Глядя в глаза девушки, Никкорд потянулся и поцеловал кончики её пальцев. Тонкая рука дрогнула, царапнув короткие густые тёмные волоски на мужском подбородке, и соскользнула по рукаву вниз.

Гордо прошествовав мимо восславляющих веледи и её супруга гостей, Вефиделия скрылась за массивными дверьми Вельдома.

— Не проводишь молодую жену? — Югорд отвлёк Никкорда, продолжавшего прожигать захлопнувшуюся за Вефой створку.

Никкорд облокотился о столешницу, сдавил кубок и оттолкнул его от себя, расплескав вино мелкими рубиновыми пятнами.

— Ты как конь, которого привязали к железной петле неподалёку от кобылы. Она мирно пасётся, якобы тебя не замечая, но держится ровнёхонько на корпус дальше длины верёвки, не приближаясь и не удаляясь. Хотя, — Юг потряс пустым кубком, показывая слуге наполнить его заново, — вполне может дразняще попрядать ушами в сторону другого жеребца.

— Юг, — тяжёлый взгляд обрушился на него. — Ты ещё и поэт душевных терзаний и метких сравнений.

— Кор, — Югорд враз отбросил шутливый тон. — Веледи ведёт свою игру. Ты слышал её речь? Она никогда не забудет, при каких обстоятельствах Орд зашёл в Вельдом.

— В этом я абсолютно уверен, — Никкорд откинулся на спинку стула.

— Если рассчитываешь влюбить её в себя и разбавить месть привязанностью, — Югорд кинул им на тарелки по куску сочного мяса, — не забывай и о женском коварстве. Не думаешь, что в отчаянии она прикажет какому-нибудь юнцу опередить тебя в исполнении супружеского… — Юг подавился и закашлялся, взглянув на друга.

— Если Вефиделия ещё может допустить такую мысль, то веледи никогда не опустится до подобного пошлого унижения, — подчёркнуто спокойно, с весомым ударением, проговорил Никкорд, придвинулся к столу и принялся за еду.

Вефиделия поднялась к себе, умылась и, не промакивая влажную кожу, вышла на террасу. Она прикрыла глаза и подставила лицо солнечным лучам. Мелкие капли быстро испарились, унося с собой эфемерное облегчение для беспокойного разума.

Зыбкое умиротворение нарушили неразборчивые с высоты покоев возгласы. Вефиделия навалилась грудью на ограждение и посмотрела вниз на каменную гряду. На почтительном расстоянии от выступа столпились девушки. Они переговаривались и наблюдали за Ялгой, которая присела на границе травы и голой скалы и разглядывала неожиданное буйство лифий, случившееся в неподходящем месте в неподходящее время. Словно почувствовав присутствие Вефы, знахарка обернулась и едва уловимо качнула головой, приглашая девушку присоединиться к ней.

Вефиделия метнулась в комнату. Находиться одной становилось всё невыносимее с каждым мгновением. Она сменила нарядное золотое платье на удобное голубое. Помедлила, разгладила складки подола и издала сдавленный смешок на выдохе — определённо, этот день задал свой цвет. Вефа прошлась гребнем по волосам, заплела их в простую тугую косу и заколола по-прежнему торчащий короной хохолок на макушке.

Веледи вышла в коридор и осознала, что охрана исчезла. Главный воин сам теперь будет следить за ней, и соглядатаи супружеской спальне не нужны. Вновь при мысли о Никкорде по спине пробежал холодок, сменяемый жаром. Она спустилась по лестнице, прислушалась к шумному веселью снаружи и решительно свернула к библиотеке. Выбралась оттуда на узкую тропу и наконец задышала полной грудью.

Вефиделия прислонилась к выбеленной солёными ветрами стене замка, впитывая в себя её тепло. Яркий солнечный день покрыл море золотистой чешуёй, переливающейся зеркальными бликами, а небо превратил в белёсое полотно, подарившее голубую кайму всей линии побережья. Казалось, что Вельд примерил огромный венок из лифий, волнистыми скрутками охватывающий его границы.

Вефа преодолела расстояние до выхода к обрыву, оставаясь никем не замеченной. При её приближении к выступу девушки заприседали перед повелительницей, растерянно озираясь. Некоторые хотели высмотреть статного военачальника Орда, другие же пытались просто понять, откуда здесь взялась их веледи.

