Яков встал. Наконец он был собран и готов. Стуча зубами, он даже не нашел в себе силы сказать слова, коротко мыкнул, мотая головой в сторону Десны, и пошел первым. Сагитай взгромоздил на себя лодку и свой рюкзак, пошел вторым, Трофим, ведомый на поводке, послушно поплелся в конце, шоркая ногами и иногда что-то тихо булькая.

Десну миновали без приключений. Яков хмуро сверлил зомби взглядом, чтобы не пропустить момент, если он вдруг придумает, как опять слиться из лодки. Но на этот раз Док сидел тише воды ниже травы, глядя в дно лодки перед собой. Десна в этом месте хоть и была не сильно широка, но пятидесяти метров ее ширины хватит на то, чтобы упрятать незадачливого мертвеца надолго под холодными водами. Причалив к противоположенному берегу, вполне себе чистому пляжу, кое-где поросшему цепкой травой, они, настороженно крутя головами, выбрались на сушу. Детектор показывал чистое пространство с некоторыми помутнениями, которые соотносились с колышущимся поднимавшимся ветром камышом. С некоторым облегчением выдохнув, Яков встал на твердую землю и перемотал Дока веревкой, опоясав его всей ее имеющейся длиной.

– Ну что, пошли? – негромко спросил он.

Сагитай пошевелил пальцами ног в мокрых берцах и с досадой цокнул на Трофима.

– Пошли.

Берцы промокли насквозь и теперь чавкали при каждом шаге, что делало его передвижения слышимыми и с какой-то стороны, если не вникать в суть ситуации, даже комичными. Впереди начинался крупный населенный пункт – Новгород-Северский – с прижизненным населением за десять тысяч человек, а это означало… Это означало, что им, двум с половиной людям, придется найти машину среди, возможно, сотен, или тысяч, или нескольких тысяч единиц гнуса, которые невозможно будет уничтожить с имеющейся у них огневой мощью. Хорошо если машина найдется сразу на берегу, но весь гнус первой волны перехватывал имеющиеся машины и уезжал на восток, торопясь ворваться в не ожидающие их деревни и города, обгоняя новости и предупреждения об эвакуации, обгоняя реакцию военных. Тогда мост еще не был взорван, и по логике машин в деревне может и не быть. Это совершенно не успокаивало. В пору было позвонить шефу и спросить, что делать, но связь была только в машине, а машина соответственно за двумя реками.

Тем не менее, спрятав и замаскировав в кустах лодку, взобравшись по крутоватому подъему наверх, они, с трудом веря, что делают это, пошли вдоль центральной улицы по правой ее стороне, носящей имя Ивана Богуна. Темень и холодок ночи не вселяли оптимизма в бойцов. Луна, к которой спешили пока еще небольшие облачка, давала кое-какое освещение деревянных и облицованных красным кирпичом домов. Заборы здесь также были в некоторых местах порушены. Теперь бойцы догадывались, кто мог их смять, также можно было догадаться зачем. ПНВ давали более детальную картину запустения и обреченности. Первые дома с открытыми воротами манили своей доступностью, но, бегло заглянув туда и не увидев машины, они продолжали свой путь.

– Может, разделимся? – предложил Яков. – Ты с другой стороны посмотришь.

Сагитай с сомнением посмотрел на напарника. Конечно, он прав. Крадясь только по одной стороне улицы, они теряли кучу шансов обнаружить что-либо полезное и с другой стороны. Если бы найти автомобиль не было так важно, Сагитай хрена с два отошел бы от главного калибра их группы. Но автомобиль был жизненно необходим. Кивнув и пожулькивая мокрыми берцами, Сагитай переместился на другую сторону дороги, к свежему, еще даже не покрашенному штакетнику. За ним начинался следующий двор, где забор был сделан из профлиста. Заглядывая в открытые ворота, он увидел труп собаки на цепи, еще дальше на боку лежала мертвая иссушенная корова, неестественно вывернувшая голову вверх. Забор из профлиста кончился, и снова начался деревянный штакетник, сквозь который пророс шиповник, чьи черные сухие ягоды на потерявших листья ветках отвлекали внимание и казались сгустившимися каплями крови на мертвых ветвях. Сагитай прошел по едва заметно хрустевшей черной листве, пригибаясь, чтобы не маячить выше уровня забора. Яков шел параллельно, также пригибаясь ниже своего забора, таща на веревке ученого, который шел прямо и ровно, семафоря своей маковкой любому, пользующемуся зрением, с той стороны. По большому счету пригибаться смысла не было, но военная привычка не позволяла ходить ровно или выставлять части тела на неконтролируемый сектор. В том, что пригибаться было необязательно, Сагитай убедился тут же.

