***

Часа через два ползания по пересеченной местности, через перелески и мелкие ручейки, которые по весне вымывали овраги и назывались речками, Сагитай остановил машину. Яков проснулся как от толчка.

– Приехали? Куда?

– Куда надо. Координаты вот.

Он ткнул на экран планшета, в котором показывалось их местоположение, отображаемое длинным рядом цифр: 52.274518, 33.393398.

– Черниговская область? Прошли границу, значит? – улыбнулся Яков.

– Переползли, – ответил Сагитай.

Теперь они находились недалеко от речки Десенки, небольшой, но богатой своими старицами, закрытыми озерцами и знатной щукой, которую можно бить в это время года острогой ночью с лодки. Небо заволокло тонкими облаками, поднялся ветер, но было тепло. Колышущийся под ветром, начинающий желтеть камыш, шелестя длинными листьями, напевал свою песню о приходе настоящей осени. Было тепло, пасмурно и уютно. Слегка пахло рекой вперемешку со сладким ароматом увядающей травы. Отдельные тополя разделись уже наполовину и поддерживали оголенными ветвями свой кусочек неба, не доверяя его никому. Даже не верилось, что где-то, в десятках километров отсюда, стоят разоренные деревни и лежат зараженные, покрывающиеся пятнами люди, обратной дороги для которых нет. Недалеко виднелась телефонная вышка с квадратной смотровой площадкой наверху. Карты, загруженные в их планшет, хранили координаты подобных объектов, по известным причинам не входящие в карты общего пользования.

Бойцы вышли из машины, похрустывая суставами и позвонками.

– Эх… Хорошо… – сказал, потягиваясь, Яков, однако незамедлительно доставая из кармана детектор и сканируя пространство на наличие жизненных форм в различных диапазонах и направлениях. – Никого. Только машина фонит немного от того фрица. Приперся из далеких мест. А тут почти норма.

Сагитай глянул на свой детектор и хмыкнул. Фон был в разы выше нормы, сказывались осадки, приносимые с той стороны. Но они были при «пузырях», которые позаимствовали в магазине «Свобода», и потому воздействие радиации для них было нулевым.

– Отдохнуть надо, – сказал Сагитай. – Нам еще двести пятьдесят километров пиликать примерно, а места пойдут гнусные. Что там у них и как, неизвестно. Лучше засветло проехать, сегодня все равно не успеем.

Яков молча согласился. Действительно, спешить сейчас, когда сумерки с учетом погоды наступят рано, местность неизвестная, да еще и ночь застанет их непонятно где, было недальновидно. А вот как следует отдохнуть в этом безлюдном месте, набраться сил было бы очень разумно. Поскольку времени было еще достаточно, Яков залез в машину на место водителя и нажал кнопку вызова шефа. То же самое монотонное пощелкивание вместо гудка, и раздался голос голубоглазого.

– Слушаю.

– Шеф, это мы.

– Понятно, что вы. Что там у вас?

– У нас все нормально. Границу пересекли. Решили встать отдохнуть, тут же и переночуем. Завтра с утра продолжим.

Планшет, стоящий на подзарядке и воткнутый в прикуриватель, замолчал. Очевидно, шеф обдумывал что-то.

– Рановато отдыхать. Время – день еще. Обстановка меняется.

Сагитай, стоящий снаружи и слышащий переговоры, отложил автомат в сторону, расстегнул броню и сунул голову в открытое окно машины.

– Мыло где? – негромко спросил он и кивком головы указал на речку.

Яков кивнул и показал пальцем на кунг.

– Слева, сразу у дверцы.

Сагитай исчез из виду. Очевидно, сейчас, с дороги, невыспавшийся и неотдохнувший, он и слышать не хотел никакого шефа. Худных примерно понял настроение воинов, это с его проницательностью получалось удивительно точно, поэтому не стал закручивать гайки. В конце концов, это были одни из его лучших людей, и, если они вымотались, проскочив затравленные гнусом земли, и теперь решили отдохнуть, значит, им виднее. Его интересует лишь выполнение поставленной задачи, потому что, по его данным, некоторые воскресшие восстанавливаются полностью через несколько месяцев, а если конкретно взятый ученый, имя которого известно всем в области некробиологии, подтвердит это явление, то он сам сделает себе инъекцию некровируса, а потом будет продавать эту прививку… некоторым очень близким людям.

