– Не знаю, родная, – не стал ещё больше огорчать любимую Витар. – Наверное, потому, что не выгнал тебя, беглянку.

– Не знаю, не знаю, отец не такой, не стал бы из-за такой ерунды так обижаться. Понимает же, что я одна в этом виновата. Тем более вы меня спасли. Что-то здесь не то.

– Брось об этом думать, это не твоя забота. Твоя забота – жених! Скажи, кто он такой, и я разорву его на кусочки!

– Какой-то графёнок какого-то графства. Не пачкай руки, я сама ему кровь выпью. Люблю свежанинку, – ответила принцесса с притворным рычанием.

– Я серьёзно. Ты та, ради которой я готов умереть. Я не отдам тебя никому, запомни! Ещё когда мы собирались сбегать из замка от Шествия Спасителя, я решил, что украду тебя и увезу к себе, не знаю куда, и защищу от всего! Согласна бежать?

– С тобой хоть на край света! – восторженно произнесла Асмильда. – Подожди… Какое шествие, о чём ты?!

– Да так, ерунда, это всё проклятие. Всё уже благополучно разрешилось.

– Что?! И ты мне ни о чём не рассказал?! Прибить надо было ту безродную шваль! Зря я твою мать послушалась! Стерпела оскорбление, умылась после плевка, как последняя шалава, и всё зря?! – Возмущению принцессы не было предела. Она злилась на себя, на мать Витара, на Витара, на Гилю, да на весь мир! И он ещё посмел промолчать о шествии?! Вдруг сердце девушки ухнуло в пятки. – Подожди… Ты сказал, Шествие Спасителя благополучно разрешилось… не к вам шли?

– Ты чем слушаешь? Я же говорил, что мы вещи собирали. И не надо так злиться, тебе не идёт. К нам, других владений в округе нет, просто Егор решил с ними всё полюбовно. Всё, проклятие кончилось. Зря ты так на мою маму: если бы казнили тогда Гилю, было бы гораздо хуже, она наверняка это знает.

– Как?! – не могла успокоиться Асмильда. – Шествием даже королей пугают, а Егор кто?! Я не могу тебе поверить! Скажи, что придумал про шествие, чтобы мне нервы пощекотать, правда?

– Нет, я сказал правду, – довольно произнёс Витар. – Вот такой у меня друг. Что ему короли! Он вышел к шествию и прочитал с ними молитву. Вот и всё. Святой человек, как и я. И Агнар, и все стихийники! Гордись своим будущим мужем.

– Не могу поверить! Так просто?! Точно не врёшь?!

– Прочитаешь в газетах, обязательно напишут. Странно, что ни по одному радио ничего не сказали. Кто-то высокий запретил, не иначе.

– Непременно почитаю. Помолиться с ними… В голове не укладывается. С детства шествием как самой страшной карой пугали…

– Правильно, потому что ты принцесса. Чем ещё тебя в детстве пугали, расскажи-ка…

Принцесса завтракала, как обычно, поздно. Как всегда, покапризничала, сменив несколько блюд, и с удовольствием выпила привычного утреннего торфа. Приказала открыть балкон и собралась было выйти «на прогулку», как она это называла, но ей стало дурно. Принцесса развернулась и направилась в спальню, ей вдруг чудовищно захотелось спать. «Отравили?» – мелькнула удивлённая мысль, и всё пропало. Асмильда ухнула в глубокую воронку. Страх быстро сменился восторгом, и принцесса забыла обо всём на свете, а когда «приземлилась», почувствовала себя совершенно счастливой. Счастьем хотелось поделиться хоть с кем, вот хотя бы с этим человеком. Да это же папочка!

– Папочка, я так по тебе соскучилась! Почему ты такой грустный? Где ты так долго был? Я так скучала! Скучала, скучала. Почему ты грустный, ведь как хорошо кругом! – тараторила Асмильда, повиснув на отцовской шее.

– Доченька, ты огорчила отца.

– Чем?! Прости, папуля, я виновата, я дрянная, виновата, прости, – говорила принцесса как заведённая и медленно опускалась на ковёр.

По щекам текли слёзы. Отец подхватил её возле самого пола.

– Ты хочешь выйти замуж?

– Замуж? Конечно! Неужели ты разрешаешь? Я знала, папочка, ты самый лучший! Я всегда это знала! Замуж хочу, хочу, хочу, и ты не обидишься? Я так люблю тебя, папочка, и мне так не хочется тебя огорчать!

– Полно, доченька! Ты ни капли меня не огорчаешь, наоборот, я стану безмерно счастлив, если ты выйдешь вот за этого молодого человека.

