— Эрин, вставай, — бесцеремонно затормошил меня Каспер. — А то останешься без горячего кофе.

— Ничего, будет пить своё варево, — заржал Шнайдер.

Злопамятная озабоченная скотина. Я не стала собачиться с утра пораньше. Нехотя привела себя в вертикальное положение и поплелась к столу.

— Держи, — Кох вручил мне бутер и кружку с кофе. — Обед будет нескоро.

Постепенно просыпаясь, я привычно поискала глазами Фридхельма.

— Парни, кто пойдёт за дровами? — Кребс подбросил в печь несколько деревяшек. — Это последние.

— Давайте я, — отозвался Каспер. — Кох, поможешь?

Я заметила, что Хайе и Крейцера нет. Наверное в карауле.

— А где Фридхельм?

— Отправился за обедом, — ответил Кох.

Вот честно не понимаю, на хрена таскаться в такую даль, чтобы принести чуть тёплую бурду. Выдали бы нам продукты, сами бы и то лучше приготовили, ей-богу.

Я успела сварганить очередной котелок елового отвара, пришить оторванные пуговицы на китель, сходить на примеченную недавно полянку, где был ещё не истоптанный снег, и набрать «питьевой воды». Недавний прилив бодрости и оптимизма меня благополучно покинул. Я снова бесилась от всех этих мелочей: несвежей одежды, отсутствия нормальной воды, перманентного храпа по ночам со всех сторон. Никак ПМС на подходе? Представив себе в красках, что придётся ныкаться с охапками ваты и марли, я мысленно взвыла.

— Рени, а чем кончилась битва с этими мертвяками?

Ты смотри, как подсели на «Игру престолов». Да только не до сказочек мне сейчас. Настроение и так сказочное. Хочется послать всё и всех за тридевять земель.

— Сколько раз вам нужно повторять, что я не «малышка», не «зайчонок» и тем более не «Рени»? — рявкнула я на бедного Коха.

— Да ладно тебе, чего ты распсиховалась? — удивился Каспер.

— А кто психует? — «Рени» по-прежнему звучало как по мне по-дурацки, и слышать это я могу только от одного человека, который, кстати, уже давно должен был вернуться, обвешанный контейнерами с супом. — Неужели сложно запомнить мое имя?

— Хватит корчить их себя капризную принцессу, — скривился Шнайдер. — Винтер вон постоянно тебя так зовёт.

— Ему можно.

Меня всё сильнее грызла неясная тревога. Услышав скрип двери, я обернулась. Вильгельм мрачно оглядел нас и спросил:

— Мой брат ещё не вернулся? — Нет, — ответил Кребс, — он ушёл больше трёх часов назад. Вот где его носит? На фронте последние пару недель тишь и гладь. Заблудился в лесу? Так не первый раз идёт в соседнюю часть. Задержался там с кем-то поболтать?

— Тревога! — я чуть не словила инфаркт, услышав рёв Хайе. — Русские снова пошли в наступление!

Вот тебе и затишье. Нас знатно приложило грубо вспоротой реальностью. Снаружи уже вовсю шла стрельба. Винтер из сонного меланхолика мигом превратился в собранного командира:

— Бегом на позиции! Двигайтесь, живее!

Парни шустро побежали на улицу, а я рискнула подойти к двери. Сердце чуяло неладное. Фридхельм ведь так и не вернулся.

— Быстро к пулемёту! Стреляйте только по моей команде!

— Герр лейтенант, там ваш брат! — я не выдержав, распахнула дверь. Успела увидеть только бегущие фигуры. Ни хрена не разобрать кто есть кто — все в этих дурацких белых халатах.

— Только тебя здесь не хватает, безмозглая дура! — Шнайдер бесцеремонно пихнул меня внутрь и захлопнул дверь, едва не прибив мне пальцы.

Я привалилась к двери, чувствуя, как с каждым выстрелом что-то обрывается внутри. Вряд ли он спасётся при таком раскладе. Наши, получается, всей толпой сейчас его расстреливают. И Вилли ничего не сможет сделать.

— В укрытие! — звучно орал Вильгельм. — Открывайте огонь артиллерии!

