В тревожном ожидании прошла ночь, поутру же, когда рассеялась тьма, Прибыслав увидел источник ночного зарева.

Там, где под водой незримо тянулась скальная гряда, из моря сиротливо торчали мачты двух затонувших кораблей. От мачты третьего судна остался лишь обугленный обломок, едва возвышавшийся над поверхностью воды.

Хотя у рыцаря не было подзорной трубы, он сумел разглядеть три весельных челна, торопливо идущих к берегу со стороны кораблекрушения. В лодках насчитывалось не больше трех десятков человек, но шляхтич решил все одно не пускать их на берег.

Стрелкам он велел укрыться в береговых зарослях, сам же с конным отрядом занял место близ верхушки холма, откуда хорошо просматривались окрестности. Здесь столь же обильно росли кусты и деревья, так что конникам было где спрятаться до поры от вражеских взоров.

Едва потерпевшие крушение ступили на берег, навстречу им из засады хлынули воины Унии. Не ждавшие нападения пришельцы растерялись.

Поляки изрядно превосходили их числом, к тому же добрая их треть была вооружена пищалями, в то время как собственные ружья наемников и запасы пороха к ним пошли на дно вместе с затонувшими судами…

Обнажив мечи, наемники сгрудились у челнов на узкой полосе прибоя. Отступать было некуда. Со всех сторон в глаза им глядела смерть.

Неторопливым аллюром с холма спустился пан Прибыслав.

— Хотите жить — бросайте оружие! — без церемоний, властно скомандовал он. — Если хотя бы один из вас выстрелит из лука или самострела, велю перебить всю шайку!

Наставленные на разбойников клинки и пищали не давали им повода усомниться в словах шляхтича. Разумея, что иного выхода нет, наемники побросали мечи на песок.

— А теперь протяните вперед руки, дабы моим людям было сподручнее вас вязать! — наказал татям Каштелян. — И поживее!

Видит Бог, я не хочу крови, но к таким, как вы, милосердие неприменимо. Я могу обещать лишь справедливый суд, но чтобы дожить до него, вам придется усмирить нрав пиратской вольницы!

— Мы — лишь наемники, господин рыцарь… — гнусаво произнес, отделившись от толпы пленных, долговязый худой человек с кривым носом. — Нам самим неведомо было, с кем придется воевать. Видишь, мы по доброй воле отдаем тебе оружие и знамя нашего предводителя!

— И кто ваш предводитель? — сурово нахмурился Прибыслав.

— Вельможный Князь Недригайла! — разочарованно вздохнул наемник. — Нам было поручено доставить в Самбор его стяг…

Он подал знак товарищам, и те положили на песок знамя, спеленутое рогожей. Когда ее развернули, глазам шляхтича предстал искусно вышитый вепрь, кланяющийся древу с сидящей на ветвях птицей.

— Тонкая работа! — уважительно причмокнул языком Прибыслав. — И раз вы не смогли донести ее до Самбора, я сделаю это сам. Но вместо Недригайлы сей стяг узрят Королевич, Князь Сапега и Самборский Воевода!

Тощий наемник покорно кивнул ему в ответ.

Королева Ядвига давно уже не чувствовала себя столь раздраженной и беспомощной одновременно. С того часа, как Наследник Унии отправился осаждать Самбор, в ее сердце поселилась тревога.

Хорошо зная вспыльчивый нрав своего сына, Владычица сомневалась, что вдали от Кракова Принц будет вести себя благоразумно. В какой-то мере ее успокаивало присутствие рядом с Королевичем Сапеги, чья рассудительность была призвана сдерживать неистовые порывы Наследника.

Однако наличие мудрого советника отнюдь не гарантировало послушания Принца. В том, что тревога Ядвиги не была беспочвенной, она убедилась с приездом гонца от старого Канцлера.

В послании, доставленном вестовым, Сапега с присущей ему обстоятельностью поведал госпоже о поединке Королевича с мятежным феодалом и о тупике, в коий загнала войско осаждающих их схватка.

Поскольку по договору Казимира с потомком Недригайлы войско побежденного бойца должно было покинуть поле битвы, проигрыш Наследника лишал его подчиненных свободы действий.

Поляки обладали достаточной силой для взятия крепости, но обещание Королевича связывало им руки, не давая идти на приступ.

