Это был навык, развитый у Зур”даха слабо, поэтому однорукий отрывался тут на полную, заставляя его прыгать до изнеможения. Начальное расстояние, на которое им нужно было прыгать - три крупных квадрата. Из таких расчерченных квадратов и состояла тренировочная площадка. Мелком однорукий отмечал результат каждого ученика, так что в конце тренировки можно было явно оценить кто дальше всех прыгал.

Впрочем, Зур”даху казалось что однорукий и так помнит всё, безо всяких отметок.

— Взрывная сила ног важна, — объяснял Тарлах, — Мы развиваем ее потому, что потом она может спасти вам жизнь. Ноги — основа: резко отскочить, далеко прыгнуть, мощно рвануть в сторону – как хорошо вы это делаете, зависит от ваших ног.

В конце дня, несмотря на смесь, которая убирала с тела синяки и ушибы, все дети поголовно валились от усталости и спали крепким сном. Никто не разговаривал, просто не было сил. Только утром и в течении дня, в промежутках между тренировками, они могли разговаривать, все остальное время было подчинено занятиям. Есть. Тренироваться. Спать. Есть. Тренироваться. Спать. И так день за днем, практически без отличий. Зур”дах надеялся, что они появятся.

Тренировки с Шустряком возобновились. Тварь была без следов малейших ран, морда вновь целая, а вид – довольный.

— Зур”дах, — как к идиоту обратился к нему перед тренировкой однорукий, — Я надеюсь ты запомнил, — никаких ударов. НИКАКИХ. Даже если Шустряк сделал тебе больно, а он сделает, он злопамятный, — ты терпишь, и к нему не прикасаешься, ясно?

Гоблиненок кивнул. Второй раз делать подобное нарушение было бы просто подозрительно.

Впрочем, он не собирался давать броненосцу коснуться себя. Это было возможно в первый раз, но не теперь. Он ощущал, что стал сильнее и быстрее.

Так и было на самом деле. За две недели тренировок основы уклонения и передвижения по Яме, вдалбливаемые одноруким, закрепились хорошо, и тот самый правильный разворот получался почти инстинктивно.

Теперь Зур”даху было достаточно пристально следить за тварью, за ее передвижениями, а ноги сами делали всё правильно – совершали плавные движения, уворачиваясь от противника, мягко скользя по полу. У трети детей получалось подобное скольжение. Однорукий не раз им демонстрировал такой полукруг-уворот – плавный и стремительный одновременно, поэтому дети знали к чему им стремиться.

— Это называется полукруг. Базовое движение, но этот способ уклонения работает далеко не против всех тварей, которые могут вам встретиться в Ямах. Потом вы будете учить другие типы уклонения. Сейчас же сосредоточьтесь на нем одном, и не используйте ничего, даже если хочется увернуться по-другому.

Даже Карох, который хорошо уклонялся от Шустряка, и близко не дотягивал до плавности движений однорукого.

Неприятностей с Шустряком у Зур”даха больше не возникало. Гоблиненок держал себя в руках.

Однорукий на этих тренировках выматывал всех их до предела, предварительно утомляя отработкой движений. Так что когда их запускали к Шустряку, они были уставшие. Как говорил однорукий – это делалось для того, чтобы дети привыкали бороться и уклоняться в критической ситуации, когда ни сил ни воли к сопротивлению не осталось. Если бы дети были полны сил, уклоняться от Шустряка проблем бы не составило, но на пределе…на пределе он обязательно каждого доставал, и однорукий как и в первую их тренировку заставлял их подниматься и продолжать уклонение. Они шатались как пьяные, уклонялись каким-то чудом, а потом неизбежно получали хороший тычок от броненосца.

— Поверьте, — говорил он, — В вашем теле еще есть скрытые запасы сил, просто нужно научиться их доставать. Ваши скрытые запасы — это ваша кровь, кровь полученная от Поглощения, и пока она у многих из вас спит, но в смертельно опасные моменты она пробуждается, давая на время дополнительные силы и шанс выжить.

Зур”дах вспоминал свои критические моменты и как реагировала его кровь. Это ли имел в виду однорукий? Или у него было нечто другое, или он вообще говорил образно?

