– Ну что? Куда пойдем? – спросил Сагитай негромко. – Может, вон в домик соседний завалиться, белье тебе поискать?

Яков отрицательно покачал головой. Сагитай пожал плечами и повернул направо. В той стороне было больше домов и там, казалось, больше шансов найти машину. А насчет гнуса – казалось маловероятным встретить в этой выеденной краюхе хоть кого-то. Разве что одного-двух. Но сейчас, в свете восходящего солнца, с гранатометом Якова и катанами на поясе, это не воспринималась как проблема. Вдоль дороги тянулась черная, пожухшая трава, сломанная ветром или дождем, а может быть, осыпавшаяся под своим весом. Зеленого цвета, кроме раскрашенных заборов или ворот, не было вообще. Набежавший ветерок поднял черную невесомую муку и зловещей поземкой понес ее вдоль дороги. Она, извиваясь, словно змея, врезалась в группу идущих и черным налетом осела на мокрой одежде, словно пометив вошедших своей печатью. Печатью скорби, тлена и разорения. Бойцы не спешили, аккуратно заглядывая в каждый двор. Очень скоро они приблизились к закрытому магазинчику, стоявшему особняком, как будто немного на пустыре. Выцветшая надпись белыми буквами на синем фоне гласила: «Скороход». Низкий, покрашенный в голубое железный заборчик без калитки ограждал магазинчик по периметру, а сбитые каменные ступени говорили о том, что это место определенно пользовалось спросом. Дверь магазина была закрыта, но не заперта. Осторожно, приоткрыв дверь, выставив в образовавшуюся щель только ствол автомата и один глаз, Сагитай метр за метром осматривал темноватое помещение, окна которого были заставлены холодильниками, а свет попадал только из одного, закрытого жалюзи окна. Ожидаемо в магазине никого не было. Повинуясь привычке, Сагитай внимательно осмотрел вход и пол на наличие растяжек и прочего, заслуживающего внимания, и только потом подал знак Якову следовать за ним.

Сельский магазин как мгновенный срез жизни местного населения показывал все, что имело смысл для людей в последние дни. У дальнего, едва просвечивающего зарешеченного окна на вбитых в стену гвоздях рядами висели плечики, на которых красовались разноцветные футболки, батники, женские блузки. Вдоль правой стены располагался ряд обесточенных холодильников с газировкой и минеральной водой. Слева располагался прилавок, один из углов которого также образовывался холодильной витриной с треснутым и заклеенным скотчем стеклом. За прилавком широкой помпезной стеной стояли пузыри с алкоголем всех размеров и наименований. Пакетики с крупами, консервы, несколько высохших булок хлеба, погасшие электронные весы, какие-то коробки конфет, пачки чая и прочее, сливавшееся друг с другом в небольшом, но разнообразии. Была еще одна комната за прилавком, которую Сагитай очень осторожно проверил, но и там, кроме простейшей мебели для ночного продавца тире сторожа и множества пустых коробок из-под товара, ничего не было. Окно задней комнаты было закрыто выкрашенной в голубое решеткой, а железные широкие двери, очевидно для доставки продукции, были надежно заперты на засовы и, судя по всему, давно не открывались. Сагитай вернулся из заднего помещения и встал за прилавком.

– Ну вроде можно и прокормиться, – удовлетворенно сказал Яков, глядя в угловую витрину холодильника с колбасами внутри.

Прислонив «Леру» к прилавку, он открыл скользящую крышку, достал палку колбасы и надломил ее, понюхав и на секунду задумавшись.

– Что, протухла? – спросил Сагитай.

– Да нет… Только какая-то…

Он понюхал еще раз, неопределенно пожав плечами, и достал другую, потолще и ярче. Вторая колбаса не хотела ломаться в своей пластиковой упаковке, и ему пришлось резануть ее ножом. Снова понюхав, он призадумался.

– Дай я, – потребовал Сагитай и протянул руку. Яков подал ему обе палки сразу, и тот понюхал сначала одну, потом другую.

– Да вроде ничего не протухло.

Сагитай осторожно надкусил кончик копченой, пожевал ее и сплюнул.

– Что-то… запах у нее какой-то, – он задумчиво покатал послевкусие на языке, – химический, и вкус ватный… Что-то с ней не то.

– На собаках бы проверить, те всякую дрянь есть не будут, – сказал Яков.

Сагитай посмотрел на Дока.