— Видишь? — не оборачиваясь, Ялга распрямилась и встала рядом с Вефиделией.

Вефа воззрилась на тысячи цветков, которые слаженно потянулись к ней, словно она была для них единственным солнцем, светом и живительной водой.

— Ялга, что это значит? — тихо, чтобы не обеспокоить прибывающих женщин Вельдома, спросила Вефиделия.

— Вельд посылает тебе не просто одобрение. Он добавляет защиту твоим силам, — ответила знахарка, и в её голосе отчётливо послышалась тревога.

Вефиделия склонилась и погладила несколько лепестков. Не успела она коснуться цветов, как от них заструился сизый свет и впитался в кожу девичьих ладоней. Руки Вефы отозвались желтоватым сиянием, которое не перетекало к растениям, а трепетало на кончиках пальцев, словно пламя свечи на сквозняке.

— Свадебные лифии крупнее и не даются никому другому, кроме невесты, — сообщила Ялга, снова присела и сорвала одну голубую макушку.

Та немедленно завяла и осыпалась в её руке.

— Попробуйте вы, веледи, — Ялга подняла на Вефиделию задумчивый взгляд.

Вефа тоже присела и сорвала зелёный стебель. Лифия прильнула к тонким пальцам, расправляя нежные лепестки. Вефиделия передала цветок Ялге. Женщина бережно приняла его. Он слегка сжался, но остался живым и целым, как любой только что срезанный побег.

Ялга нахмурилась. Вефиделия повторила то же действо с несколькими цветками, раздавая их тем, кто стоял ближе всех. Эффект оставался одинаковым: цветы немного закрывались, но не теряли свежести.

— Вельд щедр на волшебство, — громко провозгласила Вефиделия, разворачиваясь лицом к людям и удерживая охапку цветов. — Примите же дар от чистого сердца не только веледи, но и невесты. Пусть он хранит вас и придаст сил в нужную минуту!

Она раздала весь букет и снова присела возле Ялги.

— Прекрати пугать всех своим озабоченным видом и принеси большие корзины, — строго прошептала Вефиделия. — Если Вельд выпустил такое полчище лифий для защиты от чего бы то ни было, стоит достойно и благодарно принять и сберечь его дар.

— Ты права. Прости, — знахарка восхитилась выдержкой и поведением юной веледи, укоряя себя за то, что подвела свою девочку, показала страх перед грядущими туманными испытаниями и несбыточное желание оградить Вефу от них.

Солнце перестало слепить и плавно скатывалось в западные скалы, накрывая окрестности мягким жёлтым воздушным пологом. Выступ и полоса, ведущая к отвесному краю перед замком, очистились до первозданного вида благодаря стараниям Вефиделии. Лифии продолжали капризно увядать и превращаться в прах, стоило их сорвать любому, кроме веледи. Она раздала цветы всем желающим. Несколько полных корзин, в которых колыхались голубые облака лепестков, перекочевали во флигель Ялги.

Вефиделия распрямилась и потянулась, потирая ноющую поясницу. Сок растений, испачкавший ладони девушки, впитывался в ткань платья, оставляя влажные пятна. За мгновение до того, как её спины коснулись чужие пальцы, она ощутила присутствие Никкорда. Его бесшумное приближение предвосхитили внезапно повисшая тишина и ускоренный стук её сердца.

Никкорд погладил Вефиделию вдоль позвоночника, прогоняя боль, но порождая иное напряжение. Она повернулась к нему, стряхивая налипшие травинки с рук. Он скользнул ладонью по линии талии и позволил Вефе отстраниться.

— Вижу, тебе помешали предаваться одиночеству, — обозначил Никкорд, но синие глаза выискивали ответ на другой вопрос: как ей снова удалось покинуть Вельдом незамеченной?

— Потребовалась моя помощь, — кратко ответила Вефиделия и снова присела возле только что принесённой пустой корзины.

Однако мужские руки бережно обхватили её плечи и вернули Вефу в вертикальное положение.

— Ты устала, — проговорил Никкорд, не разрешая ей вывернуться. — Или хочешь вымотать себя на износ, чтобы забыться беспробудным сном прямо здесь?

— Я ещё не закончила, — Вефиделия упрямо вздёрнула подбородок, до скрипа зубов сжимая челюсти, понимая, что он прав относительно истязания себя — так, ей казалось, будет меньше мучений с ним ночью.