– Чего крадетесь? – раздался мужской голос сверху.

Сагитай замер. Резко развернувшись, взял на прицел что-то над напарником Яков.

– Я тебя спрашиваю, чего крадетесь? – повторил хриплый мужской голос.

Боец понял, что обращаются не к кому-нибудь, а к нему. Он медленно выпрямился и повернулся к говорившему. Мужик в годах, крепкий, широкий, короткая стрижка, лицо в пятнах.

– Машину ищем, – скромно ответил он, стараясь незаметно отступить на шаг. Чтобы увеличить дистанцию с метра до двух.

– Зачем? – резонно спросило тело и приблизилось к забору вплотную, отчего хрупкие иссушенные веточки начали лопаться и с тихим перестукиванием осыпаться под его весом.

– Ехать надо, – тупо ответил Сагитай.

– А. И куда это всем надо? Все поуезжали. Вон Сашка Патлатов уехал, Федор Кирченко с двадцать пятого, тот пешком ушел. Тут дом, тут земля. Земля кормит, – рассудило тело.

– Земля кормит, – согласился Сагитай. – Это дело хорошее. А сам что не уехал? – осмелился спросить он.

– Я-то? – тело пожало плечами. Веса в нем было за сто тридцать килограмм, и старый деревянный заборчик отозвался потрескиванием на это движение. – Мне не надо. Вот только скотину жалко. Что-то морит ее, и все…

Гнус еще не понял ничего. Не понял, кто он и что он. Не задумывался, не ощущал. Пока еще думал как человек, пока еще считал себя частью человеческого.

– Так это, – Сагитай напустил на себя беззаботный вид. – Машину подскажешь, где найти?

– Да пес его знает. У меня отродясь не было, – довольно ответило тело. – Вон у Кичигиных напротив была. «Вольво»!

Яков уже опустил гранатомет и неподвижно стоял на одном колене. Услышав эти слова, он развернулся и потихоньку двинул во двор напротив.

– Только нет ее уже, – удовлетворенно кивнул гнус. – Пока тут хрены не напали, была у них машина. Как напали, так и дернули ее.

Голова гнуса энергично встряхнулась, подтверждая слово, и хлипкий заборчик, который, видимо, держался только на силе шиповника, пока тот был жив, треснул и вывалился наружу.

– Ох, е! – воскликнуло тело и провалилось вперед, пытаясь по инерции схватиться за стоящего рядом с ней человека.

Сагитай уже сделал шаг в сторону и сдернул ПНВ, который крепился отдельно от шлема и маски. Когда тело, пробежав пару метров развернулось, то обнаружило, что человек опускает пластиковую маску на лицо. Плоский современный ПНВ, напоминающий маску и очки для плавания болтался на шее. В руках автомат, опущенный стволом вниз, в землю перед телом.

– Ого! – оценило тело. Очевидно, острота ума никогда не была его сильной стороной. – Так вы что, хренов сюда выбивать пришли? Так вы опоздали, уехали они все из этих краев. Скотину мне попортили, вон только с пяток свиней осталось. И то, что-то одна издохла, – тело вздохнуло об утрате, поворачиваясь в сторону дома. – Ладно, пойду посмотрю курей. Куры у меня еще там есть, тянет меня к ним.

– Так с машиной подскажешь еще кого? – спросил Сагитай.

– Ну там у нас машдвор есть. Там полно всякого: и уазики, и «Волги», и иномарочное тоже водится, для начальства. Только я что скажу, иномарки, они, конечно, хорошо, мягко, да вот только в ремонте… – тело покачало головой, показывая отрицание. – Только в ремонте к ним лучше не подходи, только хуже сделается. Я там два месяца работал, я знаю!

– Спасибо, – чуть поклонившись, сказал Сагитай. – А где машдвор?

– А машдвор-то? Так он… – тело покрутило головой, словно ему, местному жителю, требовалось тут сориентироваться. – Так вот прямо пойдете, там справа старое кладбище будет огорожено, как раз напротив него, через дорогу, там во дворах администрация была, но потом съехала, а место под свои нужды оставила, там и ищите, – махнуло тело рукой и пошло прямо через лежащий на земле заборчик и дыру в черном шиповнике восвояси.