Но одна особенность его облика все же бросилась в глаза молодому аристократу. Верховой был горбуном. Оказавшись на подворье, он спешился и, привязав жеребца к поилке, направился к колодцу за водой.

При виде его глаза нобиля сверкнули злым азартом. Ему пришло на ум, что ныне самое время развлечься. Умевший недурно подражать голосам птиц и зверей, он свистнул вслед горбуну иволгой.

Пропустив мимо ушей неуместный звук, незнакомец зачерпнул бадьей воды и двинулся в обратный путь. Пытаясь испугать его, молодой вельможа изобразил рев зубра, но с тем же результатом.

Невозмутимость приезжего разожгла в сердце аристократа праведный гнев. Подняв с земли камень, шляхтич бросил его в горбуна.

Тот, словно почуяв опасность, уклонился от броска, и камень пролетел мимо его головы. Возмущению нобиля не было предела.

— Эй, ты, поди сюда! — гневно окликнул он приезжего. — Как звать тебя, холоп?

— Мышью кличут, Вельможный пан, — с поклоном ответил горбун.

— Мышью?! — глаза шляхтича широко раскрылись от изумления. — Скажи, Янек, ты когда-нибудь видел горбатых мышей?

— Нет!.. — румяный круглолицый Янек добродушно хохотнул.

— И кому ты служишь, Мышь? — допытывался нобиль.

— Вельможному пану Владиславу, — выдохнул путник, — он наказал мне исполнить поручение…

— Могу представить сего Вельможного Пана! — на лице нобиля расплылась кривая усмешка. — Наверняка какой-нибудь деревенский простофиля, остриженный в кружок и заедающий пиво чесноком!

Слова его больно укололи самолюбие оруженосца, коий сам носил прическу в виде упомянутого кружка. Но из уважения к титулу господина Янек проглотил обиду.

— Дивно, что твой хозяин не смог найти себе слугу с ровной спиной! — продолжал глумиться над горбуном шляхтич. — Скажи, за что он тебя так ценит?

— Я верен ему, Вельможный Пан, — пояснил выбор своего господина приезжий. — А еще я ловок…

— Ловок? — переспросил, недоверчиво подняв бровь, молодой аристократ. — Что ж, нынче мы испытаем твое проворство!

Я буду бросать в тебя камни, а ты от них — увертываться! — радостно сообщил он о своем решении путнику. — Эй, Янек, принеси мне пригоршню камней!

Юный оруженосец растерянно огляделся по сторонам, пытаясь отыскать на постоялом дворе камни.

— Негоже глумиться над страждущим, шляхтич! — раздался за спиной нобиля незнакомый мужской голос. — Сему бедняку Господь и так дал тяжкую ношу, а ты еще от себя норовишь прибавить!..

Стремительно обернувшись, молодой аристократ встретился взглядом с коренастым бородачом, одетым в кафтан московского покроя и с привешенной справа саблей. Нобиль вспомнил, что видел московита накануне вечером.

Тот вместе со слугами заночевал на постоялом дворе, где шляхтич просиживал уже третьи сутки, ожидая подхода своих вассалов.

Одного взгляда на путников нобилю было достаточно, чтобы ощутить к ним неприязнь. Московитов он презирал, независимо от титула и положения, сообщники же левши у молодого аристократа вовсе не вызывали добрых чувств.

Один из них, длинный и худой, со скандинавской бородкой, был с виду похож на лешего или, как его величали в Польше, Боруту. Другой, с вислыми усами и серьгой в ухе, на голове носил длинную прядь, служившую у казаков символом бунта и посему ненавидимую польской щляхтой.

Будь с юным Магнатом его воины, он без колебаний велел бы связать и допросить сомнительную троицу. Но отряды шляхтича задержались в пути из-за проливных дождей, не прекращавшихся уже неделю, и нобилю невольно пришлось мириться с соседством московита и его слуг.

Однако схизматик отплатил за проявленную к нему доброту неслыханной дерзостью. Шляхтич решил указать наглецу его место.

— Кто ты и по какому праву взялся меня учить?! — произнес он, надменно подбоченясь.

— Боярин Дмитрий Бутурлин, стольник Великого Московского Князя! — без промедления ответил московит.

— Всего-то боярин? — презрительно поморщился нобиль. — А я — Ежи, сын и наследник Вельможного Князя Черногузского, чей родовой знак — аист-черногуз в рассеченном поле серебряного и золотого цветов!

