Сапоги по очереди брякнули об пол, пояс грохнулся к ним же. Никкорд вытянулся на постели. Полежал, глядя в теряющийся среди балок потолок. Веки отяжелели, мысли начали путаться.

«Коварная женщина! Усыпила обоих», — мелькнула догадка о снадобьях Ялги, прежде чем мужчина лёг на здоровую правую сторону, глубоко вдохнул дух, витавший между нитями простыней, и провалился в глубокий сон, обнимая пустоту, которая обманчиво принимала форму и повторяла изгибы Вефиделии под его руками.

Никкорд очнулся от прикосновений к лицу. Пребывая на грани сна и яви, он потянулся к осторожным пальцам… и получил шлепок по запястью.

— Так-то лучше.

В сопровождение прозвучавших слов в нос и по языку Никкорда ударил мятный вкус, и он открыл глаза. Рассеянный сероватый сумрак и потемневшие от ночного бдения веки знахарки перед ним оповестили, что проспал он недолго, хотя чувствовал себя вполне отдохнувшим. Ялга склонилась и прикладывала что-то прохладное к порезам на покалеченной брови и виске. Он попытался сесть, но твёрдая рука мягко удержала его за плечо.

— Я сняла повязку. — Ялга показала ему комок ткани, зажатый в ладони. — Полежи несколько минут, чтобы мазь впиталась в красноту вокруг. Твоя рана затянется лучше, оставаясь открытой. — Она распрямилась и обронила: — Вефиделия скоро проснётся.

— Спасибо, — Никкорд поблагодарил сразу за всё, что эта женщина делала и негласно понимала.

Ялга сдержанно кивнула и вышла из комнаты.

Окончательно пробудившись и рассудив, что умыться и привести свой вид в относительный порядок лучше в супружеских покоях, не бегая пугливым зайцем по тёмным коридорам и не компрометируя ни себя самого, ни веледи, Никкорд поднялся. Тело провело в одной позе достаточно времени, чтобы отозваться неприятной ломотой, в брови задёргало, но он надел сапоги и нагнал Ялгу, без заминки распахивая перед ней массивные двери спальни, в которой впредь их с Вефиделией ждут только совместные ночи.

Знахарка укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. Никкорд прикрыл двери, бросил быстрый взгляд на безмятежное лицо спящей Вефы, ополоснулся холодной водой, стараясь на задеть порезы, воспользовался девичьим гребнем, приглаживая спутанные волосы, и переоделся в тунику, в спешке забытую здесь ночью.

Вефиделия шевельнулась. Никкорд застыл в изножье кровати. Ялга замерла за столбом в тени балдахина.

Над покрывалом показалась изящная обнажённая рука, отвела волнистый локон со лба, затронула свободную подушку рядом. Вефа приподнялась и подтянулась повыше. Поморщилась и откинулась на спинку. Волосы золотистым водопадом рассыпались по голым плечам. Поймав сползающее одеяло, она прижала его к груди и встретилась взглядом с Никкордом. Он ожидал увидеть в нём презрение, высокомерие и неприязнь, а Вефиделия вдруг вспыхнула нежным румянцем и смутилась.

Никкорда сковало и обезоружило полное онемение конечностей и языка. Когда-нибудь эта девочка станет сдержанной и внешне непробиваемой правительницей, её закалят испытания и жизненные неурядицы, коих уже выпало с лихвой на долю Вефиделии, и сколько ещё предстоит преодолеть, известно лишь высшим силам. Но сейчас перед ним предстала растерянная после сна девушка, до боли красивая, искренне стесняющаяся своей ослепительной наготы и произошедшего между ними ночью.

— Я подожду на террасе, — Никкорд произнёс таким глухим голосом, что сам с трудом узнал его. — Позови, как будешь готова. — Желая сохранить хрупкий ранимый образ такой Вефиделии, не омрачённый переходом минутной слабости в рассерженность и досаду, которые наверняка уже вспомнили о своём возвращении, он резко развернулся и целенаправленно прошёл к самому дальнему углу балкона, чтобы даже случайно его тень не маячила перед веледи, а её движения в окне не притягивали его внимания.

