14 октября 1903 «Алой кpoвью истекая в час всемирного Томления...» Алой кpoвью истекая в час всемирного Томления, С легким звоном злые звенья разжимает лютый Змей, Умирает с тихим стоном Цapь полдневного творенья. Kpoвью Змея пламенея, ты жалеть его нe смей. Близок срок завороженный размышленья и молчания. Умирает Змей багряный, Царь безумного сиянья. Он царил над небосклоном, но настал печальный час, И с протяжным тихим стоном Змей пылающий погас, И с бессильною тревогой окровавленной дорогой, Все ключи свои роняя, труп Царя влечет Заря, И в томленьи грусти строгой месяц бледный и двурогий Сеет мглистые мечтанья, нe грозя и нe горя. Если страшно, если больно, если жизни жаль невольно, — Что твой ропот своевольный! Покоряйся, – жить довольно. Все лучи померкли и небе, и в ночной росе ключи, — И опять она с тобою. Слушай, слушай и молчи. 14 Октября 1903
«Предстояших несчастий предтечам...» Предстояших несчастий предтечам, Я не верю приметам и встречам И пугающим снам, Но поpою яснеет сознанье, И откуда приходит вещанье, Не пойму я и сам. Всё, как прежде, обычно и ясно, Изменений искал бы напрасно, Потолок и стена. И никто не стоит на пороге, Никаких нет причин для тревоги, И вокруг тишина. Но пришли запредельные гости, Нет, не те, что лежат на погосте. На меня не глядят Обитатели радостной веси, — Имена их ты, господи, веси! — И со мной говорят. Вот горят невидимые свечи, Вот звучат неслышимые речи — Вдохновенный язык. Передать эти речи не смею, Может быть, их понять не умею, Но я к тайне приник. 20 октября 1903 «На гибельной дороге...» На гибельной дороге Последним злом греша, В томительной тревоге Горит моя душа. Святое озаренье Унылых этих мест, Сияло утешенье, Яснейшая из звезд. Но, чары расторгай Кругом обставших сил, Тебя, надежда рая, Я дерзко погасил. И вот – подъемлю стоны, Но подвиг мой свершу: Бессмертные законы Бесстрастно напишу. Творенья не покину, Но, все ко мне склоня, Дам заповедь едину: Люби, люби меня. Венчан венцом терновым, Несметные пути Воздвигну словом новым, Но все – ко Мне идти. Настал конец утехам, Страдать и мне пора, — Гремят безумным смехом Долина и гора. Но заповедь едину Бесстрастно я простер На темную долину, На выси гордых гор. 28 октября 1908 «Луны безгрешное сиянье...» Луны безгрешное сиянье, Бесстрастный сон немых дубрав, И в поле мглистом волхвованье, Шептанье трав... Сошлись полночные дороги. На перекрестке я опять, — Но к вам ли, демоны и боги, Хочу воззвать? Под непорочною луною Внимая чуткой тишине, Всё, что предстало предо мною, Зову ко мне. Мелькает белая рубаха, — И по траве, как снег бледна, Дрожа от радостного страха, Идет она. Я не хочу ее объятий, Я ненавижу прелесть жен, Я властью неземных заклятий Заворожен. Но говорит мне ведьма: «Снова Вещаю тайну бытия. И нет и не было Иного, — Но я – Твоя. Сгорали демоны и боги. Но я с Тобой всегда была Там, где встречались две дороги Добра и зла». Упала белая рубаха, И предо мной, обнажена, Дрожа от страсти и от страха, Стоит она. 24 октября 1903 «Зачем возрастаю...» «Зачем возрастаю? — Снегурка спросила меня. — Я знаю, что скоро растаю, Лишь только увижу веселую стаю, Растаю, по камням звеня. И ты позабудешь меня». Снегурка, узнаешь ты скоро, Что таять легко: Растаешь, узнаешь, умрешь без укора, Уснешь глубоко. 8 февраля 1904 «Я любви к тебе не знаю...» Я любви к тебе не знаю, Злой и мстительный Дракон, Но, склоняясь, исполняю Твой незыблемый закон. Я облекся знойным телом, Зной лучей твоих во мне. Раскален в каленьи белом, В красном часто я огне. 11 марта l904
От злой paботы палачей Баллада |
