«Опять сияние в лампаде...» Опять сияние в лампаде, Но не могу склонить колен. Ликует бог в надзвездном граде, А мой удел – унылый плен. С иконы темной безучастно Глаза суровые глядят. Открыт молитвенник напрасно: Молитвы древние молчат, — И пожелтелые страницы, Заветы строгие храня, Как безнадежные гробницы, Уже не смотрят на меня. 1 октября 1898 «Пришли уставленные сроки...» Пришли уставленные сроки, И снова я, как раб, иду Свершать ненужные уроки, Плодить пустую меледу. Потом унылый вечер будет, И как мне милый труд свершить, Когда мечты мои остудит Все, что придется пережить! Потом полночные печали Придут с безумною тоской, И развернут немые дали, Где безнадежность и покой. 2 октября 1898 «Громадный живот...» Громадный живот, Искаженное злобой лицо, Окровавленный рот, А в носу – золотое кольцо. Уродлив и наг, И вся кожа на теле черна, — Он кудесник и враг, И свирепость его голодна. На широком столбе Он сидит, глядит на меня И твердит о судьбе, Золотое копье наклоня. »Сразить не могу, — Говорит, – не пришел еще срок, Я тебя стерегу, Не уйдешь от меня: я жесток. Копье подыму, Поражу тебя быстрым копьем И добычу возьму В мой костьми изукрашенный дом». 2 октября 1898 «Если трудно мне жить, если больно дышать...» Если трудно мне жить, если больно дышать, Я в пустыню иду – о тебе помечтать, О тебе рассказать перелетным ветрам, О тебе погадать по лесным голосам. Я позвал бы тебя, – не умею назвать; За тобой бы послал, – да не смею послать; Я пошел бы к тебе, – да не знаю пути; А и знал бы я путь, – так боялся б идти. Я холодной тропой одиноко иду, Я земное забыл и сокрытого жду, — И безмолвная смерть поцелует меня, И к тебе уведет, тишиной осеня. 3 октября 1898 «Затхлый запах старых книг...» Затхлый запах старых книг Оживил в душе былое, В злой тоске пережитое, В тихом звяканьи вериг, Дни, когда, смиренный инок, В келье тесной, близ икон, Я молился, окружен Тучей пляшущих пылинок, И славянскую печать, Прихотливые узоры, Отуманенные взоры Ухищрялись разбирать. 5 октября 1898
«Ветер в трубе...» Ветер в трубе Воет о чьей-то судьбе, Жалобно стонет, Словно кого-то хоронит. «Бедные дети в лесу! Кто им укажет дорогу? Жалобный плач понесу Тихо к родному порогу, Ставнями стукну слегка, Сам под окошком завою, — Только немая тоска К ним заберется со мною. Им непонятен мой зов. Дети, обнявшись, заплачут. Очи голодных волков Между дерев замаячут». Ветер в трубе Плачет о чьей-то судьбе, Жалобно стонет, Словно кого-то хоронит. 6 октября 1898 «Ты ничего не говорила...» Ты ничего не говорила, — Но уж и то мне был укор. К смиренным травам ты склонила Твое лицо и кроткий взор. И от меня ушла неспешно, Вдыхая слабый запах трав. Твоя печаль была безгрешна, И тихий путь твой не лукав. 8 октября 1898 Голос из публики Сочиняй ты, как другие, Я б стихи читал такие, Всё приятное любя. Что ж ты пишешь? О невесте, О любви, вражде и мести Мало речи у тебя. Всё бесстрастные иконы, Покаянные каноны Да в лампадках слабый свет, А потом туман, болото, Угрожающее что-то, — Сон бессвязный, смутный брел, Коли гонишься за славой, Декадентскою отравой Ты людей не угощай, Но пиши стихи про бедных, Иль касайся тем безвредных, И понятно сочиняй. 8 – 9 октября 1898 «Слабеют силы...» Слабеют силы, Трудней идти, Но не унылы Мои пути. Длиннее ночи, Темнее дни. Мечта, мне в очи Взгляни, блесни. Грозится злоба, Но страха нет, С мечтой мы оба, — Отраден свет. |
