Прежде чем солнечные лучи разорвали спасительную дымку тумана, беглецы тронулись в путь. Конь Ольгерда неслышно ступал по мокрой траве, и это внушало шляхтичу веру в то, что им удастся не привлечь внимания татей.

Но тревога все же не покидала молодого рыцаря. Он знал, что расслабляться рано, и время от времени оглядывался по сторонам.

Беспокоило его и состояние Эвелины. Всю дорогу от лесного озера, где на них напал неведомый враг, и до последней лесной стоянки княжну не покидала хандра. Как ни пытался шляхтич отвлечь девушку от горьких раздумий, ему так и не удалось надолго вырвать Эву из объятий печали.

— Отчего вы грустны, моя госпожа? — обратился к ней Ольгерд. — Нынче у нас нет повода для страданий! Враг остался далеко позади, скоро мы достигнем Самбора, где вы будете в безопасности. Самое время приободриться!

— Благодарю вас, мой добрый Ольгерд, — молвила в ответ Эвелина, — всю дорогу вы как истинный рыцарь заботитесь обо мне и не даете пасть духом. Не вы причина моей скорби!

— Что же тогда? — осторожно вопросил ее шляхтич.

— Меня мучает совесть… — с болью произнесла Эвелина. — Моя прихоть стоила жизни стольким людям…

Дорота, Олдона, ваши воины, следовавшие со мной в Самбор, были бы живы, если бы не мое желание узнать новости о любимом…

Отчего из-за моих чувств должны страдать другие?

— Что ж, и я скорблю о погибших, княжна, — вздохнул Ольгерд, — однако не вините себя понапрасну. Будь вам известно грядущее, вы бы не отправились в путь и избежали бы западни.

Но мы — простые смертные, и грядущее от нас сокрыто. К чему корить себя за невольные ошибки? Не ваша вина, что нам повстречались разбойники, не вы виновны в гибели тех, кто вас сопровождал.

Нам нужно дойти до Самбора, чтобы их усилия не пропали даром. К тому же, необходимо донести до Воеводы весть, что на подвластных ему землях объявились тати.

Если он вовремя узнает об этом, удастся избежать многих бед. Владыка двинет в лес войска, и с убийцами будет покончено…

Ольгерд не договорил, потому что со стороны леса раздались приглушенный стук подков и лошадиное ржание. Беглецы были на середине пути, отделявшего их от Самборской твердыни, когда на границе леса показались всадники.

Как назло, к тому времени солнце растопило туман. Оглянувшись в седле, Ольгерд увидел верховых. Судя по оружию и доспехам, это были головорезы, перебившие его отряд на стоянке у лесного озера.

Узрев путников, восседающих на одной лошади, разбойники опознали их и понеслись следом, чтобы закончить дело, недовершенное при последней встрече.

— Небо посылает нам, новое испытание, княжна! — горько усмехнулся Ольгерд. — Что ж, выдержем его достойно!

Он дал шпоры коню, и благородное животное рванулось вперед, унося их с Эвой от преследователей. До Самбора оставалось не более полверсты, и шляхтич надеялся добраться до замковых ворот прежде, чем их настигнут тати.

Но все было тщетно. Жеребец Ольгерда, отягощенный двойной ношей, уступал в быстроте степным лошадкам разбойников, идущим налегке. Посему расстояние меж ними стремительно сокращалось.

— Мой конь не вынесет двоих! — досадливо молвил Ольгерд, видя приближение врага. — Я спешусь и попытаюсь задержать убийц. Вы же скачите в замок. Я верю, что вам удастся уйти от погони!

— Я вас не брошу! — воспротивилась жертвенному порыву друга Эвелина.

— Подумайте, что доброго будет, если мы оба погибнем? — грустно усмехнулся шляхтич. — Или вы и впрямь хотите, чтобы все мои усилия спасти вас оказались напрасными? Скачите же в Самбор и не помышляйте обо мне!

Сказав это, он спрыгнул с конского крупа и двинулся навстречу неприятелю. Эвелина застыла, не зная, что ей делать. Как бы там ни было, она не могла оставить своего паладина наедине со смертью.

Тати приближались, на ходу расчехляя луки. Они не горели желанием вступать с Ольгердом врукопашную и собирались прикончить его стрелами.

— Бегите же, княжна! — с мольбой в голосе обернулся к ней Ольгерд. — Меня вам не спасти. Спасайтесь сами!