– Обстановка меняется, – повторил Худных. – Население эвакуируется на Северный полюс. Там уже около двухсот тысяч пассажиров. Свой флот, своя армия. Еще полмиллиона может принять и разместить в течение недели, если неделя будет.

– А с остальными что, шеф? – упавшим голосом спросил Яков. У него в Москве остались родители и сестра, у Сагитая, правда, совсем в другом городе, в Астрахани, тоже родственники.

– Близких родственников специальных сотрудников уже размещают в убежищах. Вы у меня специальные сотрудники, своих я в обиду не даю.

– Спасибо, шеф, – искренне сказал Яков.

– Отработаешь. Убежища глубоко, ходы запрут изнутри. Твои, Яков, в сто сорок четвертом. У Сагитая не знаю, еще не определились, но тоже в первой очереди, так что с ними все в порядке будет. А с остальными неизвестно. Тут сейчас на «остальных» не смотрят. В основном сами двигаются на восток. Китай начал строить вторую Великую стену на юге… Людей у него навалом, техники, заводов. Работать умеют. Может, и получится.

– А нам как быть?

– Вам? Останетесь в Зоне или еще где-нибудь, пока все не уляжется. Будем держать связь, я же на своем посту остаюсь, – голос смолк. – Гнус на одном месте долго быть не может, особенно в городах. Выжрет все, своих заберет и дальше пойдет.

Сагитай в это время разделся до трусов, оставив лишь «муху» на шнурке на шее, взял какую-то тряпку, автомат и, поеживаясь от холода, посеменил к речке, которая была в пятидесяти метрах, с куском мыла. Это было так неожиданно, что Яков обалдело открыл рот. Приняв паузу со стороны бойцов за минутку угнетения, Худных взбодрился.

– Да вы не ссыте. Я отсюда вас прикрою, если что. Город мы, может, и сдадим, но своих никогда!

Сагитай в этот момент уже дошел до берега и, скинув трусы, вошел по пояс, оставив автомат на берегу. Приседая в воде, фыркая, вскрикивая от холода, брызгаясь, он мылился. Яков с улыбкой и некоторой завистью к дальновидному товарищу наблюдал за процессом. Действительно, когда еще получится освежиться с дороги, а Сага, он на то и Сага, чтобы чуть-чуть загодя думать.

– Я понял, шеф. Ну… спасибо.

– Отработаете. Как посылку до места доведете, назад без приказа не возвращайтесь. Гнус уже в сорока километрах от Вязьмы встречен был. Понятно?

– Так точно, – ответил Яков.

– Сагитай, не слышу. Как понял? – переспросил Худных.

– Он не слышит. Моется он. В речке.

– Чего?!

– Моется он, шеф. У него гигиена – один из первых пунктов на задании.

– Холодно же. Ну он дает…

– Ничего. Я тоже так умею, – похвастал Яков с некоторой каплей превосходства.

Яков мог до минуты купаться в ледяной воде на Крещение, а вот его друг был способен лишь трижды окунуться. Сагитай уже по-быстрому закончил водные процедуры и теперь возвращался с тряпкой на голове и автоматом, осторожно и смешно перекатываясь босыми ногами по колючей травке.

– Ладно, моржи. Конец связи, – отозвался шеф. Затем щелчок разъединения и тишина.

– Ух! Ух!

Сагитай принял упор лежа на земле и принялся энергично отжиматься, чтобы быстрее согреться. Яков вышел из машины, достал канистры с топливом, заправил внедорожник и встал рядом, оглядывая окрестности. Сидевший ранее в машине с невозмутимым видом, Трофим выказал волнение и стал толкать дверь. Пришлось его выпустить. Он тоже встал рядом с Яковом и, сложив губы трубочкой, начал повторять за Сагитаем.

– У-у-у-х… У-у-у-х…

– Заговорит скоро! – весело выкрикнул Сагитай, надевая наскоро одежду и броню.

Полностью экипировавшись, он перехватил автомат и натянул на влажные волосы отстегивающийся подшлемник. Яков уже с нетерпением ждал, когда напарник закончит одеваться, и тут же принялся распаковываться сам. Его броня была тяжелее, и на это ушло около минуты, но еще через минуту боец уже плескался в реке, растирая себя мылом, пенясь и вскрикивая от удовольствия. Сагитай включил детектор и на всякий случай просканировал пространство на всех режимах. По-прежнему три точки, только вот Трофим, пока он отвлекся, отошел за Яковом.