Что-то происходило в Великобритании, которая объединялась с Исландией, очевидно, готовясь переехать на новое место жительство, Испания мобилизовала всех и каждого и выстроила целый лабиринт заборов из стали, стекла и бетона, напичканного электроникой, призванного разбивать потоки беженцев и определять среди них зараженных. Что именно происходило в этих лабиринтах, которые возводились из плит и ставились и большегрузной техникой, и грузовыми вертолетами на землю среди толп беженцев, не было известно никому. Одно было ясно: эти лабиринты, тянущиеся на десятки километров, являлись забором от всех и вся, способных проехать или пройти по суше. Таким образом, остатки живых людей в Европе были отрезаны от остального мира. Они уничтожались с морских военных баз или обращались в гнус, который расправил крылья на этой территории и уже заходил сотнями в моря с красивых побережий Франции, Италии, Хорватии, Албании, Черногории и Греции.

***

Вдалеке тихо и мирно шумел поток воды, обрывающийся с высоты и падающий в глубокий колодец. Было зябко, даже немного холодно. Сагитай попробовал пошевелить расставленными в стороны руками, но те были привязаны и зафиксированы чем-то вроде ремней. Не слишком сильно, чтобы не помешать кровоснабжению, и не настолько слабо, чтобы позволить ему раскачивать и расшатывать крепления. «Одно, два, три», – мысленно посчитал он привязи на каждой руке. Первое обхватывало запястье, второе чуть ниже локтя, а третье на середине бицепса. И так на обеих руках. Глаза открывать не хотелось. Странное действие наркотика. Было такое ощущение, что он отдыхает и полностью расслаблен, как в редкий день, когда спокойно и на душе, и за душой. Мозг был чист и безмятежен. Он осторожно вдохнул, понимая теперь, что перехвачен еще и поперек груди и живота какими-то лентами или ремнями. Ноги были также привязаны к чему-то в нескольких местах прочно, но безопасно. Несколько секунд он отгонял от себя безмятежность, понимая, что связан и лежит не в своей кровати, а на чем-то твердом и неуютном. «Крест!» – неожиданно понял он и скривился от вторгшейся в душу волны разочарования, вытолкнувшей все-таки из сознания безмятежность, наслаждение и покой. Да, его распяли, привязав, но не прибив к кресту, лежащему горизонтально. Кроме того, Сагитай понял, что он совершенно голый. Осторожно пошевелив пальцами рук и ног, он убедился, что конечности на месте, и действие наркотика, которым он дышал некоторое время, как будто не сказывается на чувствительности его органов и координации. Пришло время открыть глаза. Почти черное пространство над ним, едва заметный свет со стороны ног… Не электрический и не химический, как будто отдаленный живой огонь. Он аккуратно повернул голову в одну, а потом в другую сторону. Так и есть. Крест из грубой древесины, похожей на шпалы. Влажное старое дерево, пропитанное машинным маслом, чтобы не гнило. Он отчетливо уловил его запах. Вокруг никого не было, хотя… Он прислушался. На фоне отдаленного шума водопада как будто бы слышна была человеческая речь. Редкое бормотание, иногда выделявшееся на гулком фоне воды, размываемом незначительным эхом.

Может, его уже обратили? Сагитай прислушался к своим ощущениям. Вряд ли. Пить хотелось, да. Немного неудобно лежать, рациональное чувство тревоги и ощущение сырости и холода. Он непроизвольно кашлянул, выдавая себя в том, что пришел в сознание. На секунду голоса, а это были действительно они, смолкли, и он отчетливо услышал, как к нему приближаются чьи-то шаги.

– Поднимите его, – послышался женский голос.