Однорукий по-прежнему занимался только их группой. Но Зур”дах, иногда глядя на то, как занимались другие группы, понял одно — тренировок подобной интенсивности кроме них не было ни у кого.

Может в нашем возрасте они тоже так тренировались?

Даже Зур”дах со своим седьмым кругом валился под конец дня, хоть выносливость его была самой высокой. Смесь ядер им давали часто, но всё же не каждый день, поэтому случались дни и тренировки, когда после предыдущего дня они были почти что мертвыми. Но, очевидно, делалось подобное намеренно.

Но все равно, с каждым днем гоблиненок всё больше привыкал к тренировкам и нагрузкам. Они даже стали ему нравиться. Единственное, что в этом всем раздражало — это видеть на себе и на других ошейник и…невозможность выйти куда-либо дальше треугольника казарма-тренировочная площадка-столовая. Только теперь Зур”дах понял, что значит раб, и о чем тогда говорил им Драмар. Они четверо особенно остро это ощущали. В родном племени они гуляли где хотели, и делали что хотели, а тут…тут делали то, что им говорят, без права возразить. Впрочем, большинству детей, рожденных в рабских поселениях, подобный порядок был привычен.

Рядом всегда был либо однорукий, либо Дах, либо молодой надсмотрщик.

Кайра раз не выдержала и спросила, можно ли взглянуть на другие места, на что получила отрицательный ответ.

После второй недели кое-что добавилось к их тренировкам. Изучения языка. Их, и еще с пяток гоблинят, начали обучать языку дроу. Вернее, конечно же, не всему языку, а лишь основным словам и командам, которые им надлежало понимать и выполнять. Большая часть детей — те, которые жили в рабских поселениях, уже знали эти команды и язык, поэтому им обучатся было не нужно, а вот им — да.

Но, на удивление, почти никто из детей не любил ничего говорить на дроуском, и это, видимо, касалось не только детей. Зур”дах увидел как дроу-стражник, услышав ответ какого-то старого гоблина-раба на гоблинском, отвесил ему три удара плеткой. Не смертельно, но болезненно. Что-то было в этом неправильное хоть гоблиненок не понимал что. Он видел еще несколько подобных сцен и они лишь вызвали еще большее чувство отвращения к дроу, даже не ненависти, просто отвращения. В своем возрасте он понимал, что в жизни происходят какие-то случайные события, и управлять ими невозможно, все что случилось с ним, и с его соплеменниками подтверждало это.

В целом, к третьей неделе жизни в Ямах, Зур”дах и его друзья-соплеменники уже понимали более тридцати слов на дроуском. Все это были команды: принеси, сделай, стой, пойди, молчи, разговаривай, работай, рассказывай. Этого конечно было мало, но для начала хоть что-то. Язык дроу был…другим: плавным, красивым, текучим и этим разительно отличался от гоблинского – отрывистого и резкого. Иногда они слышали речь проходящих мимо дроу-стражников, и спрашивали значения некоторых слов у Даха, - он был единственным, кто отвечал на их вопросы.

Довольно скоро Зур”дах узнал, почему их не отпускали от треугольника их жизни; казармы-площадка-столовая, - все дело было в гноллах. Гоблины и гноллы почему-то люто ненавидели друг друга. И территория городка была словно поделена на части – в одни заходить было можно, в другие нет. При чем это, видимо, касалось только малышни, - Зур”дах видел что старшие дети, возраста примерно Турхуса, отходят от казарм и гуляют довольно далеко свободно, а вот вся малышня была прикована к своим казармам.

Про опасения за гоблинских детей рассказал им Дах.

— Некоторые псы очень агрессивны, и могут навредить вам — этим тварям всё равно на плетки и наказания. Они сначала делают, а потом думают. Старшие дети могут за себя постоять и к ним не сунутся, а вот вы…вы для них добыча.

Гноллов неизменно наказывали, и они неизменно оставались преданы своему Хозяину — Айгуру.

А еще гноллов было очень много. Их дети передвигались, бегали стайками, и они тоже знали, что на территории тренировочных площадок лучше не соваться.