Соперник вышел сразу, отставив в сторону АК. Молодой, в шлеме без забрала, в бронежилете, чуть ниже и худее, легкой, невесомо пружинящей походкой он вышел из строя и сразу бросился в ноги Сагитаю, намереваясь быстро опрокинуть того на спину. Мир для бойца сузился до нескольких метров в диаметре, где был он и его соперник. Мгновенно накрыв противника сверху и отставив ноги назад, Сагитай заставил того опереться на руки, а сам, не отрывая груди от спины противника, начал заходить сбоку, намереваясь забрать спину. Но гнус понимал игру. Тут же, падая с упора руками вниз, он перевернулся на спину, намереваясь продолжить борьбу на земле, голова к голове. Это было недопустимо, резко оттолкнув соперника Сагитай, встал в стойку.
Противник Якова, крупный с толстыми ляжками и руками, без шлема, но в бронежилете, кинулся на Якова с ударом. Ростом Яков был выше его на полголовы и уверенно встретил гнуса фронтальным ударом ноги в защищенную грудь, остановив его. Противник, так и не разрядившись ударом, попытался поймать Якова за ногу, но не успел. Он бросился еще раз, но снова был встречен ударом ноги в грудь, и тут же этой ногой Яков зарядил ему лоу-кик в колено. То, что было запрещено в спорте, не касалось настоящего боя. Гнус припал на выбитое колено и тут же начал подниматься, но еще один удар, уже другой ногой, ребристой подошвой берцы в лицо, опрокинул его на спину, дезориентировав на секунду.
Док, не понимая, что происходит, стоял с пистолетом в руке, глядя на начавшееся движение, чья цена была и его жизнь тоже. Напротив него стоял боец противника, без всякой мысли разглядывая тело.
Подвижный противник Сагитая легко встал на ноги и поднял руки в боксерской стойке. Несколько широковато в локтях, как базовый борец. Он, качая корпусом из стороны в сторону, двинулся на человека. Сократив дистанцию, гнус выбросил правый прямой, уходя от возможного встречного удара противника. Но идти с очевидным ходом против человека, который часами в свободное время валялся с борцами на ковре, работая в удовольствие до изнеможения, часами бросал кожаные борцовские куклы, мял мешки, боксировал на интерес с лучшими представителями школы бокса, было глупо. У Сагитая в обеих руках было по динамиту. Легко отступив влево, он кинул первую бомбу правым апперкотом из-под руки, заставив голову противника подлететь, а зубы лязгнуть, крошкой вылетев наружу. Перехватив молодого за шкирку, он дернул его назад, роняя на спину. Тут же придавил коленом левую руку, дернул застежку шлема и, увидев, что гнус пришел в себя, Сагитай вскочил, и ударом ноги сбил шлем с противника, обнажив светлые волосы гнуса. Молодой перевернулся через плечо на Сагитая, намереваясь подцепить человека за ногу, не защищая лицо, и еще один удар берцей в голову сотряс его. На мгновенье глаза гнуса закатились. Сагитай снова был на ногах, но теперь он не стал отходить, а стремительно запрыгнул на спину противника, подсунув ноги под его таз, он растянул его на земле, лишив его ног опоры. Гнус вполне пришел в себя, тщетно шаря руками по земле стараясь оттолкнуться, чтобы перевернутся, но сделать в таком положении ничего не мог. Перехватив одну из рук противника, Сагитай подбил локоть, делая удобным для себя угол, и, пересилив сопротивление, резко дернув, вывернул ее из сустава. Командир гнуса, наблюдавший за этим со стороны, лишь причмокнул губами, смакуя работу мастера. За первой последовала вторая рука. Точно так же, пересилив сопротивление, Сагитай, подтянув ее к себе и, подбив локоть, с легким щелчком выбил и вторую руку из ротаторной манжеты плечевого сустава, затем он заложил лишенные сил руки противника за спину и посмотрел на командира противника, ожидая его решения. Тот лишь усмехнулся.
– Он еще жив.
Противник Якова со сломанной и криво сросшейся челюстью перестал идти вперед. Яков прекрасно двигался на ногах, проваливая соперника и его, пусть не быстрый, но тяжелый удар справа постоянно сбивал картинку, а когда она прояснялась, гнус обнаруживал что человек стоит либо в стороне, либо дальше, чем тот ожидал. Если человек оставался впереди, то следовало ожидать еще одного удара либо рукой, либо ногой в похрустывающее с каждым попаданием колено. Но продолжаться так бесконечно не могло. Несмотря на то что голубоглазый гигант с перетянутой жгутом левой рукой не проявлял признаков усталости и иногда сам входил с ударом на опережение, гнус со свернутой в одну сторону челюстью ждал момента, когда сможет поймать ногу противника и прижавшись к ней всем телом уже не отпускать. Наконец ему это удалось и бросившись на идущую в колено ногу, он, получив ее, кинулся вперед, дожимать человека. Яков, теряя равновесие, схватился здоровой рукой за противника, намереваясь с падения, используя инерцию нападающего, помочь ему пролететь дальше, но не получилось. Гнус и не пытался перехватиться удобнее. Схватив человека за ногу, он пополз по телу вперед, пряча голову от ударов. Тяжелые удары молотом по черепу сверху не имели никакого эффекта. Яков попытался сбросить противника с моста, но вес соперника и собственный бронежилет, ограничивающий позвоночник в движении, не позволили ему сделать это. Гнус, пользуясь рывком человека, переполз Якову выше пояса, двумя руками схватив и удерживая здоровую руку, а тело расположив на груди человека, ногами удерживая простреленную левую руку. В таком положении Яков не мог поделать уже ничего. Вытянутая правая рука – одна против двух, разбитая пулей левая, которая удерживалась ногами гнуса, бронежилет и вес соперника пригвоздили его к земле. Ни рывки, ни скручивания не давали ему возможности скинуть с себя тяжелого и массивного клеща. Радостно оскалившись, гнус подобрался ближе к голове и нанес несколько секущих ударов в подбородок человеку. Размягчив оборону, он упер локоть в горло Якову, краем глаза наблюдая, как тот безуспешно старается сбросить душащую его конечность.
