31 июля 1895 «В амфоре, ярко расцвеченной...» В амфоре, ярко расцвеченной, Угрюмый раб несет вино. Неровен путь неосвещенный, А в небесах уже темно, — И напряженными глазами Он зорко смотрит в полутьму, Чтоб через край вино струями Не пролилось на грудь ему. Так я несу моих страданий Давно наполненный фиал. В нем лютый яд воспоминаний, Таясь коварно, задремал. Иду окольными путями Вдали от всех, чтоб кто-нибудь Неосторожными руками Не пролил яда мне на грудь. 23 июля 1887, 9 мая 1893, 12 сентября 1895 «Нет, не одно только горе...» Нет, не одно только горе, — Есть же на свете Алые розы, и зори, И беззаботные дети. Пусть в небесах догорают Зори так скоро, Пусть наши розы роняют Скоро уборы, Пусть омрачаются рано Властию зла и обмана Детские взоры, — Розы, и зори, и дети Будут на пасмурном свете. 24 сентября 1895 «Истомил меня пасмурный день...» Истомил меня пасмурный день, Извела одинокая скука. Неотступна чуть видная тень, Повторений томящих порука. Впечатлений навязчивых сеть... Разорвать бы постылые петли! Не молитвой ли сердце согреть? О веселых надеждах не спеть ли? Но молитвы забыты давно, И наскучили песни былые, Потому что на сердце темно, Да и думы – такие все злые! 19 ноября 1894, 5 октября 1895 «Словно бусы, сказки нижут...» Словно бусы, сказки нижут, Самоцветки, ложь да ложь. Языком клевет не слижут, Нацепили, и несешь. Бубенцы к дурацкой шапке Пришивают, ложь да ложь. Злых репейников охапки Накидали, не стряхнешь. Полетели отовсюду Комья грязи, ложь да ложь. Навалили камней груду, А с дороги не свернешь. Пo болоту-бездорожью Огоньки там, ложь да ложь, — И барахтаешься с ложью, Или в омут упадешь. 10 октября I895 «Шум и ропот жизни скудной...» Шум и ропот жизни скудной Ненавистны мне. Сон мой трудный, непробудный В мертвой тишине, Ты взлелеян скучным шумом Гордых городов, Где моим заветным думам Нeт надежных слов. Этот грохот торопливый Так враждебен мне. Долог сон мой, сон ленивый В мертвой тишине. 26 октября 1895 «Покоряясь жажде странной...» Покоряясь жажде странной, Овладевши кучей книг, Как тигрица на добычу, Ты набросилась на них. Не учись по этим книгам, Что лежат перед тобой, — Лицемеры их писали, Вознесенные толпой. Что прилично, что обычно, Что вошло уже в закон, Лишь тому их жалкий лепет Малодушно посвящен. А тому, что в темном сердце Подымает бунт страстей, Не могли они ответить Речью косною своей. 6 декабря 1895 «Хорошо бы стать рыбачкой...» Хорошо бы стать рыбачкой, Смелой, сильной и простой, С необутыми ногами, С непокрытой головой. Чтоб в ладье меня качала б Говорливая волна, И в глаза мои глядели б Небо, звезды и луна. На прибрежные каменья Выходила б я боса, И по ветру черным флагом Развевалась бы коса. 6 декабря 1895 «Приучив себя к мечтаньям...» Приучив себя к мечтаньям, Неживым очарованьям Душу слабую отдав, Жизнью занят я минутно, Равнодушно и попутно, Как вдыхают запах трав, Шелестящих под ногами В полуночной тишине, Отвечающей луне Утомительными снами И тревожными мечтами. 7 декабря 1895 «Мне страшный сон приснился...» Мне страшный сон приснился, Как будто я опять На землю появился И начал возрастать, И повторился снова Земной ненужный строй От детства голубого До старости седой: Я плакал и смеялся, Играл и тосковал, Бессильно порывался, Беспомощно искал... Мечтою облелеян, Желал высоких дел, — И, братьями осмеян, Вновь проклял свой удел. В страданиях усладу Нашел я кое-как, И мил больному взгляду Стал замогильный мрак, И, кончив путь далекий, Я начал умирать, — И слышу суд жестокий: «Восстань, живи опять!» |
