И девочка Карина мне их подарила!

Мой ночной мир не серый и не зеленый, в нем нет и красного. Преимущественно – оттенки коричневого, синего и желтого.

Синяя Карина старательно прижимаясь к желтой полосе стены, пыталась обойти меня со стороны лаборантской, в которой выделялись два фиолетовых пятна, дергающихся на скользком полу.

Из принципа, толкнул ей под ноги кушетку на колесиках и под шумок, достал пистолет и снял его с предохранителя.

Карина разминулась с кушеткой и вытянула в мою сторону правую руку.

"Бздынь" – Печально сказала стоящая на столе стеклянная посуда, пропуская через себя пулю.

И все. Не пламени, ни звука выстрела.

Судя по отсутствующему запаху – выстрел из пневматики.

А это значит - пластик и металлодетектор такой ствол просто не увидит.

Яркий свет из соседней комнаты, в которой расположилась новейшая игрушка Макса, больно ударил по глазам… Карине. А три моргнувших светодиода, информирующих о готовности аппарата, добили ее ПНВ, заставив сорвать его с головы.

Сложив ладошки "лодочками", хлопнул ее по ушам, со всей дури, злости и обиды.

Да и давно хотел так сделать, над кем-нибудь, если честно.

Только случая все не подворачивалось.

Вот. Подвернулся.

Карина прижалась к стене, ошеломленно хлопая глазами, открывая рот, как рыба и держась за уши руками, из-под которых текли струйки крови.

"Нежто – перебор?!" – Испугался я, выдергивая пояски с халатиков, висящих на вешалке, слева от входа. – "Впрочем, жить будет, а как ее будут допрашивать – меня уже не волнует…"

По дороге, снова включил свет в "лазарете".

Девушка начала приходить в себя, пришлось добавить еще раз, в солнечное сплетение и пока ее крючило, заломал руки и связал их за спиной, перехлестнув через горло. В случае чего – раньше сама себя задушит, чем освободится.

Пистолет, изящный и очень хищный на вид, нашелся под столом.

Щелкнул обоймой. Шесть шипастых шариков с резким запахом миндаля и еще какой-то химии, очень знакомой, но в горячке не вспомню, как ты меня не пинай.

- Мы-ы-ы! Му-у-у! "Хрясь и Бумм"!

"Блин! Точно! Что-то я забыл!" – Я стоял посреди лазарета и чесал затылок, вспоминая, что именно я мог забыть. – "А-а-а-а! "Тревога", черт ее дери!"

Аккуратно разбив "тревожное окошко", нажал кнопку и облегченно вздохнул.

"Танакан" становится все необходимей и необходимей…

И не надо говорить мне, что это просто последствие головной боли. Склероз, это замечательная болезнь, только надоедливая. Все постоянно напоминают тебе, что ты что-то забыл сделать. Даже если ты это делать был вообще не обязан!

- Мгум. – Ванга, примчавшаяся на "тревогу" буквально через полминуты, облегченно расстегнула верхнюю пуговицу форменной рубашки. – А этих, чего не развязываешь?

Макс и Жанна смотрели на меня, и в их взглядах читался смертный приговор, помноженный на отлучение от медицинского обслуживания во всех больницах нашей необъятной, плюс анафема во всех церквях, церквушках и соборах в радиусе поражения авиации дальнего действия…

Помотав головой, развернулся в сторону дверей, и, уже наплевав на все предписания, открыл проход.

Добрался до спальни, снял штаны и подрубленным деревом рухнул на супружеское ложе.

Мелькнула мысль о прикладывании холода, но сон приложил быстрее.

Проснулся я от кошмарного, совершенно не мелодичного звонка, установленного на Шефа.

Не открывая глаз, провел рукой по стеклу смарта, отвечая на звонок.

- Добрый день, Шеф. Проблемы?

- Ч-ч-ч-ерт, прости Сайд. Номером ошибся. – Шеф извинился и отключился, а я, от злости, впервые швырнул мобилу в стену!

Я так сладко спал! Мне снилось что-то хорошее, вечное, доброе…

А теперь и сна ни в одном глазу, холодный пот по всему телу и сердце бешено трепыхается на уровне горла, норовя выпрыгнуть и посмотреть воочию на того идиота, что оставил мобилу включенной!

