— Почему? — прошептала Вефиделия, продолжая стоять.

С тихим всхлипом земля дрогнула под ногами девушки и притаилась, ожидая от неё шага навстречу. Вефа прислонилась спиной к стене. Чернота перед ней скрадывала простор, сужала пространство до узкой вытоптанной каменной полосы. Вефиделия оттолкнулась и медленно двинулась в сторону выступа, ведя кончиками пальцев по неровной поверхности. С тихим шуршанием из-под её руки облетала соль, въевшаяся во все трещинки и зазоры замка.

С самого рождения Вефиделия напрямую общалась с Вельдом. Они разговаривали, дополняли, делились и являлись неотъемлемой частью друг друга. Она всегда стремилась к нему. Припадала к его твёрдой груди и слышала биение сердца в недрах родной земли, вторя ему в такт своим пульсом. Смеялась, плакала, доверяла тайны, изливала возмущение и слушала советы. Иногда они просто вместе молчали. Природа и человек. Связанные и неделимые.

— Почему?.. — Вефиделия повторила вопрос, тяжело опустилась на колени и присела на пятки, вытянув перед собой руки, сжатые в кулаки. Между побелевшими от напряжения пальцами сочился тёмный медовый свет. — Почему ты не предупредил меня раньше?

Вефа прижала ладони к груди. Выступ содрогнулся, словно в подавляемых рыданиях, которые беззвучно прорывались наружу, лишая возможности дышать глубоко, и потянулся за не выпускаемым к нему сиянием. Девушку пронзила такая острая боль, что она согнулась пополам, сжимая зубы, чтобы не застонать в голос. Каменная плита тут же втянула её боль в себя.

— Нет! — вскрикнула Вефиделия, распрямилась и отпрянула. — Мне не нужно твоё сожаление! — Снова наклонилась и стукнула кулаками по скале. — Как и твои жалобы на моё сопротивление. — Шлепок, и она вновь зашептала: — Пусть не мне… Ты мог подсказать велорду! Ведь он так тебя любил… Был безмерно предан тебе…

Она осыпала ударами твердыню, не замечая, как сдирает пальцы до крови. Ладони жгло от удерживаемого внутри жара. Вефиделия хлестала податливый скальник, пощёчина за пощёчиной, пока не выбилась из сил. Упёрлась израненными руками в притихший выступ и всхлипнула, почувствовав, как он бережно охлаждает саднящую кожу.

— Почему ты молчал? — сморгнула злые слёзы и вдруг приласкала едва уловимо вздымающийся под её прикосновениями камень. — Ты тоже не ожидал предательства? Не поверил знакам? — Она хаотично водила руками по отзывчивой поверхности, успокаивая, сглаживая нанесённые побои. — Оттого и плакал горько, когда взывал ко мне там, в лесу?

Вефиделия наткнулась на камешки, оставшиеся после утренней церемонии посвящения. Сгребла сразу несколько штук. Вскочила на ноги и швырнула их в небо.

— Думал спрятаться за спиной человека? — слова летели ядовитыми стрелами за запущенными осколками, и с режущим шипением они вместе вспарывали ночной воздух. — Что же ты за божество?! — Вефа зачерпнула новую пригоршню камней и запустила их следом за первой. — Ничтожный предатель! Мерзкое существо! Ты обманул Вельд… А теперь, как гиена, ждёшь, чтобы полакомиться остатками на поле брани.

Вефа впилась ногтями в рваные края крупного песчаника. Он немедленно засверкал. Она придвинулась на самый край обрыва, размахнулась и бросила камень в чернильную вышину.

— Не дождёшься!

Раздался громкий треск, похожий на сухой раскат грома. Земля предупреждающе загудела. Однотонное небесное полотно прорезал белёсый луч, раздробивший оскорбляющий обломок на мириады острых частиц, хлынувших вниз опасным дождём. Вефиделия засмеялась, не пытаясь прикрыться, и отшвырнула их в море золотистым всполохом, вырвавшимся из плена её ладоней.

Воздушная стена перед ней пошла рябью. Небо заклубилось чёрными кольцами. Из береговых глубин нарастало гулкое ворчание. Кончик скалистого языка приподнялся, понуждая девушку отойти от кромки. Но она лишь раскинула руки, более не сдерживая силу, исходящую из неё ровным светлым потоком. Вельд зарычал, удерживая между бездной и Вефиделией невидимую преграду, легко прошиваемую насквозь ярким излучением веледи.

