— Вы, мужики, обычно в упор не видите очевидных вещей, пока под самый нос не ткнёшь, — насмешливо ответила Эрин.

Даже Кребс подошёл ближе и скупо улыбнулся:

— Ещё пара месяцев, и я бы сделал из тебя настоящего солдата, Майер.

— Всё может быть, — Эрин пожала плечами. — Но лучше поберегите нервы.

— Жаль, что ты не можешь остаться, — Кох неловко топтался возле неё, и я снова почувствовал раздражение. — Можно обнять? — всё бы хорошо, он всегда тепло относился к «Карлу», но зачем при этом её постоянно лапать?

Эрин, улыбнувшись, приглашающе развела руки:

— Иди уже сюда, медведик.

— Хватит прощаться, мы должны ехать, — недовольно посмотрел на неё Вильгельм, и я торопливо отодвинул Коха.

Хотелось тоже обнять её. Вообще не отпускать. Долго и неспешно целовать, как в тот раз, когда мир остановился и в неуютной неприглядной действительности были лишь мы одни. Но сейчас для этого не время, поэтому я просто прижал её к себе, вдыхая тёплый родной запах, и уверенно пообещал:

— Я же говорил, что всё будет хорошо. Поедешь в госпиталь, ты справишься там, я знаю. А как только смогу, я приеду к тебе.

Эрин мягко отстранилась, заглядывая в глаза, затем коснулась моих губ лёгким поцелуем:

— Только не в качестве пациента, хорошо?

— Поменяйте простыни у раненых из третьей палаты, а после вымойте операционную, — холодный надменный тон старшей медсестры бодрил не хуже кофе.

Да уж, шикарная карьера для той, кто в своё время разрабатывала проекты очистных сооружений для заводов. Засунув снобизм подальше, я послушно поплелась куда послали. Не в моём положении крутить носом. Я хорошо понимала, что госпиталь, куда засунул меня Вилли — очень неплохой вариант для меня. Особенно если учитывать, что я вообще мысленно успела проститься со своей никчёмной жизнью.

Первой мыслью, когда Винтер свалил из бани, была, естественно, самая очевидная — бежать. Но как говорится поздно пить Боржоми, когда почки отказали. Не успела я торопливо одеться, как в дверях нарисовался Бартель. С этим бесполезно было пытаться договориться — взял под белы рученьки и потащил в штаб. Я могла лишь морально готовиться к исполнению новой роли и надеяться, что Вилли снова сжуёт лапшу с ушей. Однако из неплотно прикрытых дверей я услышала такое, что заставило срочно переписывать сценарий. Оказывается синеглазка уже давно в курсе тайны Карлуши. Это бы ничего, я так понимаю после того, как мы на пару сныкали труп, его мало что может смутить. Но вот его братец хрен пойми как спалил, что я знаю русский, и не уверена, что смогу сейчас внятно объяснить этот проёб. Время для конструктивного диалога, увы, упущено.

Свою первоначальную версию, надо сказать тоже довольно идиотскую, я озвучить не решилась. Байка, мол я решилась сбежать на фронт ради любимого папочки, которому так хотелось иметь сына, рассыпалась на глазах под грузом обличающих меня фактов. Я как могла тянула с объяснениями, откуда я знаю русский и почему столько молчала. Вилли больше не был «добрым полицейским» — чуть не придушил меня, добиваясь внятных ответов, а потом вообще пригрозил сдать СС. Называется доигралась, девочка. Не знаю чем бы дело кончилось, если бы не Фридхельм. Он едва не сцепился с братцем во время допроса. То ли до конца не верил в то, что я засланная большевиками гадина, то ли действительно настолько влюблен, что на всё остальное похер. И я рискнула сыграть на этом. Да, грязно и подло, кто бы спорил, но ничего другого, кроме как грамотно вызвать триггер с ублюдочным папашей, в голову не зашло. В принципе мне даже играть не пришлось, изображая выброшенную на произвол судьбы дочь. Всё это, пусть и в других обстоятельствах, имело место быть. Уж не знаю поверил Вилли моей стори в лучших традициях сериального мыла или нет, но Фридхельм явно готов был и дальше меня защищать. Однако я не строила шибко радужных планов. Влюблённый рыцарь это конечно хорошо, но здесь все решает к сожалению не он. А старшего Винтера малыш Карл подбешивал уже давно. Так что ночку я тогда провела весёлую, гадая, с чего начнётся утро. Помнится успела даже мысленно выбрать себе гроб, в котором бы хотела быть похоронена.

