Сержант остановился на мгновенье.

– Не знаю. Запас, – коротко в манере мертвецов ответил он.

– Запас чего? – решил уточнить Яков. Мертвец не ответил. Он снова пошел вниз. – Запас на модернизацию или запас на что? А где гнус? Вроде орал же тут кто-то? Может, остановиться, осмотреться? Не мог же он тут исчезнуть?

Звук голоса одиноко повис в воздухе эхом и, перекрикиваясь сам с собой, затих. Но тут Яков увидел пустое не зарешеченное вытяжное окно впереди мертвеца. Сержант остановился, не доходя до окна пары метров, прислушался к своим ощущениям и пошел дальше. Яков, завидя такое, поспешил сократить дистанцию. Может, Сержант и чувствовал, что происходит вокруг, а вдруг не все? Вдруг этот гнус вылезет за спиной, да еще и с оружием?

– Мог, – сказал Сержант.

Яков уже держался позади мертвеца всего в паре метров.

– В вытяжку залез? – догадался Яков.

– Не знаю. Металла много и бетона. Все незнакомое. Трудно понять. Много где кажется, – сказал Сержант.

Первым в бетонную душегубку воздушного коллектора, пристегнув веревку через карабин к поясу, полез Хруст. Он оставил меч и автомат в «Тигре», поскольку в предстоящей тесноте орудовать можно было только ножом и пистолетом. Включил налобник и, пригнувшись, шагнул вперед, шаркнув сразу обоими плечами о стены. Также оставив автомат и катану, проверив Глок 17, вторым номером ступил Сагитай. Его обвязывать веревкой не стали. Сами устаревшие воздушные каналы не были достроены, как полагается, потому имели столь легкий доступ к внутренней части шахты. Оператор объяснил, что, согласно строительным планам, канал метров через двести разделяется на три ветки. Далее эти три канала идут параллельно к шахте и не имеют более никаких боковых ответвлений. Стало быть, проверив каждую ветку и убедившись, что они пусты, они выполнят задачу по зачистке. Сам ПР127 тем временем рванул проверять следующие воздушные выходы из шахт, которые должны были быть надежно перекрыты особо прочными нержавеющими решетками.

Все, что видел перед собой Сагитай, – это старую стреляную, резаную и зашитую многочисленными заплатками одежду мертвеца. Придерживая одной рукой веревку, плетущуюся вслед за Хрустом, боец тщетно пытался уловить какие-либо звуки, но из-за шороха одежды о стены это было бессмысленно, поэтому скоро он сосредоточился только на спине первого номера и на том, чтобы иногда задерживать дыхание, когда особо крупное облако пыли поднималось до уровня головы. Естественная вентиляция определенно работала, поскольку пыль уверенно двигалась в сторону выхода, значительно облегчая существование в этом месте. Но вот что-то привлекло внимание Сагитая. Что-то блеснуло в лучах фонаря через пылевую взвесь практически под ногами. Он остановился, припав на одно колено.

– Стой, – сказал Сагитай. – Смотри.

Хруст остановился и с некоторым трудом развернулся, поворачивая к человеку покрытое мелкими шрамами лицо, на месте которых ранее были страшные язвы. Ранее голубые глаза теперь стали чуточку водянистыми, а зрачки очень медленно реагировали на слепящий свет фонаря, оставаясь все так же широко раскрытыми. Сагитай поднял с пола кусок металла. Блестящая никелированная скоба размером с половину ладони, очень похожая на медицинскую, хотя таких больших в своей памяти человек не помнил. Концы скобы были очень острыми, а сама железка – симметричной. Строители не могли оставить подобное в этом месте, а если бы и оставили, то наверняка она была бы занесена сантиметровым слоем пыли, по которому они шли. Хруст кивнул.

Еще с десяток метров вперед в тесном лазу, полусогнувшись. На этот раз остановился Хруст, а затем, неловко раскорячившись, перелез через квадратное вертикально вниз уходящее отверстие. Про это оператор ничего не рассказывал. Сагитай заглянул внутрь. Метров десять вниз, и был виден конец этого лаза. Хруст посмотрел на Сагитая.

– Что? – спросил он, одним вопросом обозначая и вопросы, что делать, и что боец думает, и что делать ему.

