На второй неделе Зур”дах стал свидетеле сцены, как стайка гноллят забежала с визгом и тявканьем на их территорию. Выводок гноллов был больше похож на свору собак, чем на разумных существа.

Дах, увидев их, ничего не говоря снял хлыст, и, без малейшего предупреждения, начал со всей силы хлестать детенышей. В паре мест шерсть гноллят вспарывалась от силы его ударов.

Те с визгом и жалобным тявканьем рванули прочь.

— Пшли! Псы поганые, бегите, трусливые шавки. Знайте свое место!

Остальные гоблинята почти равнодушно наблюдали за этой сценой, а вот для Зур”даха с соплеменниками это было что-то новое.

— Это я еще с ними легко, — пряча плеть, пояснил он гоблиненку, — Им уже пора знать свою территорию. Уж с их нюхом они точно знали, что сюда им нельзя.

— Неужели их нельзя просто как-то…прогнать, — спросил он Даха, — Не так жестко?

— Нечего переживать за этих тварей, — зло прошипел надсмотрщик в ответ, — На них как на псах всё заживает, если не быстрее.

В общем, получалось что обе стороны старались не пересекать определенных границ. Сами взрослые их, конечно, пересекали, но вот детей держали подальше, в безопасности, но разве возможно удержать стаю маленьких гноллей?

Зур”даха же всё равно передергивало впоследствии, когда он видел как некоторых отбившихся от стаи детенышей надсмотрщики потчую плетками и хохочут, когда те с визгом удирают прочь.

Особенно это злило Кайру, которая прямо стискивала зубы от злости во время подобных сцен. Потому что одно дело когда дети мутузят друг друга, и совсем другое – когда взрослые, да еще и плетками, после которых остаются кровавые следы.

Сам Зур”дах за три недели, проведенные в Ямах, ни разу не пересекался с взрослыми гноллями. Единственным взрослым гноллем, которого он видел, был тот самый огромный гнолл-командир, который и привел их к Даху в первый день.

В свободное время гоблиненок вспоминал.

Вспоминал те картины, образы, которые увидел во тьме, и хоть ярче всех был образ Паучихи – дроу с белоснежными волосами, но больше всего его интересовал гоблин с тьмой, с той самой стекающейся к нему каплей тьмы, сидящий в позе со скрещенными ногами. Он ощущал, что этот образ самый важный. Что он ключ к тому, как управлять Тьмой. Потому что не зря же он был ему показан. Только в Яме ему показалось что это он сам, но сейчас он уже не был так уверен.

Кроме того, с этим образом всё было страннее, чем с остальными: те образы меркли, стирались, а вот когда он вспоминал его, гоблина с тьмой, то будто рассматривал под увеличительным стеклом, и ему постоянно открывались новые детали. В отличии от остальных воспоминаний, это будто становилось только отчетливее.

Сначала он думал, что ему надо вновь оказаться в Яме, и что тогда, возможно, что-то станет понятнее – возможно он увидит новые образы, пояснения. Но возможности попасть в яму не было, а вновь лупить кого-то он не собирался.

Зур”дах предполагал, что если достаточно близко подойти к Разлому, то там, через ту тьму, которая тоже щупальцами выплескивается за пределы разлома, он сможет вновь установить связь с Паучихой.

Однако на второй неделе гоблиненок понял смысл гоблина с каплей тьмы. Если поначалу он лишь понимал что это подсказка к овладению тьмой, то теперь понял какая именно подсказка.

Гоблиненок прокручивал образ вперед-назад мысленным усилием. И это получалось легко, будто это был не чужой образ, а его собственное воспоминание. Тогда-то гоблиненок и разглядел, что сначала к силуэту начинают стекаться песчинки тьмы, из которых и формируется капля тьмы. И с каждым таким просмотром этот процесс происходил медленнее. Песчинки возникали из ниоткуда, из пола, из воздуха, а потом, складываясь в определенные фигуры, которые формировали каплю. Но фигуры не были хаотичными, песчинки должны двигаться определенным образом, чтобы сформировалась капля, иначе они останутся песчинками. Мысленно он прокручивал этот процесс, представлял как создает песчинки, как формирует из них фигуры, и как создает тьму. Все эти три недели он запоминал и повторял. И образ будто направлял его мысли в правильное русло. Помогал.