Никкорд положил обе ладони на округлый поручень балюстрады, сожалея, что бриз не сменил ещё своё направление и не мог охладить его лицо. Он попытался найти глазами место, где валуны сомкнулись надёжными ножнами вокруг его меча, но с удалённого возвышения нужный ему зазор не был виден. Гладкие каменные головы подставлялись первым ласковым лучам. Море рокотало, синеглазо приветствуя Никкорда, но он сосредоточенно продолжал рассматривать гряду скальных глыб. Что-то беспокоило мужчину, но никак не удавалось поймать хотя бы малейшую догадку.

Он обвёл взглядом спокойный водный простор, перегнулся через ограждение, изучая кривую линию пустынного берега, скользнул по выступу веледи, смело дразнящему бездну под ним, вновь уставился на валуны. И вдруг понял, что царапало его восприятие при набирающем яркость утреннем свете: венок из лифий, которые в облипку нарядили отвесные каменные края в честь их свадьбы, исчез без следа, не оставив ни единого завядшего листочка, ни приметного голубого лепестка, как будто Вельд втянул каждый цветок обратно в себя.

«Вефиделия расстроится», — успел подумать Никкорд, перед тем как сама Вефа вышла на террасу. Тёмно-зелёное платье с длинными рукавами и высоким воротом придавало ей строгий вид и оттеняло густое золото волос, ниспадающих свободными волнами по спине и собранных в несколько тонких косичек лишь на висках с вплетёнными в них цепочками, посверкивающими вкраплением мелких изумрудов. Её голубые глаза приобрели бирюзовый отсвет, скрывающий недавнюю неловкость.

Не приближаясь ни к перилам, ни к Никкорду, она внимательно осмотрела неровную кромку обрыва, раскинувшуюся справа и слева.

— Вельд спрятал свой исключительный дар. Надеюсь, он оставит нам те цветы, которые мы смогли собрать. — Никкорд неотрывно наблюдал за Вефиделией, но она обращалась к знахарке, видимо, стоявшей позади девушки в арочном проёме. — Как проверишь их, сообщи мне. — Вефа наконец взглянула на Никкорда. — Я готова.

Не касаясь друг друга, они покинули опочивальню. В коридоре Никкорд предложил Вефиделии согнутую в локте руку, и она невесомо опёрлась о неё.

В главном зале их ожидал накрытый стол. Завтрак прошёл в компании безмолвных слуг.

— Я собираюсь посетить дальние деревни и представиться новым дозорным, — первым нарушил затянувшуюся тишину Никкорд. — Возьму с собой прибывших вчера с подводой ордовцев и мальчишку Рихода.

По лицу Вефиделии проскользнула тревога.

— Ты уже вынесла ему наказание, — правильно расценил её волнение Никкорд. — Я не собираюсь его оспаривать или отыгрываться на ребёнке за смелость. Он местный и может помочь в укреплении защиты побережья.

Вефиделия согласно кивнула. Ей предстояло участие в традиционном празднике: только женщины собирались на лугу и чествовали новую жену после брачной ночи, делились опытом и подносили дары, не предназначенные для незамужних девушек. С большей радостью Вефа присоединилась бы к объезду, но перспектива даже краткосрочной скачки на Эйде всё же прельщала её ещё меньше, чем слушание советов и обрядовых песен. В конце концов, она веледи и покинет славное сборище под благовидным предлогом, прежде чем оно приступит к перемыванию костей каждого благоверного мужа.

Двор встретил их многочисленными почтительными поклонами и выложенной луговыми цветами дорожкой, ведущей к воротам замка и далее за его пределы. Никкорд помог Вефиделии спуститься с крыльца и отлучился переговорить с Югордом и Альпиром. Вефиделия заметила Ялгу и мягко высвободилась из круга осыпающих её подол зрелыми зёрнами женщин.

— Цветов много. Все пригодны и пойдут в дело, — успокоила её знахарка и подтолкнула обратно к благоухающему проходу. — Подари им веселье — и самой станет радостно.

— Хорошо, — произнесла Вефиделия, но сама обошла ожидающих её женщин и направилась к Никкорду.

Он специально встал спиной к замку, чтобы не отвлекаться на происходящее вокруг веледи, но мгновенно почувствовал приближение Вефы, сделал знак воинам, прерывая их разговор, и выдвинулся ей навстречу.

— Кто собирал свадебный букет? — без предварительных вступлений озадачила Никкорда Вефиделия, всматриваясь в его глаза.

— Что? — Мужчину сбило с толку несоответствие заданного вопроса, стремительность её движений и озабоченное выражение лица.