Что-то в этом голосе было знакомое. Не в тембре, а в интонации. Немного напоминает Ворона, того самого, что назвал себя Первым из Первых. Такая же уверенность и отсутствие сомнений. Ровный, твердый голос, для которого не существует ничего, кроме него самого. Сагитая подняли вместе с крестом, и он повис на ремнях. Немного напрягая в стороны ноги, он перенес упор на них, снизив давление ремней на руки. Руки не должны пережиматься и отекать, в них должна быть сила, чтобы он мог схватить один из камней, валяющихся в округе, и размозжить кому-нибудь голову. Крест подняли и оперли о стену. Тоннель, в котором он оказался, был значительно больше того, в котором его взяли Черви. Ржавые рельсы и небольшие крюки на потолках говорили о промышленном начале этих катакомб. Несколько толстых и каких-то темных, возможно, черных свечей освещали пространство. Поднявшие его люди, закутанные в тряпочные плащи, растворились в темноте, оставив перед ним красивую, черноволосую, полногрудую красавицу в черной накидке все с теми же признаками заражения. Она подошла и встала в метре от него, пристально разглядывая его лицо, отчего Сагитая, хоть и готового к любым боевым действиям, продрал по коже мороз. Совершенно не человеческий, чужой взгляд, который он ощущал на себе, проникал глубже, чем его лицо и глаза. Казалось, она осматривала его тело и сознание изнутри, одновременно взгляд напоминал выражение сторожевого пса, внимательно смотрящего в глаза гостю, готового кинуться и разорвать пришельца по команде хозяина. Боец, сначала державший контакт глаза в глаза, не выдержал. Нечто древнее, зашитое в генетическую программу человека, оказалось сильнее его воли, заставив отвернуться от опасности. Так же, как и у всех людей вшит страх перед пауками, змеями и другими ядовитыми, хоть и привычными тварями, в Сагитае шевельнулась нотка панического страха и отвращения перед этим нечеловеческим пристальным взглядом. Она еще некоторое время вглядывалась в его лицо, затем, убедившись в чем-то, отвела глаза.

– Ты знаешь, кто я? – ее голос был приятен и глубок.

– Понятия не имею, – хрипло ответил Сагитай. – Почему я еще жив?

Она подняла взгляд на него, в ее глазах нескрываемо светились искорки… смеха?

– Жив?! Ты?! – она расхохоталась, запрокинув голову, затем, отсмеявшись, снова посмотрела на него. – Это была бы самая лучшая шутка, если бы ты смотрел на мир нашими глазами. Я – Лилит, – улыбнулась она и отвернулась. – Будешь пить? – это было не вопросом, хочет ли он, видимо, она прекрасно понимала, что хочет, а вот будет или нет, это уже был вопрос.

Сагитай кивнул, затем, поняв, что его не видят, произнес.

– Да. Чистая?

– Чистая.

Снизу справа, из-под мышки, к нему протянулась худая рука с бутылкой воды и остановилась открытым горлышком в паре сантиметров от рта. Сагитай оторопел. Только что он хотел пить так, что в горле горело, а вот сейчас, как только ему поднесли воду, жажда пропала, вместо нее появился страх. А что если на краю этого горлышка сидит вирус, и он сейчас примет его и…

– Не бойся. Пей. Если бы ты нам нужен был в качестве слуги, мы бы с тобой даже не встретились, – успокоила она его, не оборачиваясь.

Сагитай открыл рот, и бутылочка накренилась, выливая прохладную жидкость. Он жадно глотал, пока не выпил все пол-литра, после чего перевел дух. В душе поселилась надежда на спасение. Действительно, если бы он им был нужен как зомби, он бы не висел здесь на кресте, как… Его взгляд упал на рисунки на стенах, которые можно было едва разобрать в неверном свете свечей. Пентаграммы, звезды всех видов, надпись на латыни, русском, английском, перевернутые кресты. Diabolus, прочитал он на стене напротив свечи. Это все показалось бы ему детским садом, если бы не то, что он видел некоторое время назад, и не беспомощная ситуация сейчас.

– Как тебя зовут? – спросила она мелодичным голосом, все так же стоя к нему спиной.

– Сагитай, – ответил он.

– Ты сталкер?

Объяснять, что он из сил специального подразделения, которые имеют дела в Зоне и созданы для представления интересов Большой земли на той территории, казалось ему лишним и не нужным.

– Да, – ответил он.

Она обернулась и снова приблизилась к нему. Он снова поймал себя на мысли, что любуется ею. Ее демоническая красота, неестественный взгляд и какая-то странная сладость в душе и как будто в теле и пугали, и завораживали одновременно.

– Лука говорил, что вы опасные люди и вам нельзя верить. Поэтому ты привязан и раздет. Твое оружие и артефакт не понадобятся тебе здесь. Как ты понимаешь, ты наш гость, и у нас к вам, ко всем людям, есть послание. Ты готов выслушать его?