– А что сегодня будет? – Андрей за что-то зацепился, громыхнул в темноте жестью и стеклом. – Вот же… У тебя здесь что-то ценное было?

– Это бабкины сокровища. Хозяйки здешней, – пояснил Александр.

– Банки, ведра, тазики. Может, через тысячу лет им на аукционах цены не будет, и ей уже сейчас выбросить жалко. Так, Танюшка, вот мы и дома. Пойдем, на диванчик ляжешь, отдохнешь с дороги. Сейчас чайку согрею, перекусим, тут у меня вроде бы что-то оставалось.

– В самоваре? – совершенно ясным, уверенным голосом спросила Татьяна. – У Олега Алексеевича был самовар. И чай у него был с травами. Разноцветный. Он сюда приедет?

Андрей шумно вздохнул, закашлялся.

– Нет, к Олегу мы потом поедем. Утром. Сейчас отдыхать нужно, – Александр дотянулся до вьюшки, с усилием вытянул до половины. Нашарил за печкой припасенную загодя старую газету, запихнул в топку. Чиркнул спичкой, стараясь не глядеть на вспыхнувший огонек. – Лен, там на холодильнике банка с лучинками была, дай-ка горсть… Спасибо. Слушай, ты сама насчет чаю сообрази, мне с Андрюхой поговорить нужно. Что у меня где, помнишь еще?

– Помню, не первый раз… У тебя хоть вода в ведре свежая? Или две недели стоит?

– Обижаешь, позавчера принес. Я свой дом хоть через день, да навещаю. Да еще так, чтобы соседи видели.

– Тогда идите, говорите… конспираторы. Что, у мужчин тоже свои секреты? Насчет майонеза «Кальве»?

– Именно! – почему-то обрадовался Андрей. – Пошли, Саша, поделишься рецептиком.

Вышли во двор, выбрали место поукромнее – чтобы и от калитки не видно, и к дому никто не подошел без их ведома. Присели на корточки.

– Теперь рассказывай, химик, почему ты сегодня кинулся подвиги совершать, – Александр прислонился к стене, чуть прикрыл глаза. – Во-первых, почему именно сегодня? Два месяца твоя Татьяна была в госпитале, и вдруг такое похищение невесты. И во-вторых, зачем тебе потребовалось именно меня и Ленку в это дело втравливать?

Ваш Костя мог бы все это организовать чинно и законно, с адвокатами и правозащитниками.

– Ты что, не видел, в каком она состоянии?!

– Не кипятись. Это состояние у нее не вчера началось. Можешь поверить, видел я такое. Фенобарбитал, галоперидол или еще какая-нибудь гадость. Обычно психам дают, чтобы спокойнее были.

В хирургическом отделении этого, насколько я знаю, не назначают. Ничего, не пугайся, через месяц-другой отойдет.

– А он у нас есть, этот месяц? – Андрей сплюнул себе под ноги.

– Ты что, в лесу все это время сидел? Не знаешь, что в городе творится? Костя… У Кости офис с охраной, два телохранителя, съемки на телевидении и встречи с губернатором. Наташку он в Москву долечиваться отправил, в госпиталь Бурденко. А ребятишки наши, кого недавно выписывали, в голос плакали, просили еще хоть недельку полечиться. Знаешь, почему?

– Потому что родина у нас сейчас чисто конкретная, – Александр старался говорить негромко, равнодушно. И не открывал глаз, чтобы ненароком не выдать своих чувств.

Общественное движение «За чистую Родину». Очень мирная организация, зарегистрированная еще полгода назад. Судя по уставу, занималась она охраной природы, возрождением духовности и пропагандой здорового образа жизни. Последнее было, пожалуй, достаточно близко к правде: по крайней мере, здоровых молодых ребят в этом движении было предостаточно. Крепких ребят из «спальных районов», из заводских поселков и с неуклонно разваливающихся окраин. За свои духовные достижения движение получило в народе почетное название «Чисто конкретная Родина». Впрочем, отдельные журналисты пытались задаться вопросом: кто и как собирается охранять природу с их помощью? После того, как особо едкому и въедливому служителю пера и экрана разбили голову его же собственной видеокамерой, вопросы исчезли. Всем стало ясно, что движение это весьма нужное, правильное и в перспективе способствует воспитанию поколения и процветанию государства. Вот эту идею и несли теперь в массы.

