– Может, встретить? – предложил Яков. – По одной пульке на валдара – и свободны.

– Давай подождем, – подумав немного, сказал Сагитай. – Сейчас те, что были справа сзади, идут ровно нам наперерез…

– Где?! – всполошился Жмот.

– Если приблизятся на расстояние пистолетного выстрела, дашь им пилюлю, – не обращая внимания на вопрос сталкера, продолжил боец. – Но сдается мне, что они так и будут вести нас до конечной.

– До конечной? – не понял Яков.

– Да. Наверное, до конечной, – кивнул Сагитай. – То есть до самой базы. А за ними придут и остальные.

Жмот нервно заерзал на сиденье.

– Вскрывают, – мрачно подытожил Яков.

Сидящие в машине замолчали. Отдельные мертвые почерневшие деревья и пятна в пшеничных и травяных полях, видимые сейчас при солнечном свете, угрожающе ставили в известность всех о присутствии гнуса. Машина въехала на небольшую горку, и все увидели крутящих свои огромные тела валдарнийцев. Сейчас они уверенно держали скорость, примерно равную скорости внедорожников. Завидев машины, они сменили курс в сторону движения автомобилей, срезая угол. Слева сзади на большом расстоянии, возможно, около километра, катилась еще пара биотанков.

Яков достал пистолет, который отказал ему в выстреле, только сейчас поняв какую допустил оплошность забыв об отказе. Быстро произведя частичную разборку, он собрал и перезарядил его. Позади, расчехлив пулеметы, ехал ПР127. До базы, петляя среди полей, перебираясь через ручьи и речушки, используя броды и уцелевшие переправы, оставалось часа четыре хода.

Солнце в зените с изредка ненадежно прикрывающими его облаками освещало округу. Прошло три часа блужданий, форсирования преград и перескакиваний с проселочных на разбитые асфальтовые.

– Слушай, Сахарок, мы такую орду на базу привести не можем. Прием.

– Вижу. Думаю. Связь с Ковалем обрывочная. Ситуацию передал. Ждем решения. Прием.

«Тигров» трясло и подбрасывало. Снижать скорость просто не хотелось. Десятка два валдарнийцев двигались с обеих сторон от армейских внедорожников на почтительном расстоянии. Яков уже пару раз появлялся в люке и высадил обойму в молоко. Стрелком он был отличным, но тряска и расстояние сводили все его мастерство на нет. Один выстрел вроде как попал в цель, но такой расход пуль с мертвой кровью был недопустим. Дорога, как назло, пошла размесистая. Вывороченная тяжелыми колесами тракторов и просохшая под солнцем грязь постоянно ударяла снизу по ходовой, а стоило съехать в поле, там начинали выбивать зубную дробь мелкие бугорки полевой травы. Однажды, нырнув в пшеничное поле, Сахарок тут же вывернул обратно на полевую и больше оттуда не съезжал. Непонятно, что заставило его передумать. Может быть, увернулся от корпуса плуга, может быть, от чего-то еще, но следующая за ним машина в точности повторяла его движения.

Сагитай уже сбился со всех ориентиров. Он очень смутно представлял, как вернуться в случае чего самостоятельно к Жукоткам. Но теперь он отчетливо понимал, что идущие за ними валдарнийцы не более чем пушечное мясо для вскрытия их действительного местоположения. Допустим, они уничтожат все видимые сейчас биотанки, но они раскроют положение их тщательно охраняемой базы. Остановиться тут в поле и организовать оборону, в ожидании, что их каким-то образом спасут? Глупость. Но делать что-то надо. Они не могут бесконечно двигаться по этим полям, объезжая лесные массивы, хотя бы по той причине, что топлива оставалось процентов двадцать и еще километров через пятьдесят должна загореться лампочка пустого бака. Конечно, в каждой машине есть по паре канистр, но поди же выйди и дозаправься, в то время как биотанки без особых проблем выжирали вокруг себя метры жизни, поправляя свой запас жизненных сил.

Десяток с одной стороны, десяток с другой. Уродливые инфернальные преследователи, отталкиваясь человеческими ногами и руками, пряча лысые головы в лунки при контакте с землей и выскакивали полностью, как только оказывались в верхней точке, чтобы оглядеть окрестности. Сахарок умышленно не ехал к Жукоткам, нарезая круги, оставаясь в зоне, где сигнал их радиостанции едва-едва достигал получателя. Сагитай уже прикидывал, сколько времени понадобится биотанкам, чтобы опрокинуть «Тигры». По всем прикидкам выходило не много. Даже если они воткнут им по пилюле, чудовища сумеют нанести ущерб и людям, и технике, а потом наверняка очень скоро появятся другие, на которых мертвой крови не хватит.