– Сейчас узнаем, – ответил Сагитай и взялся за рацию. – Сахарок, тут дыра в полу. Метров десять, ветерок из нее тоже идет, видимо, проход есть дальше. Узнай у местного, что это за дыра.

– Принял. Только оператор укатил на проверку окрестностей. Вернется – узнаю. Что делать будешь? – отозвался сталкер.

– Предлагаю Хрусту двигаться дальше. Сам у дыры посторожу, чтобы со спины не зашли. Но кажется мне, что если операторов местных с толчка достали, то это, наверное, и есть рукав к ним. Но я сюда не пролезу в броне. Что Яков говорит?

– С ними связь плохая. Еле пробивает. Но говорит, что все спокойно вроде. Был гнус, да убрались вроде все. Они уже скоро да самого низа дойдут. Ты сам его спросить можешь, ты сейчас ближе к нему.

– Принял. Оператор подъедет – спроси, но, думаю, тут оно сидит, то, что да них добралось. Отбой, – Сагитай выключил рацию. – Ну, что, Хруст, проверь, что там впереди, что ли?

– Там чисто. Но я решетки проверю. А здесь сидит кто-то… – подтвердил он, указывая взглядом на черный квадрат вертикального лаза.

– Добро. Пусть сидит. Высунется – башку сверну, – пообещал боец.

Хруст словно улыбнулся, с шорохом развернулся и полез во тьму. Сагитай некоторое время следил за тем, как тускнеют отблески его фонаря да веревка размеренно тянется в темноту. Затем мертвец свернул в правый коридор. Сидеть, скрючившись, было неудобно, поэтому боец сел полубоком, так, чтобы можно было следить поворотом головы за тем, что происходит впереди, позади, и в случае необходимости легко было заглянуть в вертикальный колодец.

Через некоторое время веревка перестала тянуться. Сагитай потянул за нее и, вытравив слабину, почувствовал, что ушедший на разведку возвращается с нормальной скоростью. Скоро, прислушавшись, можно было услышать равномерное шуршание мертвеца, двигающегося по коридору. Скоро шуршание стало громче, а затем впереди на перекрестке появился луч фонаря. Оказавшись в зоне прямой видимости друг от друга, Хруст жестом указал, что все в порядке, и двинул в левый коридор. Сагитай посмотрел назад, заглянул в колодец и обомлел. Оттуда с глубины десятка метров, не мигая, на него смотрела пара серых отсвечивающих глаз. Не красных, как у живого человека, а серых, практически бескровных, как у мертвеца или у гнуса. Замерев от неожиданности, Сагитай медленно потянулся за пистолетом. Голова смотрела на него, не отрываясь. Такое ощущение, что гнус лежал на спине, по крайней мере, Сагитай увидел пару рук, касающихся грани лаза с той стороны. Застрелить с такого расстояния точно в голову можно было с большой вероятностью. Но вдруг он там не один? Вдруг там есть еще твари, и они попрячутся? Сколько они смогут там прожить? А если он промахнется? А если спугнет? Надо действовать наверняка…

Ход его мыслей прервал щелчок рации и тихий голос Якова.

– Сага, ты как?

Пара глаз, следящая снизу за человеком, мигнула, среагировав на тихий звук.

– Нормально. Нашли одного. Пялится на меня снизу. Пока в гляделки играем, – ответил Сагитай, ощущая неприятное внимание существа. – У тебя как?

– Дошли до низа. Нашли дверь к операторам. Разбита вся панель. В хлам. Штырей железных в нее натолкали зачем-то. Сейчас пробуем починить, – отозвался Яков.

– Гнус есть?

– Был вроде. Следы оставил. Сейчас видим. Одни только руки видны, ног нет как будто. На руках он, что ли, ходит? Калека, видать.

– Калека? – переспросил Сагитай и поднес к фонарю медицинскую скобу. – Может быть…

Медицинская скоба, освещенная фонарем, заставила таращащегося снизу гнуса отреагировать. Он мигнул глазами, жалобно открыл рот, издав жалобный пищащий звук, и протянул руку кверху, словно прося вернуть ему блестящую железку. Холодок пробежал по спине Сагитая. Было что-то жалкое, а потому и еще более жуткое в этом жесте и немом открытом рте.

– Ладно, брат. У меня тут диалог намечается. Отбой, – скомандовал боец и убрал рацию. – Твоя, говоришь? – обратился он к существу, показывая скобу в свете фонаря.