Однако и здесь не обошлось без перегибов. Несмотря на то что ров вокруг города был вырыт в кратчайшие сроки, колдун приказал человека, руководившего работами, кинуть в темницу, потому что ему показалось подозрительным, как тот смотрел на него во время обеда, данного в честь завершения строительства.

Услышав об этом, я постучал Ламаса по лбу.

– Послушай, – сказал я, – ты действительно круглый идиот или только притворяешься?

– Ваше величество, – вскричал колдун, – если бы вы видели, как он на меня смотрел, вы бы тоже немедленно швырнули его за решетку! Он смотрел очень и очень подозрительно. Я и сейчас думаю, что тут что-то не так… Если бы вы повелели допросить его еще разок. Растянуть его на специальной машинке…

Впоследствии я убедился, что репрессии против почтенных граждан Стерпора, в том числе против тех, кто помогал мне прийти к власти, в правление Ламаса стали делом обычным.

Великолепнейшего изобретателя, создателя необыкновенных боевых машин Кугеля Кремоншира Ламас упек в Дом мозгоправления, где ему ежедневно проводили тяжелые «оздоровительные процедуры» – погружали голову в ледяную воду (чтобы остудилась), вешали за уши пиявок (чтобы оттягивали дурную кровь, внушавшую «неправильные» идеи) и поджигали пятки (чтобы тело помнило об ужасах Нижних Пределов и дух вернулся к здравому разумению).

Узнав о том, что Ламас проделал с моим изобретателем, я едва удержался от порыва немедленно передать старика в руки палачей. Меня остановило только то, что я отлично помнил, какую неоценимую услугу оказал мне Ламас, когда я неровной, изобилующей препятствиями дорогой шел к власти. Он был едва ли не единственным человеком во всем Стерпоре, который увидел во мне будущего короля, единственным, кто поверил в меня. Милосердие далось мне нелегко. Подергивая серьгу, я трижды обежал вокруг трона и плюнул колдуну на ботинок, чтобы хоть как-то выместить на нем лютую злобу.

– Это что, какой-то ритуал? – распахнул голубые глаза Ламас и тут же получил отличный щелобан, после чего надолго замолчал – только ворчал что-то обиженно себе под нос…

Когда Кугеля Кремоншира вернули из Дома мозгоправления, первое время он совсем не мог говорить, по крайней мере связно. Потом речь к нему вернулась, и он стал слагать буквы в слога, слога в слова, а немного погодя – слова в целые предложения. Правда, он сильно заикался, но уже можно было разобрать, что именно он говорит. Первое время он изрекал в основном ругательства в адрес «поганого колдуна, собакиного сына, зловонного язычника и козла гнилозадого» – в общем, он, конечно, имел в виду Ламаса.

Ругань стала первым признаком возвращения к Кугелю Кремонширу здравого рассудка. Уже очень скоро, к моей радости, он создал чертеж странного приспособления, которое могло копать отличные ямы для садовых растений. Меня несколько удивило, что данное устройство может использоваться только в мирных, точнее сказать, садоводческих целях, потому что раньше гений Кугеля творил исключительно боевые машины, но я приписал эту странность последствиям перенесенного стресса. Я от всей души надеялся, что великолепный дар когда-нибудь вернется к изобретателю.

– А если не вернется, – надвинулся я на Ламаса и ткнул его указательным пальцем под ребра, колдун ойкнул, – я тебя самого отправлю в Дом мозгоправов, там тебя уже заждались. Понял меня?!

– Понял, все сделаю, абсолютно все, что в моих силах, чтобы милейший Кугель выздоровел как можно скорее. Я очень, очень постараюсь.

Выражение лица колдуна мне не понравилось.

– Не вздумай применять к нему магию, – погрозил я Ламасу пальцем, – а то знаю я, что обычно из этого выходит…

– Что вы, как можно?! – развел руками Ламас. – Я просто буду заваривать ему специальные, совершенно безобидные травки, чтобы его организм окреп и сам справился с… – тут он замялся… – досадной хворью.

Вскоре выяснилось, что ошибочно принятое нами за садоводческую машину изобретение на самом деле было механическим могильщиком. Об этом Кугель поведал нам, как только к нему стала возвращаться речь.