— Каких бы цветов ни было поле, негоже глумиться над убогими! — укоризненно покачал головой боярин. — Не по-христиански это да и не по-людски…

— Ты мне проповедь будешь читать, схизматик?! — вспылил Ежи, до глубины души возмущенный дерзостью московита.

— Схизматик-католик, какая разница? — пожал плечами Бутурлин. — Заповеди что у вас, что у нас — одни и те же…

Он не договорил, поскольку шляхтич, не сдержав ярость, рванул саблю из ножен. Умение быстро обнажать клинок не раз приносило ему победу в поединках, но на сей раз подвело молодого аристократа.

Левша, нежданно оказавшийся грозным соперником, опередил Ежи, выбив из его руки саблю быстрым, как молния, встречным ударом.

— Ну вот же, на десять шагов отлетела! — послышался радостный голос увенчанного казачьим чубом спутника московита. — Могу хоть сейчас измерить!

— Десяти шагов, пожалуй, не будет… — откликнулся на его слова бородач с наружностью Боруты. — Семь, от силы — восемь!

— Ладно, восемь! — неохотно согласился с ним чубатый. — Но это лишь потому, что боярин действовал левой рукой!

Обезоруженный нобиль зарычал от бессильной злости.

— Ай-ай, нехорошо, пан Ежи! — с укором покачал головой московит. — Так ведь можно и руки лишиться…

Или головы, — закончил он, видя, что Янек потянулся к сабельному крыжу. — Признаться, я ждал от вас большей рассудочности…

— Ты еще ответишь за свою дерзость, схизматик! — морщась от боли в ушибленной кисти, прошипел сын Магната.

— Все мы ответим за наши деяния перед Господом! — вздохнул боярин, пряча клинок в ножны. — И тебе, княжич, когда-нибудь придется отвечать. Подумай об этом!

Фыркая от злости, Ежи скрылся в дверях ближайшей избы постоялого двора. Подобрав с земли его саблю, Янек последовал за господином.

— Напрасно ты вступился за меня, боярин, — молвил, обращаясь к Дмитрию, горбун, — ни к чему тебе ссориться с княжеским сыном. Кто знает, как переплетутся ваши пути…

— Как бы ни переплелись, у него нет права бросать в люд камни! — гневно сверкнул глазами Бутурлин. — Как тебя звать на самом деле, добрый человек?

— Зови Мышью, боярин, — улыбнулся в ответ путник, — мне так привычнее…

— Как знаешь, — развел руками Дмитрий. — Сдается, мы бы с тобой были добрыми попутчиками. Жаль, что наши дороги расходятся!

— Как знать? — покачал головой горбун. — Может, когда-нибудь и сойдутся…

Вскочив на коней, Бутурлин и его спутники выехали за ворота и помчались по дороге, ведущей на восток. Мышь долго смотрел им вслед.

— Ты прав, боярин, — произнес он, когда всадники скрылись из виду, — настанет время, когда все ответят и за доброе, и за злое!..

Весь день княжич Ежи не находил себе места, сходя с ума от переполняющего душу гнева. Как сталось, что его, лучшего фехтовальщика Унии, одолел какой-то дикарь-схизматик, да еще посмел над ним насмехаться?

В жизни молодого нобиля подобное происходило впервые, и сын Магната не знал, как себя вести. Подойди к нему один из его отрядов, Ежи тотчас пустился бы вдогонку за оскорбителем, а настигнув его, покарал бы за дерзость смертью!

Но вассалы не спешили на помощь княжичу, предоставив ему самому искать средство утешения. И Ежи не нашел ничего лучше, как потребовать у хозяина гостиницы самого крепкого из имеющегося в наличии вина.

Как ни старался отговорить его от возлияния верный Янек, княжич был непреклонен. Он намеревался уничтожить все винные запасы на постоялом дворе.

Но унять раненое самолюбие было непросто. Одолев в одиночку бурдюк Рейнского, Ежи вдруг решил сесть на коня и лично отправиться на поиски дерзкого московита.

Попытка Янека остановить его едва не привела к трагедии. Озверевший нобиль швырнул в оруженосца тяжелую деревянную кружку, от которой тот чудом увернулся.

Прогнав его пинками, княжич распахнул дверь и вышел во двор, под порывы пронизывающего осеннего ветра. На дворе царила тьма, с неба сеялся мелкий дождик.