Трофим все это время, стоявший в ступоре, увидел отчаянное положение Якова. Что-то замычав, он пошел к нему, протягивая руку, намереваясь стащить сидящего на нем незнакомца. Стоящий перед ним гнус выхватил свой пистолет и хладнокровно разрядил ему пол-обоймы в грудь. Харкнув пробитыми легкими, Док завалился на спину. Темно-красные вперемешку с белыми, словно из мыльной пены, пузырьки воздуха выступили через куртку. Док затих с широко раскрытыми изумленными глазами. Сагитай видел все, и то, что Якову осталось недолго, и то, как на спине Дока появились сквозные пробоины. Сжав челюсти, он уставился на затылок противника перед собой. Руки гнуса были вывернуты. Чтобы удерживать их, сил практически не требовалось, кроме того, регенерация гнуса, по-видимому, уже стянула сустав в таком неправильном положении. Сагитай ударил изо всех сил по ставшему вдруг ненавистным затылку. Сильнейший удар, гнус ударился головой об поверхность дороги, еще удар и еще. Несколько зубов, чиркнув эмалью по асфальту, вылетело в сторону. Яков беспомощно шевелит ногами, но очевидно, что он слабеет, а сознание держится в нем последние секунды. Сагитай с криком вложился в сдвоенный удар, вкладывая в него все отчаяние и ярость, еще несколько дабл-хаммеров, голова противника как будто стала мягче, но гнус от этого не умрет. Ноги Якова начали подергиваться. Судороги. «Брат!» Недалеко та самая выбоина с острыми краями. Заорав, Сагитай подтащил тело гнуса к краю выбоины, перевернул на спину и, приподняв обмякшее тело противника, несколько раз ударил ненавистной пятнистой головой о край залома. Треск кости и рассечение плотной кожи. Оглушительный рев, буквально рычанье зверя! Чей рев, его, или Якова, или гнуса? Да какая разница! Раздались крики. Загрохотали автоматы. Стреляют ли в него или нет, Сагитай уже не понимал и не чувствовал. Красная пелена, мерзкая жидкость из черепа врага, выпадающая с каждым ударом на щебенчатое дно выбоины. По крайней мере одного он заберет с собой!
Яков чувствовал, как тверд и безжалостен локоть навалившегося на него противника. Он понимал, что никак не сможет скинуть его из такого положения. Резкая резь в горле, которое грозило вот-вот хрустнуть от давления, медленно темнеющее небо и тоннельность зрения, потеря ощущения в ногах. Последним было чувство бесконечной вины за то, что он не смог поддержать друга. Когда он еще был на ногах, он видел, как Сага разбивал доставшегося ему пятнистого паренька, но его, его личный противник был словно огромный жук, медленный, непробиваемый, настырный, тяжелый. Из последних сил, чувствуя, что сознание покидает его, слыша, как непроизвольно начинает хрипеть, он зарычал и попытался высвободится, пусть даже ценой ломающегося горла, ценой заражения, любой, хоть как. От его рыка, казалось, затряслось небо, и… противник слетел с тела. Застрекотали автоматы, пистолеты, раздались крики. С трудом дыша, надсадно харкая, уже не чувствуя ног, он перевернулся на живот. Посреди дороги метался и терзал солдат противника огромный зверь. Гибкое стремительное серое длинное тело, мощные широкие лапы, длинный хвост, кошачья голова с огромным клыками и еще одной небольшой головой у основания шеи, а на ней, как влитая, сидела девушка. Кожаная жилетка на голое тело, рваные кожаные штаны, босая, черные расплескивающиеся волосы, вся посеченная отметинами демонов. Время остановилось. Не веря своим глазам, Яков смотрел, как Сага добивает гнуса, размалывая его голову о край выбоины в асфальте. Он смотрел, как химера и ее наездница, получая очередь из автомата, разворачиваются на стреляющего и в два прыжка настигают его. Хищный оскал наездницы, оскал мутанта. Мощный удар когтистой лапы обезображивает стрелка, рубя плоть, срубая когтями-лезвиями и ремешки шлема. Пасть химеры раскрывается, голова гнуса попадает целиком в пасть зверю. Тот, мотая головой, деформирует череп и бросает тряпичное тело прочь, разворачиваясь на следующего стрелка. Сагитай наконец поднимает голову. Вся лунка в асфальте перед ним заполнена коричнево-красной жидкостью, в черепе гнуса огромная дыра. Он изумленно смотрит на химеру и на ее всадницу.
