На тончайшей грани между жизнью и смертью, между бодрствованием и оцепенением, моряки грезят в последний раз. Качаемые ленивыми волнами, их кошмары вместе с их телами медленно погружаются в густеющую черноту пучины водной.

На глубине двух тысяч саженей солнечные лучи становятся абсолютно бессильны.

Их не пускает чужое присутствие.

Присутствие настолько древнее, насколько и могущественное.

Сюда редко попадают обитатели верхнего, наземного и сухопутного мира… А те же, кто живёт в этих глубинах, уже отмечены тьмой великого дна всея морей и океанов.

Глубоководные жители абсолютно слепы, поэтому они не видят распухших тел, что опускаются к ним медленно, будто снежинки во время снегопада.

Однако весь род подводников чувствует напряжение, перевёрнутый водоворот, сила которого растёт книзу. Глазницы тонущих тел рыбаков и моряков уже пусты, их лица разорваны. Их мысли ответили на зов древней тьмы.

Если бы жители глубин имели глаза, то в обжигающем солнечном свете они бы увидели пожирающие угасающие разумны моряков кошмары.

В самых тёмных глубинах Великого Моря царит безумие.

Тела моряков медленно плывут вниз по спирали, их плоть отрывается от костей, ухмыляющиеся черепа теряют зубы и покрываются трещинами.

Безумный танец клочьев человеческой плоти, мяса и костей сопровождает вой кошмаров, прячущихся на самом дне. Пожиравшие трупы дурные сны уже чуют, что скоро сами станут пищей. Та чужеродная этому миру сущность, которая позволила им воплотиться в предсмертных видениях тонущих людей, эльфов и иных смертных рас, скоро поглотит их вместе с человеческими останками и болью, застывшей на полпути в метаморфозе из предсмертного ощущения в осязаемое существо.

Рот Его всегда широко разинут, хотя Грядущий в Блеске Молний пока погружён в свой древний сон.

Его голод не утоляют ни тела моряков с разбитых кораблей, ни их кошмары, ни страхи. Голод Его растёт и становится невыносимым.

Скоро Владыка Глубин проснётся и поднимется на поверхность. Там он будет искать утешения, пожирая мир, но многие глубинные жители в безумных бормотаниях утверждают, что даже весь мир не утолит аппетит Его.

Тем не менее Ткач Тьмы будет пожирать бытие, а в последнюю очередь он поглотит смерть. Когда умрёт этот мир и умрёт даже сама смерть, останется лишь Он.

Да славится Отец Бурь, Пожиратель Мира, Царящий в Пучине. Славным будет его пришествие в блеске молний. Когда он явится, мир истечёт слезами.

Когда он вернётся, мир содрогнётся от боли.

Восстав из глубин, он захватит изломанный, иссушенный и замороженный мир.

Счастливы те, кто взывает к Нему, ибо зов их будет услышан…

…Но не в этот раз.

Сегодня он, тот кто в мёртвом городе спит, всё ещё будет спать.

Но его сон, его воплощение, в котором он злобу свою хранит, сегодня вновь выйдёт на сушу, чтобы терроризировать весь смертный род.

Он видел удаление её.

Пропажу её.

Ту, кто сверкала на фоне угасающего мира, и приходила к нему во снах. Ту, что он желал.

И вместе с тем он в своём фантасмагоричном сне увидел ещё такую же. И её он тоже возжелал.

Поглотить.

Присвоить.

Сожрать.

И пробудиться до означенного срока.

Тем более была велика его ярость, когда он ощутил ощущение Пламени и Ветра, недоступных Подводному Владыке.

Это и сподвигло его послать свой Сон наружу вновь.

Обе они будут принадлежать ему, Владыке Глубин.

Ему…

Дагону.

Воды всколыхнулись.

Небо окуталось громовой завесой.

Сверкнула первая молния, освещая исполинское тело Древнего Зла.