Вещь эта показалась мне небесполезной, но все-таки довольно примитивной для изобретателя, который придумал саму Люсильду – боевую машину, способную сокрушить пару десятков воинов врага за считаные минуты. Однако я счел, что великий дар не может вернуться к народному самородку сразу, и оказался прав: вскоре Кугель сотворил портативный пыточный агрегат, способный одновременно загонять иголки под ногти, дробить пальцы ног и выдергивать волосы из носа. Эта машинка показалась мне куда более совершенной, нежели механический могильщик, но пока, к сожалению, далекой от технического совершенства. И все же прогресс был заметен невооруженным глазом: Кугель явно выздоравливал, мозг его начинал оправляться после лечения в Доме мозгоправления.

Поскольку придворный изобретатель шел на поправку, я отдал распоряжение допустить к нему жену Люсильду (боевую машину Кугель назвал в ее честь). Бедная женщина давно добивалась встречи с супругом и уже отчаялась увидеть его живым. Едва войдя в тронную залу, она бухнулась мне в ноги, но я не услышал от нее ни слова благодарности – только мольбы о том, чтобы я немедленно покарал проклятого колдуна, принесшего столько несчастий их семье. Ее речи меня рассердили. Подумать только: я столько сделал для ее семьи, а она думает только о мести, вместо того чтобы возносить хвалы Севе Стиану и благородному королю Стерпора.

– Поднимайся с колен, женщина, – сказал я, – нехорошо ты себя ведешь, ох и нехорошо, ты должна предаваться счастью, а желаешь зла другому. Нехорошо это и совершенно неправильно.

Я увидел, что мои слова оказали на нее сильное воздействие и она уже собиралась что-то ответить, но тут Кугель Кремоншир, все это время сидевший на стуле без движения, вскочил на ноги и выругался столь нецензурно, что даже я покраснел. Подобных слов от него я раньше никогда не слышал, поэтому всерьез удивился и решил, что разум, видимо, еще не скоро вернется в прежде столь светлую голову. А возможно, и не вернется вовсе. Как оказалось, я ошибался. Ругательства были вторым признаком его выздоровления.

– Где он?! – взревел Кугель Кремоншир. Люсильда подбежала и схватила мужа за руку.

– Кто, милый? – ласково спросила она.

– Гнилозадый козел, – рявкнул Кугель, – исчадие Нижних Пределов, смердящий, бородатый вонючка!.. Я хочу немедленно опробовать на нем свои новые машины – сначала пыточную, потом механического могильщика. НЕМЕДЛЕННО!

Жена изобретателя в ужасе заламывала руки и умоляла мужа не нервничать, успокоиться и поехать с ней домой на юг Стерпора. Но Кугель Кремоншир в ответ только сыпал грязными ругательствами и отталкивал женщину.

Я поднялся с трона, потому что не мог более терпеть эту отвратительную сцену.

– Кугель, – обратился я к изобретателю, – давай сделаем так: ты сейчас же вместе со своей женушкой отправишься к себе домой, к детям. Полагаю, ты стосковался по дому. Побудешь там до полного выздоровления, а потом вернешься ко мне. Я приму тебя с радостью. Договорились?

– Что такое?! – вскричал изобретатель, чем несказанно меня расстроил – рассудок возвращался к нему медленнее, чем мне хотелось.

Я некоторое время молчал, стараясь взять себя в руки.

– Ничего такого, Кугель, – сказал я наконец, – я просто думаю, что ты очень стосковался по дому, по детям. Ты, наверное, хочешь снова оказаться в родной деревне. Признаться, я думаю, что воздух пойдет тебе на пользу и ты…

– Я хочу только одного, – прошептал Кремоншир, сжимая и разжимая кулаки, – немедленно увидеть ЭТОГО ВОНЮЧЕГО КОЛДУНА! О, мне есть что сказать ему…

– Но, Кугель, не лучше ли отложить вашу беседу на некоторое время? Ты и сам увидишь, насколько ты был взволнован, расстроен обстоятельствами, как были нелепы твои рассуждения. Ты поймешь, что абсолютно не стоило так волноваться. Пока же тебе лучше поехать домой. Там ты сможешь расслабиться, отдохнуть…

Так я некоторое время старался вразумить изобретателя, но, поскольку он и слушать ничего не хотел, проявляя маниакальное упорство и требуя во что бы то ни стало повидаться с Ламасом, я отдал приказ позвать колдуна. Я предчувствовал, что сейчас стану очевидцем еще более отвратительной сцены, чем ранее, но колдун предпочел в тронной зале не появляться, справедливо опасаясь гнева изобретателя. Вместо себя он прислал своего помощника – Аккеля из Фтора. Кстати, паренек, несмотря на то что Ламас отзывался о нем нелестно, оказался очень смышленым и произвел на меня самое положительное впечатление.