Я сжала руками виски. Хотелось заткнуть уши, не слышать этого непрерывного стрекота орудий. Я не знала, сколько продолжался этот бой. Время тянулось расколотыми секундами. Перетекало сквозь судорожно стиснутые пальцы, растворялось в грохоте выстрелов. Я не сразу поняла, что стрельба наконец прекратилась. Словно очнулась от вопля Вилли:

— Фридхельм!

Снова распахнула дверь и оттолкнула попытавшегося меня задержать Бартеля:

— Пусти!

Выглянув из-за укрытия, я увидела, как Вилли бежит к неподвижно лежащим телам. Сердце колотилось, да так, что набатом отдавалось в ушах, в глазах потемнело от ужаса. Где-то среди них и Фридхельм. Если он ранен, ему ещё можно помочь. Проклятый окоп, из которого с моим ростом самостоятельно не вылезти!

— Помоги, — я вцепилась в рукав Каспера, который был ближе остальных.

— Эрин, тебе не стоит туда лезть, — твёрдо ответил он, отстраняя меня подальше.

— Успокойся, он жив, видишь? — Кох немного приподнял меня.

Я облегчённо выдохнула, увидев, как Вилли тискает в объятиях брата.

— Возвращайся в блиндаж, здесь всё ещё опасно, — приказал Кребс.

Под ногами что-то хрустнуло, и, бросив взгляд вниз, я увидела, что всё усеяно пустыми гильзами. Я почти наступила на выпавшую из чьего-то кармана фотографию. Машинально подняв её, я уставилась на уже знакомое изображение. Пятеро счастливых беззаботных улыбок. Пятеро друзей, которые ещё не знали, что обещание скорой встречи не будет выполнено, а их планы и мечты через четыре года скорее всего обратятся в пыль.

Та атака русских была далеко не единственной. Уже неделю буквально в паре километров продолжались ожесточённые бои. С одной стороны я радовалась временной победе наших, но с другой… Перспектива снова драпать по сугробам мягко говоря не радовала. Мне теперь уже и убогая землянка казалась вполне себе уютным гнёздышком, где тепло и безопасно. Вряд ли я смогу решиться прийти с повинной к нашим. С немцами разумеется я тоже не буду тусить до конца войны, но чтобы в очередной раз бестолково не метаться как распоследняя дура, нужно тщательно продумать следующий побег. Мне нужны гражданские шмотки и тогда возможно во время очередной увольнительной что-нибудь и выгорит. Я как озверевший гастарбайтер рвалась в Москву, но может, стоит подумать и о других вариантах. Например, сесть на поезд куда-нибудь до Варшавы. Оттуда можно уже рвануть и дальше, допустим в безопасную Швейцарию или в Скандинавию. Хватит с меня, навоевалась. Оно конечно вроде как негоже из родной страны бежать, но честно говоря не хочу я больше жить в страхе, ожидая, что какой-нибудь подозрительный особист выведет меня на чистую воду и отправит на Колыму. Но это пока что радужные планы, для начала нужно как-то выбраться из этих катакомб. Мои познания на этом историческом отрезке заканчивались, так что предсказать, где мы все окажемся даже через месяц, я не могла. Да так далеко я и не заглядывала. На сегодняшний день и так хватало проблем.

— Что с тобой? — я нахмурилась, глядя, как Фридхельм отложил свой любимый блокнот и устало потёр переносицу.

Последние дни я старательно настраивала себя на то, что рано или поздно мы всё-таки расстанемся. Тяжело отказаться от любви, но на кону стоит моё будущее. И раз мы предпочитаем оставаться каждый на своей стороне, значит мне придётся пожертвовать чувствами. Нет, ну серьёзно, а какие у меня ещё варианты? Я не смогу даже ради него преспокойно остаться служить в действующей немецкой армии.

— Голова болит, — поморщился он. — И глаза режет.

Это не есть хорошо. Я потрогала его лоб. Ну, так и есть. Весь горит, навскидку тридцать восемь, не меньше.

— Давай-ка ложись, — я убрала со своей койки ранец, куда ему в таком состоянии лезть наверх. — Сейчас заварю чай.

Вот только простуды сейчас не хватало. Хотя неудивительно, что синеглазка заболел. В прошлый раз парни подорвались по тревоге, толком не одевшись. Но будем надеяться на лучшее. Фридхельм мальчик крепкий, молодой здоровый организм справится. Должен.