Как только мы наконец-то договорились о месте и предполагаемом проекте строительства леса, связанном с Лесом Фей, ныне оставшимся без своей фальшивой Великой Феи Нимуэ, с которой у нас уже получились аж три Великие Феи для окружающих, не знающих истинного положения дел…

И как только мы вернулись обратно с помощью телепортов, которые теперь, после встречи и знакомства, могли применить без угрозы нарушения негласных правил вежливости среди могущественных созданий…

Как только мы это сделали, то сразу же, втроём, ощутили присутствие чего-то… Склизкого, скользкого и чего-то очень-очень мокрого.

А потом небо накрыли серые тучи, гром, молнии… И хлынувший ливень, который принялся стучать по моей чешуе десятками тысяч маленьких, но стремительных капель.

— Мерзость. — прорычал громко я, прежде чем оскалиться всей пастью и резко развернуться всей многотонной тушей к основному озеру вокруг острова. — Отвратительно.

— Не самые приятные ощущения. Хоть и ощущаю я не совсем то же самое… — согласилась со мной чудом не задетая хвостом Моргана, преспокойно разворачиваясь следом. — Это тот, о ком я думаю?..

— Именно. — в искреннем отвращении скривилась вышедшая вперёд Владычица Озера, что не собиралась создавать себе хоть какую-либо одежду. — Дагон прочуял твоё появление и наш уход порталом — вот поэтому я не желаю, чтобы ко мне приходил кто-то достаточно могущественный! Он же чует любое присутствие, наглая, прожорливая и отвратительная морская тварь, возомнившая себя божеством.

— У вас с ним давний конфликт, я посмотрю… — продолжил громко говорить на рыкающем драконьем языке я, продолжая всей чешуей ощущать это отвратительно чувство морской слизи.

— Этот конфликт древнее, чем ты думаешь. И начался он далеко не в этом мире… — отстранённо-отвращённым голосом объяснила Элейн.

— Эта тварь родом с вашего родного мира?.. — полюбопытствовал я, принявшись бить хвостом по земле, подавляя желание прямо сейчас рвануть в небо.

— Эта тварь сожрала свой родной мир. И отправилась в другой, дабы сожрать и его. — пояснение пришло уже от Морганы, вокруг которой параллельно словам поднялась ледяная метел. — И пожирала их до тех пор, пока в Междумирье поблизости этих миров не оказалось… — от таких пояснений я аж замер. Здесь водятся твари и такого уровня? — А потом самоуверенно отправилась в дали ради нового, но… Оголодала, и оттого ослабло. После чего было захвачено Сопряжением Сфер и рухнуло в Великое Море, где мы в давние времена усилили его сон, в который оно погрузилось в попытке выжить.

— А уничтожить?.. — и хоть мысленно я понимал, что Великие Феи явно не дуры и понимают всё не хуже меня, но не спросить я всё-таки не мог.

— Уничтожить его окончательно можно только уничтожив весь мир. И не самим взрывом, коли он вообще случится… — пренебрежительно махнула ладонью Элейн. — А тем, что он вновь окажется в Междумирье и оголодает до полной смерти, лишившись возможности поглощать энергию из кошмаров и смертей связанных с ним жрецов, да местных рыбаков и моряков.

— Во хтонь… — недовольно рыкнул я. — Но я же надеюсь, это не его пробуждение?.. — вновь вынужден был я задавать вопросы, так как сам пока знал прискорбно мало об истинном положении дел в мире.

И… Вроде бы этот Дагон был в каноне…

Морской бог, и с ним точно сражался Геральт… Да, вроде что-то такое было.

— Нет. Лишь отголосок его снов, их материализация, созданная с помощью его силы и жизненной энергии связанных с ним водяных и безумцев из числа иных рас. — покачала головой Владычица Озера. — Но которое может добавить ему сил для раннего пробуждения ото полуторатысячелетнего сна, коли с его помощью он поглотит больше магии или преобразованных в неё кошмаров живых и разумных существ… Либо же поймает одну из нас — однажды такое случилось, и он едва не проснулся.

— То есть, всё решится в старой доброй безобразной драке?.. — оскалился всеми ста тридцать двумя зубами я, ощущая как в груди буквально начинал пылать огонь.

Вот только в отличии ото всяких мультиков, это не было метафорой ни разу — моя грудина и впрямь начала нагреваться под воздействием драконьей эссенции.