27 декабря 1889 «Невыносимо тяжкое воспоминанье...» Невыносимо тяжкое воспоминанье На утомленный ум безжалостно легло, Терзает сердце мне, как коршун злой, страданье. В груди подавлено звенящее рыданье, От дум, как обручем, оковано чело. 1889 «Мигом оставлен полок...» Мигом оставлен полок, Дверь отворил я, – как в пламя. Наледеневший порог Вдруг потеплел под ногами. Ты ли, Снегурка, меня Сжала так сильно в объятья? Что ты смеешься, дразня? Ты, как и я же, без платья. – Я-то привычна, а ты? Дедко стучит по воротам! — В круге ночной темноты Мчусь я не бегом, а летом. А у дверей постою: – Ну, поцелуй на прощанье! — Медленно стыну, и пью Нежной Снегурки лобзанье. Вот я и дома, в тепле, Вьюга за окнами хнычет, А самовар на столе Тихую песню мурлычет. Я лишь в одной простыне, Теплой, забавно суровой. Чай лучше нектара мне, Так мне уютно в столовой. Только Снегурки мне жаль. Так и растает весною? Иль в ледовитую даль Птичкой порхнет полевою? 9 января 1890 «Бедный дом мой не украшен...» Бедный дом мой не украшен, Домострой мой очень строг, Но, когда огонь погашен, Мне мерещится чертог. В нем на мраморных колоннах Поднялся высоко свод, Где из многих лампионов Свет торжественно течет. Дам и рыцарей улыбки, Лица детские пажей, И литавры, трубы, скрипки Всё звончей и веселей. Я король на новосельи Открываю светлый бал, Чтобы каждый гость в весельи Все печали забывал. 13 июня 1890 «Вблизи колодца мне мальчишка...» Вблизи колодца мне мальчишка В деревне встретился горлан. Он – озорник? или воришка? Иль просто бойкий мальчуган? Лицом он писаный красавец, Орет он бранные слова. Да кто ж он? будущий мерзавец? Иль удалая голова? Большой, босой, расстегнут ворот. Проходит девушка с ведром: – Опять ты, Степка, нынче порот! — Хохочет он: – Мне нипочем! – Всех богачей на дым развеять! Мне не мешай озоровать! На ...е-то не репу сеять, А ты молчи, ...а мать! — Звериные сверкали зубы, Улыбка поперек лица, Но, хоть слова крепки и грубы, Он все ж похож на мертвеца, — Так механичен хохот звонкий, И так свободно брань летит Из уст румяного ребенка, Забывшего, что значит стыд. Тускнеет вся вокруг природа, Где эта брань и эта грязь, И как бы светлая свобода В болоте тусклом родилась? Ты силы копишь или тупишь, Россия? где твой талисман. Что ты продашь и что ты купишь На торжише великих стран? Грабеж, убийства и пожары, Тюрьма, петля, топор и нож, Вот что, Россия, на базары Всемирные ты понесешь! 13 июля 1890
«Под пальмами играли в кости...» Под пальмами играли в кости Два негра, черные, как ночь, И проигравший лютой злости Не догадался превозмочь. Ножи сверкают в лютом зное, С бойцов свирепых льется пот. Судьба одна в игре и в бое, Уж не везет, так не везет. Зарезан дважды-побежденный, А победитель, кровью пьян, К ручью приникнул, утомленный, Изнемогающий от ран. Взглянул в последний раз он тупо На раскаленный небосклон. Шакалы ночью на два трупа Сбежалися со всех сторон. 1 февраля 1891 «Зверь-человек купается от века...» Зверь-человек купается от века В напрасно-пролитой крови! Но разве нет на свете человека, Достойного любви? И разве осужден я вечно Скитаться с холодом в душе, И жизнь свой яд бесчеловечно В своем заржавленном ковше Нести мне будет бесконечно! Как жадно я искал В толпе завистливой и злобной, В душе тая свой идеал, Души, ему хоть в чем-нибудь подобной! Увы! Кого я ни встречал, — Старик ли, дева ль с пылким взором, Муж, полный зрелой красоты, — Неотразимым приговором Житейской пошлости черты На них читалися так ясно, Что и сомнение напрасно. 11 июня 1891 «Избрать из двух грозящих зол...» Избрать из двух грозящих зол Одно, где менее мученья? Не даст внезапный произвол Минуты даже для сравненья. И затруднительно решить, Что легче, розги иль крапива. Ведь проще было бы сравнить, Что слаще, вишня или слива! Крапивой высекут, – так жжет, Как будто вырвался из пекла, А если розги мать берет, — Ах, лучше бы крапивой секла! Но опыт мальчику твердит, Что все же розги выбрать надо: Укус крапивы ядовит, И в розгах нет такого яда. Крапивы зуд невыносим, Укусы долги и жестоки, А после розог только дым Стыда раскрашивает щеки. |
