— Еще раз спрашиваю — что рассказал ублюдкам дроу? За что Даха казнили? А?

— Не скажу. Сейчас нас увидят и вас накажут. Уж я расскажу однорукому как вы меня вместе били, — на лице мальчишке возникла гаденькая самодовольная улыбка.

— Понятно, это дерьмо по-хорошему не понимает.

Бам! Бам! Бам!

Кулак Маэля трижды врезался в живот Саркха и тот еле-еле удержался на ногах. Было больно.

Однако Саркх осыпал их ругательствами, но не сдавался.Тогда Зур”дах, стиснув зубы, отпустил его и сказал:

— Теперь я буду бить.

И вот тут Сарху стало страшно.

Потому что глаза гоблиненка вспыхнули сначала огнем, а потом почернели и в то же мгновение их троих окутала жуткая аура. Саркх затрясся — у него возникло ощущение, что перед ним древний монстр, в паутину которого он попался и вырваться не может.

Однако, едва Зур”дах отключил ауру, избитый мальчишка пришел в себя.

— Не расскажу.

— Тебе же хуже, — пожал плечами Зур”дах.

Нога его впечаталась в ногу Саркха и послышался хруст. Гоблиненок сломал ему пальцы. Внутри было наконец-то ощущение легкого торжества справедливости. Ведь раньше он валялся в ногах Саркха и не мог ничего сделать. В следующее мгновение он взял его за горло и поднял над полом.

— Давай, урод, расскажи мне, что ты рассказывал дроу — а я не сломаю тебе все пальцы.

— Тьфу…

Плевок в лицо был ожидаем, поэтому Зур”дах увернулся и попросту сломал пальцы на руке, а после трижды использовал “запугивание” аурой Крови. И с каждым разом ему всё легче было ее использовать.

Маэль оглянулся. Время поджимало, в любой момент тут могли появиться как дроу, так и надсмотрщики.

Зур”дах видел — Саркха пугает только аура паука. Удары и переломы были болезненны, но не развязывали язык.

Вновь Кровь наполнила глаза до черноты и гоблиненок ощутил, как его обхватывают мохнатые огромные лапы. Вот только он их не боялся: это была часть его — паучья Кровь, послушная его воле.

А вот Маэль и Саркх…те побледнели. В этот раз гоблиненок выпустил больше ауры чем обычно, и внутри всё разрывалось от ощущения могущества.

Саркха тут же вырвало от страха и он побледнел.

Трясущийся и весь в слюне он наконец сказал:

— Я всё расскажу…только убери эту дрянь….пожалуйста, - в последнем слове была мольба.

— Хорошо.

Через две минуты мальчишки знали всё: и про спрятанные ядра, и про Даха, который в компании других надсмотрщиков плавно повышал свой круг, и про других дроу-предателей, которых с чисто детским любопытством подслушивал Саркх; и про тайный ход, который продалбливали с помощью камнеедки, — особого насекомого, способного разъедать самый крепкий камень. Именно последнее обстоятельство и послужило главной причиной их казни. Пришлось Саркху рассказать и о своей Крови, которая и позволяла так незаметно подслушивать.

Напоследок Зур”дах с каким-то неожиданным удовольствием сломал пальцы на руках и ногах Саркха и… потащил его к однорукому. Так было надо.

Когда тот увидел их с избитым и окровавленным Саркхом, то рявкнул:

— Вы чего устроили?!

— На, — швырнул Зур”дах под ноги Тарлаху избитого мальчика, — Давайте, наказывайте. Я готов. Нельзя же портить имущество Хозяина, а я испортил. За это полагается наказание. Что там самое страшное? — Ямы? Я готов.

— Ты! — надулось лицо однорукого, — Следи за языком, малец, пока я тебя не….

— Не что? Что ты мне сделаешь? Казнить не можешь, - я нужен на боях. Плеткой отхлещешь? Давай, не страшно. В Яму Тьмы посадишь? — Так я ж говорю — я готов, пошли. Вот только я сделал то, что должен был сделать ты. Это твоим другом был Дах и это ты должен был поколотить этого предателя, чего бы это наказания не стоило.

Последние слова заставили однорукого буквально окаменеть.

— Не стоило тебе этого говорить... — процедил он.

— Зато стоило убить твою тварь, Шустряка, еще во время тренировки — все мы видели, как она накинулась на Даха. Зря я тогда сдержал удар.