В госпитале я залегла на дно, разумно решив не отсвечивать и ни в какое дерьмо не влезать. Швабру в зубы и вперёд. Заодно и подкорректирую свои планы. Путь на свободу мне в ближайшее время заказан. Вилли недвусмысленно заявил, что если я сделаю хоть шаг отсюда, то окончательно подпишу себе смертный приговор. Пришлось признать, что он прав — трудновато будет сбежать, учитывая, что кругом всё кишит немцами, и меня будут искать. Да и опять же, без карты пешком в Москву добираться как-то совсем уж экстремально. Не знаю как Винтер объяснил моё появление здесь, да только персонал косился на меня как на распоследнюю идиотку. Благо больше не нужно ничего придумывать — Вилли напоследок предупредил, чтобы я держала язык за зубами. Да и я не горела желанием снова пересказывать свои приключения. Единственная, кто более-менее был в курсе, это конечно Чарли. Она правда слегка шокировалась моей трансформацией, но видимо версия Винтера её вполне устроила.

— Не расстраивайся, что не получилось стать солдатом, — утешала она. — Ты будешь полезна и здесь. Тем более ты разбираешься в лекарствах. Со временем пройдёшь курсы медсестёр. Доктор Йен суровый, но справедливый, и если будешь стараться, не останешься в санитарках. Ну и конечно слушайся сестру Бриггитту, она очень строга во всём, что касается правил.

Звучало не слишком воодушевляюще, но в принципе после армии меня мало чем можно напугать. К тому же если выбирать между уборщицей и медсестрой, я склонялась к первому. Не собираюсь я выхаживать немчуру. Ладно, я дала слабину, позволив себе симпатии к своим однополчанам, но вот остальные оставались безликой массой вражин. По этой же причине я не старалась сблизиться и ни с кем из персонала, сделав исключение для Чарли. Работа у меня была не так чтоб совсем уж тяжёлая, скорее однообразная и тягомотная. Бесконечное мытье полов, стирка и глажка постельного белья, кипячение шприцев и скальпелей — вот далеко не весь перечень того, чем я занимаюсь уже третью неделю. Но когда у меня все шло по накатанной колее мирно и спокойно? Однажды сестра Бриггитта метеором ворвалась в перевязочную, где я расставляла на стеллажах лекарства и окинула меня придирчивым взглядом:

— Хорошенько вымойте руки и идите за мной.

— Зачем? — моя чуйка тут же взвыла дурным голосом.

— Привезли новых раненых, а все остальные заняты.

Она чуть ли не за руку потащила меня за собой. Увидев, что мы движемся к операционной, я попятилась.

— И прекратите вести себя как напуганная деревенщина, от вас всего лишь требуется небольшая помощь.

Они там что, веселящего газа надышались? Чем я помогу? Я конечно много чего знаю, но вот скальпель от зажима вряд ли отличу. Доктор окинул меня недоверчиво-надменным взглядом и процедил:

— Кажется я ясно попросил привести ещё одну медсестру. Зачем мне девчонка, которая ничего не соображает в медицине и вот-вот хлопнется в обморок?

— Простите, но все остальные заняты, вы же видели сколько раненых, — заискивающе зачастила тётка. — Эрин конечно санитарка, но очень ответственная и способная девушка.

Мужик окинул нас скептическим взглядом, в котором читалось всё, что он думает о юных неопытных девах, но видимо деваться было некуда, и он сдался:

— Подойдите.

Я только сейчас заметила, что на операционном столе лежит молоденький паренёк с развороченным животом. Кровищи немеряно и кишки буквально наружу. Он был без сознания, а может, усыпили примитивным наркозом. Доктор пережал крупную вену зажимом и кивнул.

— Держите крепко и только попробуйте устроить истерику.

Я перехватила скользкий от крови зажим и вынужденно смотрела, как он вытаскивает из жуткой раны осколки снаряда, а затем сшивает повреждённый кишечник. В кровавых ужастиках бывало видела и не такое, но приятного конечно мало. Меня слегка мутило, но в целом обморок вроде бы не грозил. Может, если бы парень дёргался и орал, я бы не была так спокойна, но пока что всё терпимо.