8 декабря 1921 «Не глядится никто в зеркала....» Не глядится никто в зеркала. Опустели хоромы, хозяйка ушла. Запылилася желтая шаль. Госпожа не взяла ее в темную даль. Опечалился нежный фарфор. Не любуется им зачарованный взор. На пастушку глядит пастушок. Путь любимой далек, старый муж одинок. Пред гадалкой стоит кавалер. Страшен страннице путь через область химер. Сиротеет на пальце кольцо. Уходя, закрывала рукою лицо. Всё на месте, как было при ней, Только ночи темнее да дни холодней. Всё на месте, но где же душа? Лишь ее унесла чародейка, спеша. 10 декабря 1921 «Я дышу, с Тобою споря...» Я дышу, с Тобою споря, Ты задул мою свечу. Умереть в экстазе горя Не хочу я, не хочу. Не в метаньях скорби знойной Брошусь в гибельный поток, — Я умру, когда спокойный Для меня настанет срок. Умерщвлю я все тревоги, И житейский сорный хлам На таинственном пороге Я сожжению предам. Обозревши путь мой зорче, Сяду в смертную ладью. Пусть мучительные корчи Изломают жизнь мою. 13 декабря 1921 Петроград. Улицы «Не иссякли творческие силы...» Не иссякли творческие силы, И любовь моя сильней страданья. Златокрылые, как прежде милы Птички легкие, мои мечтанья. Щебетаньем звучным, вещим бредом Ворожит мне Мойра-Афродита. Слезных рос на розах сон мне ведом. Пламенеет верная защита, И она верней и слаще яда. Запылай, кружися, лихорадка! Пламенами полыхай, ограда, Где любовь моя почиет сладко! Драгоценную несу ей ношу. Всесожженье тучное готово. Я в костер любви безмерной брошу Налитое соком жизни Слово, 21 декабря 1921 «Нет словам переговора...» Нет словам переговора, Нет словам недоговора. Крепки, лепки навсегда, Приговоры-заклинанья Крепче крепкого страданья, Лепче страха и стыда. Ты измерь, и будет мерно, Ты поверь, и будет верно, И окрепнешь, и пойдешь В путь истомный, в путь бесследный, В путь от века заповедный. Всё, что ищешь, там найдешь, Слово крепко, слово свято, Только знай, что нет возврата С заповедного пути. Коль пошел, не возвращайся, С тем, что любо, распрощайся, — До конца тебе идти. Зяклинаньем обреченный, Вещей деве обрученный, Вдался слову ты в полон. Не жалей о том, что было В прежней жизни сердцу мило, Что истаяло, как сон. Ты просил себе сокровищ У безжалостных чудовищ, Заклинаюищих слова, И в минуту роковую Взяли плату дорогую, Взяли всё, чем жизнь жива. Не жалей о ласках милой. Ты владеешь высшей силой, Высшей властью облечен. Что живым сердцам отрада, Сердцу мертвому не надо. Плачь не плачь, ты обречен. 19 января 1922 «День и ночь измучены бедою...» День и ночь измучены бедою, Горе оковало бытие. Тихо плача, стала над водою. Засмотрелся месяц на нее. Опустился с неба, странно красен, Говорит ей: «Милая моя! Путь ночной без спутницы опасен. Хочешь или нет, но ты – моя». Ворожа над темною водою, Он унес ее за облака. День и ночь измучены бедою. По свету шатается тоска. 30 января 1922 «Я вышел из потайной двери...» Я вышел из потайной двери, И нет возврата в милый рай. Изнемогай, но в ясной вере, Душа, томительно сгорай. В кипенье темного потока, Бегущего с горы крутой, Рукою беспощадной Рока Заброшен ключ мой золотой. У первозданных стен Эдема В пустыне безнадежных дней Что мне осталось? Диадема Из опаляющих огней И мантия пророка, – тяжко На плечи давит мне она, — И скрытая в одежде фляжка С вином, где дремлет тишина, И что еще? воспоминанья О днях любви, когда и я Испытывал очарованья И осиянность бытия. И вот один у тайной двери, Как пригвозженный раб стою, Безумству моему и вере Смятенный дух мой предаю. 19 февраля 1922 «Безумное светило бытия...» Безумное светило бытия Измучило, измаяло. Растаяла Снегурочка моя, Растаяла, растаяла. Властительно она меня вела Тропою заповедною. Бесследною дорогою ушла, Бесследною, бесследною. Я за Снегурочкой хочу идти, Да ноги крепко связаны. Заказаны отрадные пути, Заказаны, заказаны. Я жизни не хочу, – уйди, уйди Ты, бабища проклятая. Крылатая, меня освободи, Крылатая, крылатая. У запертых, закованных ворот Душа томится пленная. Блаженная в Эдем меня зовет, Блаженная, блаженная. Снегурочка, любимая моя, Подруга, богом данная, Желанная в просторах бытия, Желанная, желанная, |