Зур”дах ждал момента, когда останется один, потому что пробовать подобное сидя рядом с кем-то было нельзя.

Сначала он выбрал место между казармой и соседним строением — складом, где хранилось тренировочное оружие, там было достаточно темно и пустынно, — никто там не ходил. Можно было не опасаться, что его кто-то увидит или побеспокоит. Только в подобном месте можно попытаться воплотить в жизнь то, что он увидел и запомнил из чужого образа.

Свободное время выдалось лишь раз за три недели и он сразу побежал им пользоваться. Все должны были отдыхать, но Дах разрешил детям немного разбрестись вокруг казарм и погулять.

И сейчас Зур”дах сидел в позе со скрещенными ногами, пытаясь полностью повторить то, что видел в образе.

Он точно не знал что делать, но начинать определенно следовало с песчинок. Надо было как-то вызвать их.

Раз двести гоблиненок представил, будто они стекаются к нему, но ничего не получалось. Тогда он опустил одну руку на пол, ощущая холод камня. В образе было иначе, но он почувствовал что надо попробовать сделать так.

Глубоко вздохнув он в который раз представил что тьма стекается к нему, притягивается как к магниту. Вспомнил ощущение, которое было в Яме тьмы, когда он смог воздействовать на Тьму.

Поначалу ничего не происходило, но через какое-то время он увидел что к руке, к его пальцу, перекатываясь стягиваются песчинки. Всего две. Но это были песчинки Тьмы.

Первые мгновения показалось, что все произошло легко, будто по малейшему желанию песчинки покатились к нему. Однако уже через секунду Зур”дах ощутил тяжесть, будто он тащит мысленным усилием две маленькие гирьки. Возникли они на расстоянии локтя и, приблизившись к нему на расстоянии ладони, застыли, будто что-то застопорило их движения. Зур”дах мысленно потянул их на себя, сразу ощутив давление в голове. Песчинки прокатились еще немного вперед. Еще небольшое усилие - и они приблизились вплотную к его ладони. Сдвинуть ближе не выходило.

Гоблиненок застыл. Его порадовал успех, однако...

Всего две… — подумал он, — Маловато…из них никакого узора не выйдет, как там — в воспоминании.

Перед глазами встал гоблин к которому тянулись тысячи и тысячи вытянутых из воздуха песчинок тьмы.

Он взглянул на две песчинки и попытался вспомнить ощущение тьмы, которое было в яме. Изобилие свободной тьмы. Там она ощущалась легко, а тут он ее не чувствовал, повезло еще что она сама отозвалась на его зов.

Вдох-выдох.

Зур”дах мысленно представил, что из воздуха возникают еще песчинки и тянутся к нему. Надо только почувствовать их, так, как если бы они были перед ним.

Миг. И за локоть от него возникла еще одна песчинка, которую от тут же потянул на себя.

В этом месте, между зданиями, тьма была везде. Место Зур”дах выбрал правильное. И так интуитивно было понятно, что следует искать самое темное место.

Он потянул еще больше тьмы на себя. Вновь представил как она появляется.

Из воздуха тут же на пол будто выкатилась еще одна песчинка.

Четыре.

Тяжело, — вдруг понял он.

Первые две выскочили легко, а еще две уже шли тяжеловато.

Надо продолжать. Интересно, сколько я смог вызвать еще?

Он представил еще больше песчинок. В глазах чуть потемнело, но зато еще три песчинки появились и поползли к нему. Через пару мгновений он удерживал семь песчинок у своей ладони, напрягаясь мысленным усилием изо всех сил.

Вся семерка, словно норовистые кони, пыталась разбежаться. Голова у Зур”даха заболела. Было ощущение, что отвлекись он на миг — и они прыснут назад во тьму.

Пока же он просто удерживал их, почти так же, как камень над головой. Нужно было терпеть. Однако чем дальше, тем больше они начинали дергаться. Сначала он потерял контроль над одной. Потому второй. Когда удерживать оставшиеся песчинки стало совсем тяжело, Зур”дах расслабился и они укатились обратно в тьму.