Впрочем, иногда встречались и другие поляны. Почерневшие, мертвые до самого корня деревья, уронившие черную, обугленную словно нестерпимым жаром листву на подстилку. Когда-то, совершенно недавно, они были такими же красивыми и грациозными, как и все их братья и сестры, но легкое касание гнуса превратило их в застывшие корявые изваяния, потерявшие не только листву и мелкие веточки, однако в то же время надолго отсрочило само гниение деревьев, обрекая их на долгие годы стояния страшным памятником самому себе. И чем дальше, тем таких страшных указателей становилось больше.

Полевая дорога закончилась гулким ударом об оба колеса запрыгивающей на асфальт машины. То, что планировалось как асфальтированная дорога, имело лишь остатки асфальтового покрытия, все остальное занимал выбитый из ям щебень. Значительно снизив скорость, Яков несколько раз сердито кашлянул, а после очередного удара о яму, в которой можно было сломать ногу, если идти пешком, как раз напротив указателя «Дитятки», он снизил скорость еще и вполз в населенный пункт на двадцати километрах в час. Черная деревня, растянутая вдоль дороги, не удивляла ничем. Черный прах давно был прибит дождем и разнесен ветром. Деревня была прозрачна и пуста. Нарушая мертвый покой пустых улиц и домов, «Тигр» проехал ее насквозь. Никто из находящихся в машине бойцов не заметил, как из окна одного из домов высунулось пятнистое рыло, а после, проводив машину взглядом, скрипнуло дверями и оставило их открытыми, село на велосипед и, крутя педали, двинулось вслед.

– Проехали Дитятки, – обозначился для людей, запертых в ЦВТПР «Ладога», Сагитай.

– Хорошо, мужики, хорошо, – произнес незнакомый слабый голос в динамиках компьютера. – Берегите себя. Нам уже никак без вас.

– Будем, будем, – уверенно сказал Сагитай, слыша очередную отдаленную перестрелку крупного калибра пулеметов робота. – У вас как обстановка?

– Живем пока, – тихо ответил голос.

– Едем. Отбой, – после некоторой паузы сказал Сагитай и нажал кнопку разъединения.

Говорить в таком случае было нечего. Нужно было быть на месте, чтобы действительно помочь ставшим уже практически призраками людям, а до «Ладоги» оставалось еще сто пятьдесят километров.

Дорога стала чуть ровнее. Яков нажал на газ, и полетели таблички населенных пунктов. Пустых и прозрачных, без листвы и зелени, безмолвных, как выгоревшие склепы. Домановка, Русаки, Сукачи, Иванков, Ставровка, Розважев, Старовичи, Олива, Будо-Воробьи, Клетня, Приветное, Ризня, Малиновка, Ворсовка, Мирча, Красноселка, Красноборка, Мала Рача, Лутовка, Радомышль, Кочеров, Коростышев. Из каждого населенного пункта, пока еще не видимый для Сагитая и Якова, их начинал преследовать гнус. Собираясь по одному, по двое, выходя из лесов, вставая с полей, поднимаясь из рек, они сливались в один длинный хвост и начинали свое упорное преследование. Очень скоро растянутый на десятки километров хвост обзавелся техникой, в которую набивалось столько гнуса, сколько мог уместить в себе тот или иной транспорт. Надсадно гудя перегруженными двигателями, страшная кавалькада, заметно отставая, двигалась вслед, повинуясь одному общему инстинкту захватывающего все вируса.

Наконец карта, в которой особым значком обозначалось месторасположение ЦВТПР «Ладога», показала, что до цели оставалось не более сорока километров. Сагитай откинул спинку кресла назад и, подцепив рукой пятилитровую баклажку воды, один из многочисленных супов быстрого приготовления, действительно вкусных и питательных, сделанных по каким-то запредельным стандартам качества, принялся за «стряпню». Вытащив нож, он осторожно раскрыл упаковку и аккуратно достал несколько приличных пакетов с сублимированным мясом, овощами, полупрозрачной из-за повышенной клейковины лапшой, двумя пакетами соусов и прочные пластиковые ложку и вилку. Переломав лапшу, поскольку на его опыте так было проще всего есть, а точнее, даже пить суп, не откусывая бесконечную углеводную ленту, он высыпал мясо, так же старательно переломав его на кусочки поменьше, овощи, тщательно выдавил соус и приправу. Прикопал посередине кучи пакетик, призванный нагревать воду до кипятка и держать ее в таком состоянии какое-то время, он залил все литром воды. В тару входил литр двести, но, поскольку машину покачивало, он не стал доливать до верхней риски. Накрыв крышкой, в которой наблюдался клапан для сброса пара, он с удовлетворением услышал, как пошел процесс нагревания. Аккуратно поставив тару на пол заднего сиденья, он на протяжении еще пары десятков километров готовил горячее для умирающих от голода, борющихся с безумием людей. Сейчас для них еда – самое верное средство, чтобы воспрять духом и мобилизовать свои силы для выхода из окружения.