Массы откликнулись с редкостным по нынешним временам энтузиазмом. Особенно после того, как узнали, что в начале августа армия расстреляла группу активистов, пытавшихся помешать сатанинским обрядам в пригородном лесу. Слухи ходили самые разные.

Подробности жертвоприношения отловленных спецназом мальчишек не совпадали. Однако в том, что весь карантин и ловля мышей в лесопарковой зоне были затеяны именно ради колдунов, не сомневался теперь никто. Городу, не забывшему повальное сумасшествие пятилетней давности и перегородившие все выезды

БТРы, большего и не нужно было. И виновных долго не искали. Им припомнили все: газетные статьи, недавнюю моду, нежелание быть «простыми людьми». За чистую Родину решили бороться даже не сотни – тысячи. А сочувствовали им десятки тысяч.

Донорский значок можно было увидеть чуть ли не чаще, чем в советские времена – комсомольский. Только вот нынче красная капелька была совсем другим символом. «Мы с тобой одной крови!» – а при чем здесь крест и полумесяц, никто и не спрашивал. И так понятно. Вначале носители значков на всякий случай таскали с собой еще и справки со станции переливания крови – по двести грамм за каждую. Потом появились свои собственные удостоверения. «Потом» – это к концу августа. Тогда же рядом с телами убитых гадалок и целителей стали находить записки с тем же символом. Общественное мнение дружно возмутилось такой наглой провокацией, прокурор области поклялся лично отыскать бандитов, препятствующих духовному оздоровлению нации. Газету, уловившую в официальном названии истинно народного движения слово «зачистка», закрыли с санкции того же прокурора.

Неизвестные провокаторы теперь печатали свои приговоры типографским способом, а среди жертв почти не стало дипломированных и исправно платящих налоги экстрасенсов. Когда информация о странных происшествиях в городе Желтогорске мелькнула в программе «Время», общественный совет при губернаторе послал в Москву гневное открытое письмо. Среди множества подписей на почетном третьем месте отметился «Центр возрождения реликтовых культур». Потом Костя еще и отдельно не раз выступал, разъяснял мнение Древнего Народа «по поводу» и «в связи с».

– Саша, ты что, заснул? – голос Андрея вернул ведуна к проблемам сегодняшнего дня. Точнее, ночи.

– Нет, задумался, – Александр тряхнул головой. – Выписывают, говоришь? А зачем тогда ты свою Татьяну оттуда увез? По-моему, самое для нее безопасное место. Да и состояние, ты уж прости, тоже.

– Да ты!.. Ты что несешь?!

– Кстати, на мои вопросы я ответов так и не услышал. Почему именно сегодня и почему именно мы с Леной? Не хочешь говорить – так и я тебе ничего не скажу. Мы вроде бы когда-то с тобой договаривались: все свои, откровенность за откровенность. Забыл?

– Не забыл, – Андрей сверкнул глазами. – Ну хорошо, тогда давай все по-честному. Ты тоже не ответил, на кого работаешь.

– На Древний Народ, – не задумываясь, ответил Александр. Его

собеседник поморщился:

– Ну сам же говорил… Саша, не ломай комедию. Сначала ты говоришь о своих друзьях, о глазах и ушах повсюду, а теперь что – сказки рассказывать будешь? Ну ладно, Татьяна им верит… Верила раньше. Теперь ты еще скажи, что в той чертовой статье одна правда была!

– Нет, конечно. Не одна. Даже несколько сразу. Если бы там что-то одно было правдой, твою журналистку вместе со всеми бы выписали. Не веришь мне – спроси ваших армейских особистов. Вот иди к своему шефу и спрашивай: почему одних домой отпускают, а другим мозги перекашивают? Жалко, меня в вашем лагере не было. Интересно все-таки, какой именно техникой у нас сейчас колдунов ищут. Да и пригодится. Потому что твое начальство очень захотело до нас добраться. Вот скажи – кому потребовались свои собственные экстрасенсы? Не самозваные, а проверенные, да еще и прирученные?

– Ты… Ты откуда знаешь? Опять твои друзья? Слушай, может, мы

на одного человека работаем, а? Только с разных сторон?

– Сомневаюсь, – Александр покачал головой. – Очень сомневаюсь.