Глядя на свое отражение в зеркале, пока брился, пришел к очень не утешительному выводу – надо в отпуск. Не на больничную коечку, в коих я проводил свои последние "выходные и проходные", не поездку, на скорую руку, а в нормальный, "полноформатный" отпуск.

Чтобы смена обстановки зависела от меня, а не от рабочего графика.

Вот уже и мешки под глазами…

Съев кофе – больше ничего не лезло, как ты не давись! – вышел из квартиры и оседлал "корветика". Меня ждала покупка нового телефона, как минимум.

А если благоверная заметит, то вечером, за "полет" ее подарка будет отдельный "разбор полетов".

Стоило поставить в новый телефон сим-карту, тут же раздался звонок.

- Сайд?

- Да, Макс. Слушаю. – Узнав в трубке голос Туарека, я расслабился.

- Ты это… Зла не держи… - Максу было сложно извиняться. – Сам понимаешь… Ну, погорячился я, с кем не бывает…

- Ага. – Я нажал на сброс и поставил его номер в "черный список", до лучших времен.

Мне начали надоедать люди.

Весь мой опыт, вся моя склонность к аналитике, подтверждала два общеизвестных факта:

а. Требуют терпения те личности, которые о терпении даже представления не имеют.

И

б. Когда ты слышишь "с кем не бывает", можешь быть совершенно уверен – с говорившим такое происходит очень часто!

Запруженные по обеденному времени улицы, забитые людьми, машинами и вездесущими голубями, энтузиазма или хорошего настроения не добавляли.

Особенно голуби!

Взяв кофе на вынос, в кафешке напротив супер-пупер-маркета, где купил мобилу, устроился на водительском месте и принялся изучать снующую толпу.

Жаркий летний денек раздел девушек и напялил на мужчин самые бесформенные из тряпочных, шорты.

Зрелище не для слабонервных…

По велодорожкам рассекали скейтеры, самокатчики и прочие роллеры, едва не цепляя своими выступающими костями за проезжающие мимо авто.

Огромная надпись: "Демон! Ждем на пляже! Империя!", сделанная, по всей видимости, ярко-алой губной помадой, украшала глухую стену дома, прямо напротив пешеходного перехода.

Город жил, широко дыша грудью, торопясь и запинаясь.

Чувствуя, как губы разъезжаются в не прошеной улыбке, допил кофе и проезжая мимо урны, закинул в нее картонный стаканчик.

Вывернув из рычащего потока, сорвавшихся с цепи автомобилей, покатился по очередной пустынной улочке, обсаженной по обочинам гигантами тополей. Пирамидальных исполинов, спорящих своей высотой с местными небоскребами.

Поворот, еще один и еще и я оказался совершенно за границей города, когда впереди меня, лишь серое полотно пыльного асфальта уходило к горизонту, перечеркивая далекие возвышенности и бескрайние поля.

Замерев точно по центру дороги, на осевой линии, дважды рыкнул мотором.

Заглушил.

Отстегнув ремень, забрался в бардачок и через пару долгих минут, вертел в руках поцарапанный футляр для очков.

Открыл и достал на свет божий очки, чей возраст был старше меня, лет на пятнадцать – точно.

"Рокабилли"…

Спрятав глаза за очками, завел мотор, включил приемник и поиграл настройкой, разыскивая ту станцию, что будет в самый раз.

Довольно улыбнулся, услышав знакомый гитарный перебор, и нажал на газ.

Привычно вдавило в сиденье и дымный шлейф, в зеркале заднего вида добавил мне хорошего настроения.

Выдавив из двигателя стандартные 130 миль, расслабился и открыв окно, высунул в него локоть, придерживая руль одной рукой.

Второй, в это время, снова бегал по волнам.

Чем дальше от города, тем меньше радиостанций. Пришлось переключаться на память системы, набитую музыкой под все случаи жизни.

Права была Маргарет.

"Корвет СтингРэй", машина, самая что ни на есть "рок-н-ролльская".

Это не "фольксваген жук" и даже не минивэн от той же марки, что катался от фестиваля до фестиваля. Это – совсем другой рок-н-ролл.