Вдруг чьи-то руки обхватили Вефу за талию и оттащили от края. Она тут же узнала их. Только один человек мог посметь настолько бесцеремонно обращаться с ней. И почувствовать, что здесь происходит.

— Почему он, чужак и захватчик, слышит тебя? — Вефиделия послала гневный взгляд вниз, мысленно обращаясь к Вельду. — Почему ты позволяешь ему распознавать твой голос?

Ответом ей послужило вновь вернувшееся в исходное положение окончание выдающейся над морем плиты.

Ярость Вефы окрасилась ослепляющим цветом. Она вцепилась в мужские руки, обжигая, отрывая от себя и неистово выворачиваясь из их кольца. Никкорд крепко прижимал к себе извивающуюся девушку, сдавливая её до синяков и позволяя раздирать свои предплечья и тыльную сторону ладоней. Оба не проронили ни слова, только дышали всё более шумно. Он держал её. Или держался за неё?.. Казалось, всё вокруг пришло в безумное движение, отзываясь эхом на разряды, сотрясающие стройное тело в его руках. Воздух колыхался, скала вибрировала, ночное море щерилось белозубой пастью. И лишь выступ, на котором они вцепились друг в друга, оставался спокоен, словно показывая окружающим беснованием, что будет с ним, если эти двое разъединятся.

В темноте они выделялись единым бледным золотистым пятном, которое растекалось вокруг них от свечения Вефиделии. Обрезанный хохолок волос на девичьей макушке дурманил своим цветочным ароматом и щекотал лицо Никкорда. Внезапно на чёрном фоне неба прорисовалось до боли родное лицо, которое он так хорошо знал, но никогда не видел именно таким — с улыбкой, немного печальной и очень открытой. Кор помнил затаённую грусть в уголках синих глаз, необъяснимый страх в их глубине и желание рассказать что-то запретное. Его мать никогда так не улыбалась при жизни. Губы на прозрачном лице начали шевелиться. Свободно зазвучал её напевный голос:

— Когда синева с синевою сольётся

И слышно без голоса звуки внутри,

Полночное жгучее солнце проснётся,

Маня золотыми цветами зари.

Вефиделия внезапно застыла и прекратила вырываться. Вскинула голову и уставилась перед собой, будто тоже могла видеть призрака его матери. Видение растворилось, забрав с собой и подземные толчки, и гул, и так и не родившуюся грозу. Повсюду разлилась оглушающая тишина.

Вефа обернулась и оказалась лицом к Никкорду. Её грудь скользнула по его ладони. Его губы мазнули по её лбу. Она вспыхнула. Он расслабил захват.

— Что ты устроила? — За угрожающей интонацией мужчина скрывал собственный испуг, который заставил его бежать, когда он увидел полыхающую девушку на грани суши и пропасти, и подавлял растерянность из-за отчётливо появившегося именно здесь образа матери. — Решила сбежать?

Вефиделия задрала подбородок, посмотрела на него в упор и рассмеялась издевательски громко. Только голубые глаза даже не улыбнулись.

— Хотела бы сбежать, притворилась бы дочерью знахарки с самого начала. Это мой дом. Я его не оставлю. — Вефа шагнула назад, увеличивая расстояние между ними.

Никкорд придержал Вефиделию за плечо и указал подбородком за её спину.

— И чем бы ты помогла своему дому, свалившись с обрыва?

— Тебе какая забота? — она сбросила руку Никкорда.

— Не хочу брать на себя ещё и смерть бестолковой девчонки! — он разозлился.

— Ты забываешься, — процедила в ответ Вефиделия.

— Кто же ты, если сама ищешь погибели? Сумасшедшая! — Никкорд навис над ней. — Маячишь призывным факелом в ночи. Открыто споришь со стихиями.

— Ты сам кто такой? — Вефиделия не уступала под его натиском. — Я тебя не звала, но ты продолжаешь вмешиваться.

Их взгляды устроили собственный поединок. С вызовом и желанием получить ответы, особенно на невысказанные вопросы. Оба одновременно посмотрели вниз, но Вельд молчал.

— Веледи и так считают ведамой. Хочешь, чтобы люди забили тебя камнями? — Никкорд обуздал затуманивавшую разум злость.

— Пусть попробуют. Камни не причинят мне вреда. — Вефиделию охватила давящая усталость, будто она долго бежала куда-то, а силы вдруг враз иссякли, только останавливаться ни в коем случае было нельзя.