Яков краем глаза следил за действиями друга и в самые ответственные моменты либо притормаживал, либо предупреждал о готовящейся болтанке на дороге. Всего было запарено шесть комплектов крайне обильного и питательного обеда. Парок, вырывающийся из пыхтящих квадратных тарелок, которые проще было бы назвать тазами, уже слышался ухом и серьезно чувствовался носом.

– Так-то лучше будет, – посветлев лицом, сказал Сагитай. На его лбу от приложенных усилий выступила испарина.

– Да. Так хоть не стыдно будет им в глаза глядеть, – согласно кивнул Яков.

– А нам-то чего стыдиться? – не понял Сагитай.

– Если разобраться, то нечего, но жалко мужиков…

– Сами недалеко ушли, – возразил Сагитай.

Яков хотел что-то сказать, но, подумав, воздержался. Кого жалеть, можно найти всегда, этого добра хватало во все времена, а вот будет ли кому? Мелькнули последние приметные указатели, скоро должен быть съезд на ответвленную дорогу до «Ладоги».

– Ну-ка, Сага, включи карту, посмотрим, куда нам, – попросил Яков.

Сагитай открыл портативный компьютер, который, надо сказать, несмотря на всю убогость графики, включался мгновенно, практически со скоростью калькулятора. Нажав несколько иконок на сенсорном экране, он нашел и масштабировал карту местности, на которой они сейчас находились.

– Получается, через километр и еще метров двести будет съезд на юг, согласно указателю, на конезавод. Получается, не доезжая Великих Кошарищ, – сориентировавшись, сказал Сагитай.

– У нас уже были Великие, как их… Дырчины, нахлебались мы там, – вспомнил Яков.

– Видишь, как хорошо. Мы уже опытные. Давай веселее, – подбодрил Сагитай, хотя размазанный дымный след, рассеивающийся в воздухе, от отдаленных пожаров не внушал ему особой радости. – «Ладога», мы подъезжаем! – вжав кнопку, закричал Сагитай, как только экран показал соединение с ПР217.

– Принято, – взволнованно ответил голос.

Действительно, через пару минут показался съезд на левую сторону дороги от их движения. «Тигр» нырнул вниз и уверенно пошел по неплохой асфальтовой дороге. До «Ладоги» оставалось километра три-четыре. До трассы М-06, по которой они шли до этого, была всего пара километров, но то, что они видели сейчас, казалось, не принадлежало этому миру. До самого горизонта и далеких бетонных заборов черная земля, из которой торчали мертвые деревья. Десятки, если не сотни дымящихся, не определяемых куч и кучек. Сагитай захлопнул люк. Яков сбавил скорость. Но чем дальше, тем чернее и страшнее становился день. Лежащие друг на друге, местами спрессованные в несколько слоев тела гнуса, превратившиеся в черные мумии. Редкие уничтоженные или обездвиженные ими поисковые роботы, задавленные физически, возможно, сожженные, возможно, выведенные из строя. Скалящиеся черепа обгоревших, цепляющиеся друг за друга пальцы и руки. Присмотревшись к одной из куч, Сагитай опознал валдарнийского танка, составляющие общее тело которого люди замерли, вскинув руки во все стороны, словно в последний момент хотели оторваться от этого общего организма. Таких скульптур было несколько. Одна из них, к ужасу бойцов, дрогнула, и из-за нее вылез, едва шевеля гусеничными движителями, залепленными внутренностями, высохшей плотью и кровью, ПР с непривычно длинными пулеметами, дуло одного из которых было согнуто книзу.