - сетка помогала не потеряться в мелочах, - оставляла общий фон. Но по мысленному усилию он мог в миг вернутся к обычному зрению, хватаясь за сетку как за костыль возвращающий в привычную реальность..

Нужно было только об этом думать, не забывать. Однако, если рассмотреть предметы вдали зрение помогало, то вблизи оно только мешало. Все размывалось, покрывалось мутной пленкой, и от этого состояния никак не получалось избавиться. Однако, гоблиненок был уверен, что и вблизи глаза должны работать так же как и вдали. Просто он еще не понял, как именно это делается.

Весь следующий час мальчик учился переключать глаза, чтобы это происходило быстро и по малейшему желанию. Хватило его только на час экспериментов, после этого глаза устали, будто в них сыпанули горсть песку. Захотелось вернутся к обычному зрению и все. Дать глазам покой.

Наигравшись с новым умением, он решил заняться другим, - рисованием. Но для этого он все равно хотел использовать глаза. Поэтому весь следующий час он сидел и отдыхал. Ждал, пока глаза перестанут гореть как от недосыпа.

Найдя с десяток подходящих камней, твердых и острых одновременно, - он приступил к рисованию.

Возникало некоторое неудобство, когда он присматривался к тому, что хотел срисовать. Приходилось каждый раз дополнительно напрягать взгляд, иначе зрение терялось, возвращалось к обычному, но вскоре Зур”дах приловчился.

Зато то, что получалось на полу…получалось неожиданно на порядок лучше того, что он рисовал раньше.

Мальчик смотрел, рука выводила, - если раньше он постоянно поглядывал на то, что получалось, то теперь он был сосредоточен исключительно на самом взгляде и ни на чем другом. Рука теперь работала интуитивно.

Погрузившись еще больше в процесс рисования, и совсем не обращая внимания на привычные расчерченные квадраты, - Зур”дах естественно и не заметил как кое-что изменилось. Он стал ощущать глаза иначе. Не по гоблински. А как...какое-то насекомое.

Кроме расчерченных прямоугольников, от ящера на которого он смотрел, теперь шли дополнительные горизонтальные линии, из каждой точки существа.

В какое-то мгновение разглядывания этих линий гоблиненок понял, почему прежние рисунки получались такими плоскими, почему они были схематичны и не отображали реальности, в то время как ящер перед ним был объемным, - бери и рисуй.

Раньше он не понимал, как этот объем выглядит, как его перенести на пол. Теперь же, появившиеся дополнительные линии идущие прямо к Зур”даху показали, как этот объем создать на полу, в рисунке.

Он наклонял голову вправо, влево, вбок, - присматривался, - линии соответственно его повороту головы чуть изменяли положение. Но все равно шли от каждой из граней ящера.

Гоблиненок никогда раньше не задумывался о том, под какими углами нужно рисовать и видеть предмет, - просто срисовывал настолько точно, насколько мог. Теперь же зрение и линии показывающие объем что-то перевернули в его голове, добавили понимание, которое ранее отсутствовало.

Он вернулся к нормальному зрению и посмотрел на рисунок еще раз.

Стер первое изображение ящера, и сделал быстренько несколько новых.

Получалось все лучше и лучше. Линии стали точнее, однако в этот раз он поставил себе задачей именно передать объем.

Время шло, а пространство пола вокруг него покрывалось изображениями ящеров. Остановился гоблиненок лишь когда понял, что глаза начинают отказывать.

Как он их не напрягал, они только начинали еще больше болеть, а зрение оставалось обычным.

Пора, — подумал он.