24 апреля (7мая) 1923 «Пускай ликуют эти люди...» Пускай ликуют эти люди, Обманом здешним пленены, Мы родины не позабудем, Изгнанники иной страны. Земная жизнь томит и нудит, И только под покровом сна Порою радость в наши груди Прольет родимая страна. Но мы и здешних не осудим, И, пребывая в тишине, Мы ждем, когда же нас разбудит Заря в безоблачной стране. 24 апреля (7 мая) 1923
«Слишком медленно сгораю...» Слишком медленно сгораю, Разрушаюсь каждый миг, И дороги вечной к раю В темном мире не постиг. Может быть, еще не знаю Самых мудрых, вещих книг. Чернобровая Сивилла Книгу милую сожгла, Но и этим мне открыла, Что в сгорании дотла Есть неведомая сила, Крепче камня, тверже зла. Нынче ночью разогнула Темный свиток предо мной, И в глаза мои сверкнула Грозовою тишиной, И на миг ко мне прильнула Из обители иной. 24 апреля (7 мая) 1923 «Солнце вечное сияет...» Солнце вечное сияет На вершинах гор. Славу Богу возвещает Птичий хор. Склон горы угрюм и бледен, Голый камень, мох? Бесприютен, робок, беден, Словно чей-то вздох. Книгу жизни раскрываю, Чтоб горе прочесть И над нею Божью раю Тягостную весть. – Знаем, знаем! – скажут снова И гора, и рай. – В круге пламени земного Ярко догорай. – Всё отдай земле земное, И, как синий дым, Восходи к нам в голубое, Чист и невредим. 24 апреля (7мая) 1923 «Невольным отдыхам не рад...» Невольным отдыхам не рад Привыкший к долгим утомленьям. Не выходить бы из оград, Не предаваться умиленьям! Строптивой воле положить Пора бы строгие пределы, И, доживая, ворожить, Как ворожили тайноделы. И ждать, что упадут цветы, Что на закате, грустно-алом, Они, таинственно слиты Одна с другой, под покрывалом Сплетая зыбкие мечты, Придут с отравленным бокалом Иль с умертвляющим кинжалом Из-под заржавленной плиты. 25 апреля (8 мая) 1923 «Позабыв о светлом Фебе...» Позабыв о светлом Фебе У полуночной черты, Мертвый лик на темном небе Сеет мертвые цветы И о нашем черством хлебе Окаянные мечты. Или нет заботы Гебе? Или кубки все пусты? Что не сгинуло, то сгинет, Только мается пока. Веет скудный дух пустыни С аравийского песка. От погибшей розы ныне Не поднимешь лепестка. Победительная стынет Утомительно тоска. Вспоминаю сказки Коры, Покидавшей мир иной В час, когда темнеют горы Под внимающей луной, — Эвменид несносных хоры Оглашают мрак ночной, Слышны горькие укоры, Голос совести земной. Мать-Деметра, ты Аиду Персефону отдала. Разве только панихиду Ты отпеть по ней могла? Слезоносную Обиду Ты на землю навела. Клич скорее Немезиду, Расторгай оковы зла. Сердце кровью ли сочится, — Грудь разрежь, а сердце вынь, Персефона возродится, Ты в отчаяньи не стынь. Пусть на землю кровь струится Чистым сеяньем святынь, И навеки расточится Дух скудеюших пустынь, Роза влагой оросится, Свянет горькая полынь. 25 апреля (8мая) 1923 «Всегда в порывах нетерпенья...» Всегда в порывах нетерпенья И вечно в даль устремлена, Она лишь в ангельское пенье Была, пылая, влюблена. Святая песня серафима, Звучанье неземных огней, Ты, для земли неуловима, Пылала ярко перед ней, Пред ней и песня херувима, Сияние чистейших дней, Змеиным ядом не язвима, Струилась чище и ясней. Ее душа всегда крылата, Всегда стремительна была, И даже Зевсовы орлята Бежали бедного крыла. 27 апреля (10 мая) 1923 «Не клятвами любовь твоя была сильна...» Не клятвами любовь твоя была сильна, И не словами, бледными от повторений, Но в небесах она ковалась, мягче льна И пламеннее всех архангельских творений. Вот, жертва бедная покоится в земле, Но пламенной любви пределы кто поставит? Атланта мрачного, смеющегося мгле, Рука холодная пыланий не раздавит. И славит песнь моя, ликующая вновь, Вся упоенная воспламененным горем, Твою нетленную, бессмертную любовь, Сестру пылающим на вечном небе зорям. |