Жмот сидел угрюмый и бледный. Это непонятно почему развеселило Сагитая, но не тем весельем, с которым рассказываются анекдоты, а той спортивной и боевой злостью, когда ты проиграл первый раунд, но с нетерпением, несмотря на звон в ушах и вкус собственной крови во рту, ждешь сигнала к началу второго.

– Чего скукожился, Жмот?! – подмигнул Сагитай сталкеру. – Хотел славы боевой? – Жмот молчал, поджимая губы. – Но сегодня ты можешь ее и не получить. Запомни: боевая слава так просто не дается, сталкер! Это должно очень сильно повезти, чтобы нашелся хороший противник. Сегодня, может быть, у тебя и будет возможность отличиться! Ты готов?

– Что я могу с ними сделать? – зло спросил сталкер. – Они же меня порвут. Они нас порвут!

Сагитай рассмеялся, задрав голову вверх.

– Ты хочешь жить вечно? Жить вечно тоже надо заслужить. Так, Хруст? – спросил Сагитай.

Хруст кивнул. По нему вообще не было видно, что он беспокоился о чем-либо. Он даже не смотрел в окна, где катящиеся кубарем валдарнийские танки, вздымая за собой растительность или растительный прах, перекидывали его через себя.

Горин проявил удивительную мудрость и уснул, навалившись снова на Хруста. Он уже видел валдарнийцев вплотную, правда, с камер поисковых роботов, но накопленная усталость и нервное напряжение теперь отпустили его, и он уснул почти сразу после еды. А это было почти три часа назад. Яков расслабленно сидел, придерживая одной рукой гранатомет, разглядывая катящиеся в полукилометре безобразные шары из плоти. Теперь для него было все просто. Ясная задача, ясная цель. Голубые глаза были холодны и спокойны. Ему даже не хотелось спрашивать ни о чем Сагитая, но тот сам задал вопрос:

– Братуха, ты как?

Яков вместо ответа лишь усмехнулся в зеркало заднего вида, встретившись с другом взглядами. Сагитай усмехнулся в ответ. Братуха был в полном порядке. Ни страха, ни сомнений. Чистая сталь, холодная и звенящая. Жмот с недоверием посмотрел на Сагитая и Якова. Сейчас они были вне его понимания, безумцы, радующиеся тому, что скоро их разорвут на кусочки. «А ведь они не притворяются… – с опаской заметил Жмот. – Посмотрел бы я на вас в тумане против кровососа», – почему-то обиженно подумал он.

Ожила рация:

– Бойцы, не раскисаем. Есть вариант. Сейчас катим до точки. Минут сорок ходу. Там нам помогут, – бодро отрядил Сахарок.

– Понял, – коротко ответил Сагитай и тут же обратился к сталкеру, сидящему рядом с ним: – Слышь, Жмот, не раскисай, тебе говорят! Сахарок оттуда видит, какая рожа у тебя кислая, перед людьми неудобно. Он же про тебя там такие вещи, небось, рассказывает, что операторам даже не снились.

– Да ну тебя, – неуверенно отмахнулся Жмот, но сообщение о том, что все-таки какая-то помощь предвидится, взбодрило его. Он приободрился и с надеждой посмотрел на Сагитая. – Так что, есть шансы?

– У валдаров? Не… нет у них, – бодро ответил Сагитай.

Одинокая заправочная станция вырисовывалась на горизонте. Несколько ржавых десятикубовых емкостей на отдалении и бетонная будка-ракушка диспетчерской. Метрах в ста стоял заброшенный десятки лет назад ремонтно-механический цех, от которого остались лишь наполовину разобранные бетонные стены и ограждения. Предание вымершего совхоза. Еще дальше населенный пункт в тридцать домов, без указателей, без признаков жизни и практически без живых деревьев. Сама заправочная станция, предназначение которой было бесперебойно снабжать колхозную технику дизельным топливом, а машину председателя – семьдесят шестым бензином, выдала последний литр еще в прошлом веке, и теперь будка-ракушка без стекол, с пустым дверным проемом, сиротливо открыв рот, ждала хоть кого-то. Позади будки стоял красный автобус ПАЗ, помятый, со срезанной крышей, под облупившейся краской которой виднелась родная желтая. Автобус был превращен в этакий кабриолет-лимузин образца тоже, наверное, прошлого века. Единственное, что оставалось с крышей, – это кабина водителя. Кто-то метко нарисовал на борту белой краской слово «Квазимодо», действительно подходящее для этого транспорта. Впрочем, подобный автобус без стекол Сагитай видел в Жукотках, разве что тот был с крышей, поэтому смотрел на «Квазимодо» с надеждой. Между тем валдарнийцев стало больше. Еще несколько биотанков пока еще крошечными шариками ужаса шли на встречном курсе.