Клим вновь уединился с подьячим, который принёс ему описания сёл и постоялых дворов по трактам от Старой Руссы на Псков и Великие Луки и из Пскова до Великих Лук. Теперь Кролик знал: воевода не сегодня-завтра исчезнет.

Появился Неждан; на этот раз на его коне сбруя была куда беднее прежней. И в ту же ночь Клим, Неждан и полусотня Медведя покинули заезды. Порядка для Клим вечером заглянул к тысяцкому, но тот ещё не возвратился. Доложил его товарищу, что выбыл на седмицу по делам хозяина.

Мало чего нового поведал Климу Неждан о Новгородском погроме. Но, по его твёрдому убеждению, — Иван расправлялся не со всеми подряд, а особенно жестоко с теми, кто значился в списке Малюты. Далее, Неждан имел сведения, что Изверг находится где-то подо Псковом и что он уже встречался с печорским игуменом Корнилием. Теперь надобно ждать, что после Новгорода Иван пойдёт громить Псков. Потому нужно спешить.

Времени зря не теряли. Воям сказали, что станут делать пробный бросок для проверки надёжности коней. Выехали ещё до петухов, бежали весь день и прихватили большую часть следующей ночи. Кормили коней, ели сами и отдыхали три раза. Оставили позади сто восемьдесят вёрст. Погода благоприятствовала — ночью лёгкий морозец, а днём солнце пригревало. Переход закончился в большом сельском постоялом дворе в десяти верстах от Пскова. Их встретили два человека Неждана, которые подготовили постоялый для приёма большого количества гостей и оберегали его от посторонних.

Для многих такая гонка была впервые, и кое-кто, сойдя с седла, валился с ног. Неждан не повалился, но потом признался, что еле-еле добрался в избе до скамьи.

На следующее утро, как только рассвело, Клим решил проверить как оставили ночью коней уставшие всадники. Но Медведь, оказывается, поднялся раньше — он на дворе уже гонял нерадивых.

Постоялый двор назывался Праздничным, заполнялся он обычно в ярмарочные дни. В нём имелось всё для внутреннего обихода: две пятистенные избы да ещё небольшая пристройка для почётных гостей, баня, сараи, склады, конюшня с колодами для водопоя. Теперь вои просыпались и начиналась обычная жизнь конников. Клим приказал Медведю запретить воям выходить со двора и вести себя тихо. А после завтрака зайти в гостевую.

Медведь вошёл, перекрестился, и просторная светёлка сузилась — этому человеку было свободно только в чистом поле! Клим предложил ему сесть, а Гульке кивнул головой, и тот выскочил за дверь.

— Савва, ты согласен, что мы много съели вместе хлеба и соли, чтобы доверять друг другу? — Медведь кивнул согласно, переводя взгляд с Клима на Неждана, который молча сидел, скрестив руки на груди. Клим продолжал: — Так вот, ты должен знать, зачем мы тут и что нас может ожидать. Тебе известно: государь наложил опалу на новгородцев. Полагаем, такой же гнев он положит и на псковитян. Говорят, что главная вина их — они льнут к литовцам. Однако ж мы виним сатану в образе человека! Он прельщает многих и отправляет их на плаху...

— Ты про Изверга? — уточнил Медведь.

— Значит, ты слыхал про него? Ладно. А вот мы хотим поймать его.

— Стукаться мне со многими приходилось, а вот с сатаной ни разу! Померимся!

— Значит — согласен. Другого не ждал. Десятникам намекни, что придётся драться насмерть. Однако Бог милостив к смелым, да и дело наше правое. И последнее. — Клим поднял тряпицу на столе, под ней две калиты кожаных. Клим указал на ту, которая увесистее. — Здесь по полтине серебра на воя и по рублю на десятника. А эта вот — тебе.

Савва принялся благодарить, Неждан остановил его:

— Погоди. Благодарить станем друг дружку после дела. А сейчас скажи: всем доверяешь?

— Всем! — не задумываясь, ответил Медведь.

— Поживём, увидим.

Клим распорядился:

— Отбери два десятка самых-самых. Поведёшь сам, быть готовым сей ночью. Остальным назначь старшего.

— Десятник Кирилл Драчун всегда за меня.

— А что Драчун, ничего?.. Строго предупреди — днём ни одного воя на улице. Я сказал хозяину — корм сам обеспечит. Начнут твои баловать — наказывать.