Зур”дах сознательно выводил Таралха из себя, пусть и говорил правду — то, что думал на самом деле.

Маэль слушал его открыв рот. Он не знал, что Зур”дах намеренно хотел попасть в Ямы Тьмы и делал всё, чтобы наказание точно не ограничилось плетками. И у него получилось. Он настолько вывел однорукого из себя, что тот вообще позабыл про Маэля. На стоны Саркха он внимания не обращал.

— Иди к костолому, -бросил он избитому мальчишке, — Пусть вправит тебе кости и даст смесь.

Саркх, поняв, что большего от однорукого он не добьется, поковылял прочь, страшно ругаясь на каждом шагу.

Дети, отдыхающие на площадке, вовсю уставились на произошедшую сцену, но не произнесли ни слова.

Через пару часов Зур”дах, как и хотел, сидел в Яме.

Наверху был какой-то незнакомый надсмотрщик, а спина болела от хлыста однорукого. Сегодня он хлестал его от всей души, исполосовав спину едва ли не до костей, будто вымещал на нем злость за что-то свое.

Однако, Зур”дах уже был не тот, что год назад, когда только прибыл сюда. Он вытерпел всё. И страшно ему не было. Пока он ждал наказания, он взял с собой Прожору, ради которого это всё и затевалось. Теперь, чуть отойдя от боли, он пытался расслабиться. В Яму тонкими струйками вползала тьма, однако теперь Зур”дах ее не боялся.

Убедившись, что надсмотрщик даже не заглядывает внутрь, Зур”дах выпустил Прожору. Тот с удивлением выполз наружу, будто принюхиваясь к такой концентрации тьмы.

— Кормить тебя будем.

Оставалось дождаться первых волн тьмы – сейчас тут были только остатки, жидкие струйки.

Волны пришли через час. Первая волна была слабой. Но и после нее Зур”дах почувствовал вокруг себя сотни тысяч частиц тьмы.

Да, это было совершенно иное ощущение — не сравнить с Тьмой в тени казармы. Тут он только протянул руку, как тьма послушно устремилась к нему, формируясь в десятки и десятки кристаллов.

Как легко…

Зур”дах начал создавать каплю за каплей и скармливать сразу же Прожоре. Процесс откормки паука начался.

Когда вторая волна захлестнула Яму, гоблиненку даже дышать стало тяжело, настолько много вокруг стало тьмы, но тем легче было совершить задуманное. Кормил он паука до тех пор, пока от тьмы в Яме не осталась едва ли половина. За пару часов он создал больше шести сотен капель тьмы и голова теперь разрывалась от боли. Причем всё это паук сожрал легко, и стал вдвое больше.

Гоблиненок прислушивался к ощущениям паука, пытаясь найти там нечто похожее на переедание и пресыщение, но не находил. Тот был готов жрать и жрать еще.

— Не, мелкий, мне нужно отдохнуть. — вздохнул Зур”дах.

Пока он создавал капли боль в исполосованной спине его почти не беспокоила – все мысли занимал процесс кормежки, зато как только он закончил – она вернулась.

Вот урод однорукий! Мог бы и полегче бить!

Впрочем, постепенно он привыкал и боли, которая всё же уменьшалась.

Пока отдыхал, то создал перед собой пять капель. И они настолько легко сформировались, что Зур”дах тут же объединил их в одну большую. Капля висела перед ним, больше его ноготка, и гоблиненок начал ее вытягивать в иглу. Вышла она тонкой, но длинной — почти с локоть. Явный прогресс.

Зур”дах понимал, что вне Ямы Тьмы его способности к управлению тьмой вновь резко упадут, потому что там, снаружи, ее — тьмы, гораздо меньше. Но всё равно было приятно играться с тьмой, заставляя ее кружиться вокруг себя.

Он ждал новой волны: прежде всего для того, чтобы она накрыла его с головой и если сверху кто посмотрит – не возникло бы вопросов, почему ее так мало; именно поэтому он оставил половину прошлой волны. Ну и еще потому, что устал.

Теперь от каждой волны он оставлял около половины. С каждым разом формировать капли было сложнее, но оно того стоило. Прожора увеличился уже более чем в два раза и превышал размером три-четыре ладони, когда раскидывал лапы, конечно.

Спрячься! — мысленно приказал ему гоблиненок. Он хотел посмотреть, поместится ли паук обратно на руке. Тот обвился вокруг предплечья как змея. Места для него более чем хватало.