18 – 20 августа l897 «Под звучными волнами...» Под звучными волнами Полночной темноты Далекими огнями Колеблются мечты. Мне снится, будто снова Цветет любовь моя, И счастия земного, Как прежде, жажду я. Но песней не бужу я Красавицу мою, И жажду поцелуя Томительно таю. Обвеянный прохладой В немом ее саду За низкою оградой Тихохонько иду. Глухих ищу тропинок, Где травы проросли, — Чтоб жалобы песчинок До милой не дошли. Движенья замедляю И песни не пою, Но сердцем призываю Желанную мою. И, сердцем сердце чуя, Она выходит в caд. Глаза ее, тоскуя, Во тьму мою глядят. В ночи ее бессонной Внезапные мечты, В косе незаплетенной Запутались цветы. Мне снится: перед нею Безмолвно я стою, Обнять ее не смею, Таю любовь мою. 23 августа 1897 «Суровый дpyг, ты недоволен...» Суровый дpyг, ты недоволен, Что я грустна. Ты молчалив, ты вечно болен, — И я больна. Но не хочу я быть счастливой, Идти к другим. С тобой мне жить в тоске пугливой, С больным и злым. Отвыкла я от жизни шумной И от людей. Мой взор горит тоской безумной, Тоской твоей. Перед тобой в немом томленьи Сгораю я. В твоем печальном заточеньи Вся жизнь моя. 24 августа 1897 «Выйди в поле полночное...» Выйди в поле полночное, Там ты стань на урочное, На заклятое место, — Где с тоской распрощалася, На осине качалася Молодая невеста. Призови погубителя, Призови обольстителя, И приветствуй прокуду, — И спроси у проклятого Не былого, не знатого, — Быть добру или худу. Опылит тебя топотом, Оглушит тебя шепотом И покатится с поля. Слово довеку свяжется, Без покрова покажется Посуленная доля. 27 августа 1897 «Закрывая глаза, я целую тебя...» Закрывая глаза, я целую тебя, — Бестелесен и тих поцелуй. Ты глядишь и молчишь, не губя, не любя, В колыханьи тумана и струй. Я плыву на ладье, – и луна надо мной Подымает печальный свой лик; Я плыву по реке, – и поник над рекой Oпeчаленный чем-то тростник. Ты неслышно сидишь, ты не двинешь рукой, И во мгле, и в сиянии даль. И не знаю я, долго ли быть мне с тобой, И когда ты мне молвишь: «Причаль». Этот призрачный лес на крутом берегу, И поля, и улыбка твоя — Бестелесное все. Я забыть не могу Бесконечной тоски бытия. 28 августа 1897 «Не думай, что это березы...» Не думай, что это березы, Что это холодные скалы. Все это – порочные души. Печальны и смутны их думы, И тягостна им неподвижность, — И нам они чужды навеки; И люди вовек не узнают Заклятой и страшной их тайны. И мудрому только провидцу Открыто их темное горе И тайна их скованной жизни. 29 августа 1897 «Забыты вино и веселье...» Забыты вино и веселье, Оставлены латы и меч, — Один он идет в подземелье, Лампады не хочет зажечь. И дверь заскрипела протяжно, — В нее не входили давно. За дверью и темно, и влажно, Высоко и узко окно. Глаза привыкают во мраке, — И вот выступают сквозь мглу Какие-то странные знаки На сводах, стенах и полу. Он долго глядит на сплетенье Непонятых знаков и ждет, Что взорам его просветленье Всезрящая смерть принесет. 8 сентября 1897 «Жаркое солнце по небу плывет...» Жаркое солнце по небу плывет. Ночи земля утомленная ждет. В теле – истома, в душе – пустота, Воля почила, и дремлет мечта. Где моя гордость, где сила моя? К низшим склоняюсь кругам бытия. Силе таинственной дух мой предав, Жизнью, подобной томлению трав, Тихо живу, и неведомо мне, Что созревает в моей глубине. 9 октября 1897 «Келья моя и тесна, и темна...» Келья моя и тесна, и темна. Только и свету, что свечка одна. Полночи вещей я жду, чтоб гадания Снова начать И услыхать Злой моей доли вещания. Олово, ложка да чаша с водой — Всё на дощатом столе предо мной. Олово в ложке над свечкой мерцающей Я растоплю, И усыплю Страх, мое сердце смущающий. Копоть покрыла всю ложку мою. Талое олово в воду я лью. Что же пророчит мне олово? Кто-то стоит И говорит: «Взял же ты олова – злого, тяжелого!» Острые камни усеяли путь, Меч изостренный вонзился мне в грудь. |
