— Ха! — на выдохе совершила новый взмах спешившаяся Калантэ, разрубая очередного рыцаря с алебардой, что попытался опустить на её голову её конец.

Однако до этого древо его оружия было разрублено, а теперь настал черёд его доспехов и плоти под ней.

…С оглушительным звоном в грудь доспеха влетела стрела — и отскочила назад, не нанеся никакого урона. Даже боли под доспехом женщина не почувствовала, зачарование стали блокировало даже это.

Восхитительные всё-таки доспехи у её царственной сестры — хотела бы она вооружить своих верных рыцарей такими же… Но средств не было. Хоть весь мир и давно увидел преимущество зачарования на доспехах и оружиях, процесс их оснащения был… Крайне небыстрым. И порой продвигался в обратную сторону, ведь не у каждого королевства был личный могущественный маг, готовый заниматься этой кропотливой и сложной работой.

Артурии Пендрагон невероятно повезло с её придворным чародеем.

— Получай!.. — мощный пинок женщины заставил одного из новых противников отлететь назад, создав кучу малу. И королева увидела в этом шанс. — Мои воины, в атаку! За мной!.. — возглавила очередной контрудар женщина, стараясь отгонять ненужные мысли.

Она была готова думать о чём угодно. Завидовать удачливости своего кумира, вспоминать о прошлом… Лишь бы ни единой мыслью не вспомнить о том, что её муж, её Эйст… Погиб. Пошёл в храбрую, но роковую атаку, не обладая снаряжением, кое было у королевы — предпочёл выбрать снаряжение с родного Скеллиге.

Не время для горя.

Не время для истерик.

Время лишь для ярости.

Ярости, которую она выместит на врагах.

— Р-р-ра! — к ужасу очередного рыцаря Нильфгаарда рыкнула Львица из Цинтры, подобно этому самому животному раздавая удары мечом направо и налево.

Конечности и головы буквально летели во все стороны, всюду доносились крики и вопли боли, боевые кличи… И с каждой новой минутой она погружалась в пучину ярости, подгоняемая вспыхивающими воспоминаниями о смерти мужа, произошедшей прямо на её, Калантэ, глазах.

Это и стало ошибкой королевы.

Она слишком поздно заметила, что пошедшие за ней в контратаку силы не смогли угнаться за своей резвой правительницей. Правительницей, у которой словно открылось второе дыхание — то ли из-за испытываемых эмоций, то ли из-за чар на её доспехе. Ведь раньше она никогда не могла так сражаться… И потому забылась. Недооценила свои силы, переоценила свою гвардию, сражающуюся также в первых рядах.

— Кх… — издала болезненный звук женщина, когда внезапно обнаружила, что её доспех… Оказался пробит.

Десятки, сотни царапин на нём образовались за часы битвы в самых опасных зонах, в которые бросалась Калантэ, спасая своё войско от прорывов врагом. И… Чары выдохнулись. Сталь износилась… Впервые королевская кровь упала на траву, бесследно смешавшись с другой, пролитой обычными рыцарями.

И Нильфгаардцы, уже заслужившие вынужденное уважение Калантэ, почуяли слабость последней… А она едва ли не впервые отступила назад, за спины гвардии.

Тем самым оценив ситуацию и сужающееся кольцо противника…

— Пора отсюда выбираться. — сцепив зубы, прошептала пепельноволосая королева, бросившись организовать прорыв отсюда.

И… У неё получилось.*

* — битва соответствует канону. Там Калантэ тоже держала многократно превосходящих нильфов целые сутки, а потом, попав в засаду, умудрилась вывести из неё половину армии.

Нильфгаардцы вновь расслабились, как только окружили её армию. Решили, что теперь-то, в полном окружении, у их врагов шансы нет. Ведь даже самые сильные противники Нильфгаарда до этого сдавались в таких условиях, видя безвыходность поражения.

Монарх Цинтры об этом знала — изучала стратегию тогда ещё потенциального противника.

— Вперёд! Вперёд! — размахивая мечом на коне, во всю глотку орала Калантэ, подгоняя ударный кулак, уже прорвавший первые ряды окружения в одной точке.