— Не могу! — с болью выкрикнула она. — Покинуть вас не в моих силах!

Первый из настигших их татей уже натягивал тетиву, собираясь стрелять в Ольгерда. Обреченный рыцарь выхватил из ножен меч и стал к недругу боком, чтобы уменьшить поражаемую стрелами площадь тела.

Эвелина замерла, не в силах оторваться от страшного зрелища.

Помощь пришла нежданно. Целившийся в шляхтича тать уже собирался пускать стрелу, когда из ближайшей лощины выехал отряд конных латников.

Возглавлял его рослый, осанистый рыцарь в латах с изображением вздыбленного вепря на щите. При виде разбойников, преследующих Ольгерда и княжну, он дал своим людям команду к бою и сам поспешил на выручку беглецам.

Тати выпустили в него три стрелы, но рыцарь принял их на щит и, поровнявшись с первым недругом, снес ему мечом голову. Остальные повернули коней и стремглав понеслись к спасительному лесу.

Однако уйти от возмездия им не удалось. Подчиненные рыцаря спешились и дали в спину убегающим залп из пищалей. Один из разбойников рухнул с коня замертво, другому пуля оторвала руку.

Когда рыцарь подъехал к нему, чтобы прикончить, тать уже истек кровью, и он не стал тратить время на добивание врага. Последний из разбойников, отставший от товарищей, видя их участь, спешно скрылся в зарослях.

— Что за мерзость такая?! — прогудел сквозь забрало рыцарь, подъезжая к спасенным им шляхтичу и княжне. — О чем только думает Самборский Воевода? Тати нападают на путников под самыми стенами его острога, а он в ус не дует!

Рыцарь снял шлем, и глазам беглецов предстали светлые, навыкате глаза и вздернутые кверху усы пшеничного цвета. Такого же золотисто-русого оттенка была и шевелюра спасителя, остриженная в форме кабаньего гребня.

— Я — рыцарь Болеслав Рарох, — представился он Эвелине и Ольгерду, отдавая оруженосцу свой окровавленный меч и усаженный стрелами щит. — А вы кто будете, вельможные господа?

— Это — княжна Корибут, — представил рыцарю свою спутницу шляхтич, — я же — Ольгерд из Ошмян, посланный Государыней сопровождать ее до Самбора…

— Святые угодники! — с радостным изумлением воскликнул Рарох. — Кто бы мог помыслить, что я встречу в пути дочь благородного Корибута!

Лязгая железом, он спешился и, встав перед княжной на колено, поцеловал ей руку. Эва густо покраснела от смущения.

— Благодарю вас за спасение, пан Болеслав! — произнесла она с легким поклоном, как того требовал обычай. — Не подоспей вы вовремя, нас не было бы в живых…

— Не стоит благодарности, вельможная панна! — прижал к сердцу ладонь в латной перчатке Рарох. — Для меня честь служить дочери человека, хлопотавшего, пусть и безуспешно, о том, чтобы моему роду были возвращены утраченные земли предков!

Но как вы очутились в сей глуши без свиты и отряда сопровождения?

— У меня были дела в Самборе, — опустила взгляд Эвелина, — а что до свиты и охранного отряда, то их перебили разбойники, коих вы видели. Если бы не доблесть и смекалка пана Ольгерда, я бы погибла вместе с ними…

— Вот оно как! — с уважением посмотрел спутника княжны Рарох. — Однако что за нужда заставила вас отправиться в столь опасный путь?

— Простите, пан Болеслав, но княжна утомлена дорогой, — мягко прервал расспросы рыцаря Ольгерд, — последние двое суток ей приходилось утолять голод дарами леса и почивать на ложе из елового лапника. Моя госпожа нуждается в пище и отдыхе…

— Прошу простить мое любопытство, вельможная панна! — еще раз прижал руку Эвы к губам Рарох. — Мой долг — предоставить вам все, перечисленное вашим спутником!

Мы как раз направляемся в Самбор, так что нам по пути. Я буду рад сопроводить вас до крепости, где вы получите все, чего заслуживают ваша красота и благородство! Едемьте же с нами!

Эвелина не нашла причин отказать своему спасителю. Рарох велел предоставить княжне ездовую лошадь, а Ольгерд помог ей сесть верхом.

Путь беглецов, полный опасностей и волнений, завершился, и они смогли наконец облегченно вздохнуть. Что до Рароха, то он был горд и счастлив оттого, что спас жизнь дочери Корибута.