Медведь ушёл довольный. Неждан не сменил позы, Клим сел рядом. Тот подвёл итог:

— Савва с нами. Будем действовать.

— А может, всё ж поехать к игумену Корнилию? — спросил Клим.

— Ладно, положим, приехал. Он тебя благословил. Ты ему о вражеском обличии Изверга. Притом ты не видел его, не знаешь, кто воистину этот самозванец. А игумен беседовал с ним, в чём-то заверили друг друга. Видать, этот самый Изверг мужик не промах, уговаривать умеет. И Корнилий тебе не поверит!

— А я ему открою сокровенную тайну, на кресте поклянусь!

— Вот тут, конечно, он напугается! За один раз два прикосновения к великой тайне! Он, думаю, не дурак и в совпадение не поверит, а поймёт, что тут злой умысел. Ты будешь выходить из одних дверей, а из других побежит гонец к псковскому воеводе!

— Возможно... Тогда пойдём прямо к воеводе и скажем: вот тебе вражина, поди и возьми его.

— Не знаю... Воевода — мужик умный и правильный. Тебя заберёт обязательно, может, и Изверга, если тебе поверит. И обоих к государю... Подождём до вечера, повидаю своих и тогда...

После обеда Неждан с Егоркой в возке хозяина постоялого двора покатил во Псков. За ним на некотором удалении полдесятка воев. Здесь, как и в Старой Руссе, местные жители, увидав воинов, поспешно сворачивали за угол или ныряли в первую попавшуюся калитку, не обращая внимания на собак.

У Неждана состоялись три встречи: в Кроме с подьячим, на Торговой площади с купцом, который проводил Неждана до возка. А на паперти уединённой церкви на погосте к Неждану приковыляли два нищих на костылях. Правда, после того, как Неждан их щедро наградил, они, забыв про костыли, поспешно разошлись в разные стороны.

На постоялом дворе Неждан сбросил шубу, испил квасу и, когда догадливый Егорка закрыл за собой дверь, выложил перед Климом свой улов:

— Изверг колесит вокруг Пскова, две ночи подряд в одном месте не ночует. Воевода князь Токмаков вызнал об этом и решил его накрыть. И вдруг приказание: всё псковское войско спешно отправить в Вышний Волочок. Осталось теперь у князя всего полсотня стрельцов, еле-еле от воров отбивается, не до ловли сатаны.

— Думаешь, с умыслом приказание?

— Это уж как знаешь, так и понимай. Ещё: игумен Корнилий находится во Пскове. Он требует от псковского синклита взять под защиту Изверга...

— Что, ему опала на Новгород не в счёт?

— Он уверяет, мол, государь поймёт необходимость учесть величие церкви. Да и не верит он в пролившуюся кровь. Поклёп, мол, на государя.

— Ужас какой! Действительно поддался прелести сатаны! Ну а сильные мира сего следуют призыву Корнилия?

— Синклит согласился послать своих доверенных навстречу. И ещё непроверенный слух: из-под Новгорода вышел или выходит отряд опричников, чтобы накрыть эту встречу.

— Когда и где встреча?

— Пока не знаю. Полагаю, встреча состоится вблизи Новгородского шляха завтра. Людей послал. И нам надобно близко быть... Теперь, Клим Акимыч, о нашем деянии. Хочешь — не хочешь, а выходит — переходим дорогу государю! Мешаем его делу. Государь в такие игры играть не любит. Ему, разумеется, станет известен начальный воин одноглазый с белым чубом, и прикажет из-под земли достать его. Потому старшим в этом деле буду я.

— А ты что, заговорённый? Тебя не найдут?

— Да вроде. На мне твоих примет нету. Да и многие меня тут знают как атамана Тараса. Опять же таких атаманов Тарасов тут трое. Со мной людишек человек сто придёт. А какой-то воевода одноглазый тут случайно оказался, ехал он с малым отрядом в Печорский монастырь. Наткнулись и вместе взяли Изверга. А может, о тебе и вообще разговора не будет.

Нет на Руси большого города, чтоб на главном шляхе из него не стояла бы Поклонная гора, пусть и не гора на деле, а хоть бы холм, но есть. Верстах в семи от Пскова Новгородская дорога взбегает на возвышенность, откуда в солнечный день над вершинами деревьев видны золотые блески на луковках и крестах псковских соборов.