Вефиделия, похожая на золотой призрак, стояла в изголовье. Светлые волосы были собраны в простую косу, перехваченную бежевой лентой. Траурное платье песочного цвета не сливалось со стеной за девушкой, благодаря подрагивающему жёлтому пламени факелов по обеим сторонам от Вефы, которое обрамляло её силуэт теневым контуром. Руки, сложенные поверх подола, опущенные веки, бескровные губы застыли в одном положении, и лишь едва заметно вздымающаяся грудь не позволяла ей превратиться в статую.

Когда поток людей закончился, она обвела всех присутствующих отражающим огонь взглядом, тихо поблагодарила и пригласила за угощением в трапезную. Перед выходом из зала Вефиделия уловила мелькающие за окном всполохи. Она подошла ближе и увидела, как в рассеянном свете факелов воины Орда укладывали на подготовленные кострища тела погибших товарищей, чередуя их с вязанками хвороста.

— Проследи, чтобы каждый получил свой пирог, — не глядя, Вефиделия обратилась к следовавшей за ней Ялге и поспешила во двор.

Вефа распахнула массивные двери и замерла на крыльце. Земля оголилась, впитав пролитую кровь и получив избавление от покрывавших её ещё утром перевёрнутых бочек, телег, обугленных обломков, человеческих трупов и раненых. Воздух хранил запах дыма, который, казалось, бесследно развеялся и разбавился солёным морским привкусом, знакомым и тем не менее каким-то неуместным. Отовсюду на неё давило ощущение инородного и нежеланного.

Вефиделия сделала глубокий вдох, стараясь погасить зарождавшееся на коже покалывание, перетекающее в пальцы. Если она сейчас разнесёт будущие пепелища, чужаки не исчезнут. К тому же Ялга права: живым нечего делить с мёртвыми.

Девушка осмотрелась, отмечая слаженную работу людей Никкорда. Увидела за охапкой свежих дров растрёпанную чёрную шевелюру, но отвлеклась на ужаливший её в висок укус. С трудом удержавшись, чтобы не поднести руку к раздражённому месту, она бросила быстрый взгляд влево. Однако её встретила лишь непроглядная темнота, заключённая в створе крепостных стен. Только ей не нужен был свет, чтобы понять, кто пытался прожечь её насквозь. Ненависть вскипела внутри и прорвала выстраиваемый Вефой барьер, призванный сдержать прибывающую силу. Сгустившаяся над невидимым в ночи уголком Вельдома тьма словно открыла белёсый глаз и выхватила испуганное лицо Палорда, тут же метнувшегося в укрытие к конюшням. Мрачно моргнув, мгла вновь погрузилась в свой слепой сон.

Никкорд сбросил расколотые доски в кучу к другим и привычно откинул назад упавшие на глаза волосы. Неожиданная яркая вспышка заставила обернуться не только его. Стоявший рядом Югорд, давний соратник по юношеским вылазкам и дракам, ставший правой рукой Никкорда и не раз бывший незаменимой опорой в боях, начал ворчать из-за того, что Кор снова развалил поленницу, но осёкся на полуслове и тоже уставился на тонкий, высокий девичий силуэт на ступенях, ведущих в замок.

— Она будто вырезана из окружающих скал, — Югорд не скрывал своего восхищения. — Настоящая дочь Вельда.

Он наконец обратил внимание на не проронившего ни звука Никкорда, неотрывно смотрящего на девушку, и ткнул его кулаком в плечо.

— Так хороша, что ты дар речи потерял? — усмехнулся воин.

— Девчонка мне в дочери годится, — отмахнулся от друга Никкорд, снова пригладил волосы и направился к Вефиделии, добавив через плечо: — Узнаю, зачем она вышла.

Только он лукавил. И знал, что Югорд понимал это. Палорд — мальчишка, её брат — сопляк, новобранцы — юнцы, а она… Она — веледи, слишком женственная, чтобы быть просто девчонкой.

Вефа взяла себя в руки и, начав спускаться, увидела приближающегося к ней Никкорда. Она замерла на нижней ступени, не желая ступать на землю, как будто границы замка могли условно отделить Вельд от Орда. Никкорд остановился в шаге от неё, ближе, чем кто-либо из посторонних, если осмеливался к ней подойти. Вефиделия расправила плечи до тянущего напряжения в спине и посмотрела на него свысока — во всех смыслах.