Сейчас единственный их шанс был в том, чтобы добраться до прежней стратегической позиции, с которой она так неосмотрительно выдвинулась ранее, поддавшись общему боевому настрою после фальшивого отступления армии Нильфгаарда. Женщине было даже интересно, этот Эмгыр, их император, вообще при войске? Или трусливо сидит в своей столице?..

…Тем временем армия Цинтры наконец-то прорвала держащиеся на соплях ряды противника, не ожидавшего яростного прорыва после методичного сжатия окружения.

Половина.

Столько могло выбраться из окружения. Ещё множество воинов осталось прикрывать прорыв… И они сейчас рисковали попасть в окружение вновь, если она сбежит… Но она это не сделает.

Возможно, только возможно — если бы у неё не было перед собой примера Королевы Рыцарей, Калантэ бы ушла назад сейчас, на нужную позицию… Бросив половину армии в начавшемся восстанавливаться окружении нильфов… Но только не здесь и не сейчас.

Она не сможет поступить столь… Бесчестно.

— Гвардия, за-а-а-а мной! — к шоку многих в этот момент, Калантэ развернулась с вернейшей частью армии и вновь разметала окружение в том месте, что и ранее. Только теперь не изнутри, а снаружи.

И быстро распределив войска на две части, вновь врубилась в ряды противника.

Конь пал через минуту, пронзённый алебардами и копьями.

Вынужденно спешившаяся и едва не придавленная трупом боевого скакуна, Калантэ вновь вернулась к старой-доброй рубке врагов в первых рядах.

Она рубила и рубила, рубила и рубила.

Выигрывала как можно больше времени — ведь каждый новый удар, каждый убитый враг давал выбраться ещё одному солдату её армии. Это — самое малое, что она могла сделать для тех, кто пошёл за неё в безнадёжный, как оказалось, бой.

— Нет, не безнадёжный. — прошептала про себя покрытая кровью пепельноволосая королева. — Армия ещё есть. Соединиться. Перегруппироваться… Кх…

Особо крупный солдат противника обрушил на неё алебарду с особым наконечником, специально созданным для пробивания латных доспехов. Сила противника была впечатляющей — и его оружие блестело синим цветом рун, не торопясь приходить в негодность из-за столкновение с мечом самой женщины.

Потом пришли ещё несколько солдат.

И все как один — были профессионалами, опытными убийцами, не чета всем предыдущим противникам Калантэ в этом сражении.

— Вас послали специально против меня, да?.. — вытерев разбитую практически случайным ударом губу, пепельноволосая особа, сумевшая отступить назад, прокрутила в ладони меч. — Учтите, чёрные. Живой я вам не дамся!..

— Значит, ты помрёшь прямо тут, Львица из Цинтры. — холодно бросил один из них в ответ, тот, что со шлемом в виде головы какого-то пса.

Вокруг пятерки нильфов и королевы образовалась некоторая зона отчуждения.

И бой возобновился.

Она умело фехтовала. Она обладала лучшим оружием и доспехами, но… Она была одна. Гвардию оттеснили коллеги напавших на неё рыцарей, и Калантэ была вынуждена отступать.

Получать раны раз за разом, наносить их противникам, но… Всё равно отступать.

— Великолепно. — расплылись покрытые кровью губы королевы, когда раздавался очередной перезвон зачарованных мечей и иных орудий.

Похоже это её последний бой. Последнее сражение.

Но она довольна — большая часть армии ещё жива. Ценой её жизни и жизней готовых положить за неё свои жизни гвардейцев, она смогла вырвать из пасти имперцев своих людей.

— …А? — раздался её удивлённый возглас, когда сбоку раздалась белая вспышка.

Параллельно которой на северо-востоке раздались особо громкие крики… И едва сражающиеся успели развернуть туда головы в недоумении, их глаза раскрылись в удивлении. Прямиком на них, на белогривом коне, мчалась буквально сияющая белым цветом человеческая фигура.

Ни доспехи, ни лицо последней разглядеть было нельзя — слёзы буквально наворачивались на глаза от этого сияния.

И каково же было новое удивление Калантэ, когда эта фигура буквально на ходу спрыгнула с пронёссшегося дальше коня, врубившись в четверку (одного королева ранее всё-таки прикончила) противников… И с какой-то возмутительной лёгкостью принялся их буквально вырезать.