«Жаждет сердце тишины...» Жаждет сердце тишины, Сердце бедное, больное. Качая, уврачую Усталое, больное. Забуду всю явь земную, Забуду земные сны, Качаясь на прибое Рокочущей волны. Сердце бедное, больное, Ты дождешься тишины. 9(22) декабря 1921 «Из низменных страстей, из гнусных утомлений...» Из низменных страстей, из гнусных утомлений, Сплетенных жуткою и зыбкою игрой Над ясной чистотой лазоревых ступеней, Над орошенною весеннею травой, Возводит в темный час полуночных затмений Она, премудрая, пророчеств дивный строй: «Любовь и Смерть – одно. Любовью рай открой В таинственном труде безмерных восхождений». Поправши Смертью смерть, она тоску сожгла, Она меня зовет, любимая, – пришла В сияньи девственном лазури и эмали, И с нею я войду в таинственный чертог, Восторгом озарив безмерности дорог, Где гаснут медленно томленья и печали. 13(26) апреля 1922 «Вновь тайна предо мной, но эта тайна чья...» Вновь тайна предо мной, но эта тайна чья? Земные помыслы разгадки не узнали, Хотя святой покров порой приоткрывали, И к шороху его прислушиваюсь я. Тесна, как темный гроб, стремительна ладья. Любовь безмерную бессильные сковали. Растают призраки и засияют дали. Всё выше восхожу, и что ж ты, смерть моя! Сгорает пыльный прах, осадок жизни грешной. Возлюбленная вновь с улыбкою утешной Со мной, и навсегда, моя ворожея. Любимую мою цветами увенчаю. Скажу: – Люблю тебя! – Она ответит: – Знаю, Бессмертная любовь, безмерная твоя! 15(28) апреля 1922 «Всё тот же путь, не ближе, не короче...» Всё тот же путь, не ближе, не короче, Такая ж цель, загранные поля. Все сердце успокоиться не хочет Твоими прелестями, Мать-Земля, Но если надо нам в далеком крае Труды и муки снова перенесть, Не все ль равно! Все призрачное тает, Но ясно нам, – незыблемое есть. Костры страданий ярко пламенеют, И жалит пламенами пыль дорог, Но ясно мне, – соединюся с Нею, Таинственный переступив порог. 19 апреля (2 мая) 1922 «Смеешься надо мною...» Смеешься надо мною, Ликуя в небесах. Слезы Твоей не стою, Поверженный во прах. Коснеющую волю Я не могу собрать, Раскованную долю По-новому сковать. Призвать из-за предела На землю чудеса, Создать иное тело, Расторгнув небеса. Дорогой скудной, пыльной, Окован мглой дневной, Иду я, раб бессильный, Беспомощно земной. Нет, не смеешься, знаешь Ты светлый путь теперь, И тихо повторяешь: – Ищи меня, и верь. — 4(17) мая 1922 «К земле уже не тяготея...» К земле уже не тяготея, Бессмертным днем озарена, Смерть победивши, Алетея Со мною соединена. Бегущее темно и лживо, Но где она, всегда светло. Не умерло, что было живо, Хотя б неузнанным ушло. Померкли очи Серафима, Погасла пламенная речь. Смеется рок неумолимо Над бедною надеждой встреч. Прожорливы земные реки, Безумны сказки бытия, Погибла госпожа навеки, Распались пальчики ея, И в час, когда моя машинка Выстукивала скорбный зов, Последняя стремила льдинка Ее вдоль мертвых берегов. Земные люди увидали Ее спокойное лицо, С ее руки простертой взяли, И возвратили мне кольцо. И я, от скорби каменея, Поцеловал ее уста, — Меня любила Алетея, Светла и пламенно чиста. 20 мая (2 июня) 1922 «Вспомни, Элоиза, нежные уроки...» Вспомни, Элоиза, нежные уроки, Что давал когда-то мудрый Абеляр. На земле ты снова, вкруг тебя морлоки, Ты для них нежданный, но желанный дар. Красота и мудрость, сладостные речи, Милая улыбка и небесный взор, — Но не в них морлокам обаянье встречи, И с тобой недолог будет разговор. Ты пришла к морлокам с вещими речами, Но сама не знаешь, что ты им несешь. Видишь, Элоиза? печь полна дровами. Слышишь, Элоиза? точат острый нож. 21 мая (3 июня) 1922 «Головой о стены бейся...» Головой о стены бейся, Падай на пол с криком диким, И потом безумно смейся Над ничтожным, над великим. Нить прочна у старых Парок, Крепок яд у старой Нессы! Не износишь их подарок, Не прорвешь ты их завесы. |