Сам Казимир отлеживался в шатре, оглушенный ударом булавы, и едва мог принимать решения. К тому же, верный своей клятве, он бы не посмел отдать войску наказ штурмовать Самборский острог. Ядвига почуяла, что пришло время вмешаться в дела сына.

Гибкий ум Владычицы подсказал ей простой, но действенный способ, как преломить ход событий в нужную сторону. Вызвав придворного секретаря, она продиктовала ему послание, кое собиралась отправить с гонцом Канцлеру Сапеге.

Своим наказом Ядвига лишила Королевича права командования осадой и передала бразды правления войском Самборскому Воеводе. Для Принца такой поступок матери был равносилен пощечине, однако иного выхода у Государыни не было.

Горячность Казимира заслуживала кары, и Ядвига мнила, что отстранение сына от войны послужит ему уроком. Впридачу нужно было срочно возвратить Самбор под власть Короны, а для осуществления сего требовался более опытный полководец, чем юный Наследник Престола…

Отправив гонца с посланием к осаждающим Самбор войскам, Королева облегченно вздохнула и велела позвать к ней дочь. Но слуги доложили Владычице, что Королевны в ее покоях нет.

Ядвигу это не удивило. С недавних пор у Эльжбеты появилось занятие, коему она посвящала большую часть своего времени.

С появлением при дворе молодого шляхтича, раненого в ордалии, ее словно подменили. Позабыв о пирах и охотах, без коих она прежде не мнила своей жизни, Принцесса проводила досуг в беседах с племянником Самборского Владыки.

Ближайшие две недели лекари запретили юноше вставать с ложа, и Королевна скрашивала его одиночество, навещая шляхтича в лазарете. Едва ли они могли говорить о чем-либо серьезном, но поведение дочери не могло не насторожить Ядвигу.

Эльжбета пребывала в том возрасте, когда девичье сердце открыто для любви и вспыхивает страстью, разжигая в душе неугасимые пожары. Особенно легко влюбиться в овеянного славой героя, тем паче, когда он юн и прекрасен, как Флориан.

До недавнего времени Королевна вела себя благоразумно, памятуя о том, что дочери Владык не принадлежат себе, и замуж выходят лишь по воле отцов. Но раненый шляхтич, похоже, всколыхнул ее душу, заставив Эльжебету забыть все, чему ее учили с детства.

Будь Флориан здоров, от него можно было бы избавиться, отослав к месту службы. Но раны, полученные молодым человеком в судебном поединке, не позволяли Королеве спровадить его со Двора.

Действовать нужно было по-иному, и Ядвига решила всерьез потолковать со своей наследницей. Пришло время выбить из головы Принцессы поэтическую дурь, почерпнутую ею из баллад и романов.

Эльжбета должна осознать, сколь велика пропасть между дочерью могущественного Монарха и захудалым шляхтичем, не имеющим даже титула провинциального князька. Да и к чему влюбляться в безродного мальчишку, когда тебя все равно разлучат с ним, выдав замуж за Короля или Принца?

Сознавая всю важность предстоящей беседы, Ядвига собралась с духом и велела слугам отыскать Королевну. Долгими поиски лакеев не были. Придворный мажордом встретил Эльжбету как раз выходящей из лазарета.

Едва уловив его взгляд, девушка поняла, что ей предстоит серьезный разговор с Владычицей. Стараясь не выдавать волнения, Принцесса поспешила в ее покои.

— Рада видеть вас в добром здравии, Матушка! — с поклоном молвила она, входя в двери королевской светлицы.

— Я тоже рада тебя видеть, дитя мое! — приветствовала ее кивком Ядвига. — События последних дней помешали мне уделять должное внимание делам семьи. Но я постараюсь наверстать упущенное!

Как ты себя чувствуешь, дитя?

— Отлично, Матушка! — скромно опустила глаза Эльжбета. — Я ни в чем не испытываю нужды!

— Еще бы! — охотно согласилась с ней Королева. — Двор тебя обожает и стремится всеми силами угодить прекраснейшей из принцесс! Но, я вижу, тебе не по сердцу праздные забавы.

Ты нашла занятие более благочестивое, чем игры и прогулки с дочерьми Магнатов. Что ж, уход за ранеными — дело почетное, но не слишком ли много времени ты тратишь на посещение лазарета? Тем паче, что в нем ныне пребывает всего лишь один страждущий?