– За этого? – На лице принцессы мелькнуло недоумение и пропало, сразу сменившись безудержным счастьем. – Конечно, папа, лишь бы ты стал счастлив! Как я. Я никогда-никогда тебя не огорчу!

– Вот и прекрасно. Переодевайся и спускайся в дворцовый храм. Там всё готово. Смотри, не огорчай папу!

– Что ты, ни за что! Я мигом! Эй, где моё свадебное платье? Быстрее, а то папа огорчится!

Служанки и фрейлины забегали туда-сюда. Началась обычная предсвадебная суета. Нет, не обычная: в углах будуара стояли четверо охранников. Других, не привычных телохранителей, и они не собирались никуда уходить и даже отворачиваться. Женщины боялись на них глаза поднять, не то что сказать хоть слово. Им строго-настрого под страхом смерти запретили разговаривать с принцессой. А принцесса была счастлива и не замечала ничего вокруг. «Только бы папа не огорчился!» – лишь эта мысль немного портила настроение.

– Терпение, граф, терпение, – говорил герцог Гровс ведомому им под руку графу Фомису нор’Титосу, владетелю графства Грандан, которое расположилось на юго-западном побережье Западного океана и частью на прибрежном архипелаге. Это противоположный край имперских земель.

– Она выпила любовный эликсир, самый лучший, ангурский. Знакомы с его действием? Девушка безумно влюбляется в первого, кого видит после начала действия эликсира, и становится счастливой. Ненадолго. Нашего зелья на сутки должно хватить.

– Тогда почему вы не позволили мне встать перед ней? – спросил граф с явным подозрением. Он был среднего возраста, невысокого роста, жилистый, смуглый и черноволосый. Типичный южанин. По-иверски говорил с заметным южным акцентом.

– Видите ли, действие зелья недолгое, и… она будет помнить всё. Вы хотите начать семейную жизнь с обмана?

– Да я через несколько минут собираюсь это сделать! В чём проблема, раздери вас демоны! – Объяснение герцога ни капли не убедило графа. – Сутки влюблённости и несколько дней возвращения памяти. У нас этот напиток не такая уж редкость.

– Вот даже как! У нас он строго запрещён церковью.

– Церковь у нас одна. Ваше высочество, не увиливайте, я должен знать, какую проблему мне предстоит решать.

– Хорошо, хорошо. – Герцог решился рассказать часть правды. – Асмильда влюблена в мага Жизни, и, похоже, взаимно. Недавно она с ним встречалась, и я опасаюсь, что эликсир подействует не совсем правильно. Понятно? Меня она, как отца, и так любит. Я решил не рисковать. Как в детство впала, надо же!

Граф размышлял не меньше минуты и, лишь когда они подходили к богато украшенному храму, произнёс:

– Вы коварный человек, герцог. Не хотел бы я быть вашим врагом. – А про себя добавил: «И другом».

Опоясывание прошло скромно. Благодати пожилой епископ Барматский не почувствовал, но тем не менее брак освидетельствовал. Не впервой. На странное поведение принцессы закрыл глаза – и это не впервой.

После храма состоялось небольшое застолье с речами и подарками. Отец на этом банкете всегда находился рядом с дочерью, и та, даже танцуя первый танец с мужем, не сводила глаз с папы. Немногочисленные гости делали вид, что странное поведение Асмильды – очередной каприз сумасбродной девицы.

После застолья, ближе к вечеру состоялся «свадебный выезд» к телепорту. И снова герцог ехал с молодыми в одной карете.

– Иди, дочь, смелее, не расстраивай папу, жди меня там и не тревожься, я завтра приду. Так надо, дочь! Ты уже взрослая, не огорчай папочку.

Асмильда счастливо с ним соглашалась:

– Я буду ждать тебя с нетерпением столько, сколько необходимо. Я взрослая, я замуж вышла! Но не задерживайся, пожалуйста! – закончила чуть огорчённо.

– Не капризничай и слушайся мужа.

– Конечно! Я знаю, так надо, так положено, и ты не расстроишься, правда?

– Правда, Асмильда. – И графу: – Надеюсь на вас, я доверил вам самое ценное – свою дочь.

– Одну из трёх, – усмехнулся Фомис и продолжил серьёзно: – Я помню все наши договорённости, они в силе. В свою очередь, я надеюсь на вас. Пойдём, Асмильда, мы уже попрощались, не бойся, ты ненадолго расстаёшься с папой. – Он повернулся к герцогу и добавил: – Жду в гости, ваше высочество.