– Ну так есть вариант, – он кивнул в сторону мертвеца, который, пошатываясь, стоял перед прилавком, глядя на шоколад.

– Думаешь? – с сомнением спросил Яков.

– Ну так-то тут не Зона, он у нас вроде не сильно голодный, может, что и подскажет, – предположил Сагитай и, достав нож, отрезал пару кусочков от каждой.

Быстро сообразив, где что лежит, он взял консервы, старый хлеб, шоколадные батончики и плиточный шоколад, на который смотрел Док, снял перчатки и сноровисто нарезал бутерброды, открыл тушенку, рыбные консервы и шоколад. К шоколаду Док потянулся сразу же, выбрав сплошной, плиточный. Неловко удерживая плоскую плитку, он начал засовывать ее себе в рот. Сагитай осторожно отломал от другой такой же плитки кусочек и, понюхав, положил в рот.

– Вроде ничего, а консервы глянь как пахнут, – сказал он, протягивая Якову сардины в масле.

– Фу! – только и успел сказать Яков, отвернув лицо. – Вроде рыба, но такая… Фу! Тяжелая какая-то.

– Ага. Тушенка тоже… Не пойму… – он подал банку Якову.

– Мертвечиной прет. Не тухлятина, а мертвечина именно. Я такое есть не могу, – сказал Яков.

– Ну-ка, а хлеб, – протянул ему Сагитай отрезанный ломоть давшего усадку и посеревшего хлеба.

Яков понюхал его и откусил небольшой кусок, который крошился мелкими крошками. Пожевав его, он с явным трудом проглотил.

– Не очень, даже слюна не выделяется, но не так противно.

Он оглянулся и подошел к вертикальному холодильнику с напитками, достав пару цветных газировок и воду. Открыл воду, понюхал, набрал в рот и, покатав ее, проглотил.

– Тоже с придурью, как будто со скипидаром немного или кипяченая раз двадцать и остуженная.

– Дай-ка, – протянул руку Сагитай. Сделав глоток, он тоже подержал ее во рту, а потом проглотил. – Вначале да, как старье, а потом вроде оживает.

– Из мертвой воды в живую превращается?

– Да кто знает. Сказки нынче страшные, может, и мертвая вода тут, вот тушенка точно мертвая, даже пробовать не хочу.

Между тем Док дожевал свой кусок шоколада и потянулся за следующим.

– А шоколад что, не убивается, что ли? – спросил, глядя на него, Яков.

– Щас глянем, – Сагитай открыл батончик, надломил, вдохнул и закашлялся – Тут орехи… Фу! Синильная кислота какая-то. Будешь?

Яков отрицательно помахал перед лицом рукой.

– Так… – Сагитай поискал взглядом на полках и нашел упаковку влажных салфеток. Открыл и понюхал. Салфетки пахли вроде бы, как и полагается, парфюмерными отдушками. – Ну с химией вроде ничего не случается. Давай газировку откроем.

Оранжевую бутылка напитка шикнула газами, после чего была поднесена к носу. Яков понюхал.

– Вроде ничего, но на тосол по запаху похоже.

– Соглашусь, – кивнул Сагитай, понюхав напиток.

Он перевел взгляд на полку с алкоголем. Взяв несколько бутылок водки и коньяка, он открыл их и понюхал по очереди, передавая Якову.

– Хе, – хмыкнул Яков. – А водка вроде бы ничего, даже чище стала.

– Смекаешь? Натуральный продукт меняется, особенно белок, а остальное, наверное, съедобное, если простое, – сделал вывод Сагитай. – Так что нам брать-то с собой? Сухари, шоколад и воду? По булке на брата, я думаю, хватит, только вот где пакетики у них? И Дока подгрузим заодно.

С хрустом нарезав сухой хлеб, они накидали ломтей в сумку Трофиму, закинув туда же несколько плиток шоколада. Другие плитки были с орехами и изюмом. И то, и другое на поверку не казалось съедобным. Но на всякий случай Сагитай забросил пару шоколадок с орехами в подсумок Доку. Мало ли, может, Доку сгодится. Чистого шоколада все равно больше нет. Съев на месте по паре ломтей хлеба и запив это все водой, заполнив ею походные фляжки, они в не самом хорошем настроении вышли на крыльцо. Прохладный ветер напомнил стойкому солдату о том, что его одежда мокра и неуютна. Съеденный небольшой объем пищи, казалось, лег камнем в желудок и отказывался подчиняться пищеварению.