l3 октября 1897 «Долог мой путь утомительный...» Долог мой путь утомительный, Мрак надо мной, Слышу я чей-то пронзительный, Жалобный вой. Дышит он злыми укорами, Горько зовет, Но над немыми просторами Друг не пройдет. 14 октября 1897 «О владычица смерть, я роптал на тебя...» О владычица смерть, я роптал на тебя, Что ты, злая, царишь, все земное губя. И пришла ты ко мне, и в сиянии дня На людские пути повела ты меня. Увидал я людей в озареньи твоем, Омраченных тоской, и бессильем, и злом. И я понял, что зло под дыханьем твоим Вместе с жизнью людей исчезает, как дым. 20 октября 1897 «Ты ко мне приходила не раз...» Ты ко мне приходила не раз То в вечерний, то в утренний час И всегда утешала меня. Ты мою отгоняла печаль И вела меня в ясную даль, Тишиной и мечтой осеня. И мы шли по широким полям, И цветы улыбалися нам, И, смеясь, лепетала волна, Что вокруг нас – потерянный рай, Что я – светлый и радостный май И что ты – молодая весна. 14 декабря 1897 «Не стоит ли кто за углом...» Не стоит ли кто за углом? Не глядит ли кто на меня? Посмотреть не смею кругом, И зажечь не смею огня. Вот подходит кто-то впотьмах, Но не слышны злые шаги. О, зачем томительный страх? И к кому воззвать: помоги? Не поможет, знаю, никто, Да и чем и как же помочь? Предо мной темнеет ничто, Ужасает мрачная ночь. 18 декабря 1897 «Не могу собрать...» Не могу собрать, Не могу связать, — Или руки бессильны? Или стебли тонки? Как тропы мои пыльны! Как слова не звонки! И чего искать? И куда идти? Не могу понять, Не могу найти. 20 декабря !897 «Я лесом шел. Дремали ели...» Я лесом шел. Дремали ели, Был тощ и бледен редкий мох, — Мой друг далекий, неужели Я слышал твой печальный вздох? И это ты передо мною Прошел, безмолвный нелюдим, Завороженный тишиною И вечным сумраком лесным? Я посмотрел, – ты оглянулся, Но промолчал, махнул рукой, — Прошло мгновенье, – лес качнулся, — И нет тебя передо мной. Вокруг меня дремали ели, Был тощ и бледен редкий мох, Да сучья палые желтели, Да бурелом торчал и сох. 20-21 декабря 1897 «На нем изношенный кафтан...» На нем изношенный кафтан И шапка колпаком, Но весь он зыбкий, как туман, И нет лица на нем. Не слышно голоса его, Не видно рук и ног, И он ступить ни у кого Не смеет на порог. Не подойдет и не пройдет Открыто впереди, — Он за углом в потемках ждет, Бежит он позади. Его никак не отогнать, Ни словом, ни рукой. Он будет прыгать да плясать Беззвучно за спиной. 21 декабря 1897 «Белая тьма созидает предметы...» Белая тьма созидает предметы И обольщает меня. Жадно ищу я душою просветы В область нетленного дня. Кто же внесет в заточенье земное Светоч, пугающий тьму? Скоро ль бессмертное, сердцу родное В свете его я пойму? Или навек нерушима преграда Белой, обманчивой тьмы, И бесконечно томиться мне надо, И не уйти из тюрьмы? 21 декабря 1897 «Отвори свою дверь...» Отвори свою дверь И ограду кругом обойди. Неспокойно теперь, — Не ложись, не засни, подожди. Может быть, в эту ночь И тебя позовет кто-нибудь. Поспешишь ли помочь? И пойдешь ли в неведомый путь? Да и можно ли спать? Ты подумай: во тьме, за стеной Станет кто-нибудь звать, Одинокий, усталый, больной. Выходи к воротам И фонарь пред собою неси. Хоть бы сгинул ты сам, Но того, кто взывает, спаси. 30 декабря 1897 «Не понимаю, отчего...» Не понимаю, отчего В природе мертвенной и скудной Встает какой-то властью чудной Единой жизни торжество. Я вижу вечную природу Под неизбежной властью сил, — Но кто же в бытие вложил И вдохновенье и свободу? И в этот краткий срок земной, Из вещества сложась земного, Как мог обресть я мысль и слово И мир создать себе живой? Окрест меня всё жизнью дышит, В моей реке шумит волна, И для меня и полях весна Благоухания колышет. Но не понять мне, отчего В природе мертвенной и скудной Воссоздается властью чудной Духовнол жизни торжество. |