— Не вздумай, ­— она не стала дожидаться, чтобы он заговорил первым, — жечь эти жуткие костры на рассвете, что бы ни гласили твои традиции.

— Госпожа, — Никкорд выделил обращение, которое прозвучало вежливым оскорблением. Слегка кивнул, будто одумавшись и прервав поклон на первом же движении головы.

Ни один мускул не дрогнул на лице Вефиделии.

— Полагаю, рассвет в Вельде наступает не в полночь, — продолжил Никкорд.

— Как и везде, рассвет в Вельде наступает утром, — сдержанно ответила Вефа.

— Если мы вынуждены сжигать мёртвых, — наставнические ноты зазвучали в голосе мужчины, и Вефиделия сцепила пальцы в замок, — костры поджигаются в полночь, когда открывается переход в иной мир. Их пламя освещает путь отлетевшим душам. Затем прах тел помещается в камень, таким образом возвращаясь в горы Орда.

Никкорд вдруг действительно поклонился Вефиделии. Она с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть из-за его неожиданного жеста.

— Прими мою благодарность, — он распрямился и показательно приложил руку к сердцу. — Хотя я уверен, ты расколола ту глыбу с иной целью. — Его губы дрогнули в предательской усмешке. — Она оказалась с полостью в центре, что избавило нас от долгого выдалбливания необходимого углубления.

— Пусть покоятся с миром, — Вефиделия выдержала внимательный взгляд синих глаз, не собираясь ни пояснять, ни оправдывать свой поступок. — Мы тоже предаём камню избранных, — её голос слегка преломился на последнем слове, — Вельдом.

Никкорд снова почувствовал сдавливающую тоску этой девушки, хотя внешне она казалась спокойной.

— Что вы делаете с неизбранными? — Ему вдруг захотелось отвлечь её.

— Их забирает земля или вода. — Взгляд Вефы ощутимо потяжелел, и, как и утром, Никкорду потребовалось приложить усилия, чтобы не отвести глаза в сторону. — Завтра на рассвете мы совершим обход Вельдома, который окончится на обрыве, где скала примет велорда, а одна из стихий призовёт госпожу.

Прямой взгляд договорил то, что она не облекла в слова: веледи требовала открыть утром ворота замка. Никкорд промолчал, провоцируя Вефиделию озвучить всё до конца. Она слегка прищурилась, тем самым отвечая ему, что они друг друга поняли, но вслух сказала совсем иное:

— После на Дальний мыс должна отправиться подвода с вяленым мясом, снадобьями и новым оружием.

— Никакой подводы, — Никкорд нахмурился. — И ты пообещаешь, что не будет ни одного подвоха, ни малейшего выпада в сторону Орда во время похорон твоих родителей.

Вефиделия неуловимо изменилась. Перед Никкордом стояла всё та же обманчиво хрупкая девушка, но видимый ранее золотистый ореол больше не сиял вокруг неё. Он исходил изнутри, подсвечивая нежную кожу. Тонкие пальцы, сжимающие складки подола, говорили о том, как сложно ей держать под контролем нечто мощное, рвущееся наружу.

— Обещаю. — Яркие глаза лихорадочно блестели, но больше не обжигали. — Надеюсь, моего слова достаточно.

— Твоего слова достаточно, — серьёзно произнёс Никкорд.

Свечение не исчезло, но Вефиделия выпустила ткань платья из пальцев.

— Ты говорил, что не хотел войны с Вельдом, — она ждала от него подтверждения.

Мужчина согласно кивнул.

— Не хотел и не хочу.

Высокая девичья грудь колыхнулась с глубоким вдохом.

— Тогда подвода отправится в путь. Иначе войско Дальнего мыса заподозрит неладное и вышлет сюда отряд.

Никкорд задумчиво сложил руки на рукояти меча.

— Войны не хочу я, но не ты.

Вефа не отвела взгляд.

— Я не хочу новой бессмысленной кровопролитной бойни и не допущу, чтобы моих людей вырезали на подступах к Вельдому. — Она подняла руку, выставила раскрытую ладонь вперёд, показывая, что не закончила. — Я не знаю, сколько человек прибудет сюда с орлордом завтра к обеду. Возможно, ещё отряд, и не один, прячется поблизости и ждёт сигнала от твоего сына. И скажи мне, военачальник Орда, где гарантия, что половина твоей армии прямо сейчас не движется следом за тобой?