— Карл, вот ты где, — окликнула меня Чарли. — А я везде тебя ищу. Ну-ка быстро идём со мной, здесь тяжёлые больные, которым нужен покой.

***

Пожалуй я погорячилась, поверив, что всё обойдется. К вечеру меня снова начало знобить, а ладонь простреливало резкой болью. А ещё меня пугало то, что краснота всё больше распространялась. Блядь, чувствую, оттяпают мне рученьку по самое не балуйся. И ещё очень повезёт если не добьёт сепсис. Это собственно подтвердил на вечернем обходе и доктор. Тихо отдал распоряжение Чарли:

— Следите за его температурой. Хотя тут картина вполне ясная. Если через пару дней не будет улучшения, придётся ампутировать.

Нет уж, я не буду лежать бревном и дожидаться приговора хирурга. Выждала время и кое-как собрав себя в кучу, слезла с койки. Дотащилась к двери и выглянула в коридор, убеждаясь, что всё тихо. Хотя это дело ненадёжное — в любой момент могут привезти раненых, или дежурная медсестра нарисуется. И вообще госпиталь, наверное, охраняется солдатами. Надо быть предельно осторожной. Я примерно помнила, где находится смотровая, и уверена, там есть шкафчик с лекарствами. Пороюсь, посмотрю, что у них вообще есть.

— Карл, — услышала я знакомый голос за спиной.

Оглянулась. Синеглазка чуть ли не по стеночке полз, а всё туда же.

— И какого же хрена ты встал? — шикнула я. — Тебе после сотрясения лежать надо ещё как минимум дней пять. Фридхельм смотрел на меня знакомым упрямым взглядом и усмехнулся:

— А сам куда собрался?

— В сортир, ясно? — резче, чем хотела, рявкнула я.

Ну, а как ещё мне реагировать, если он обламывает все планы? Вряд ли ботан поддержит мою идею порыться в местной аптечке.

— Ну вот вместе и пойдём.

Да он что издевается? Деваться некуда, придётся говорить всё , как есть. Не дожидаясь, пока на нас наткнется кто-нибудь ещё, я как могла, быстро пошла к смотровой.

— Куда ты идёшь? — бедняга едва поспевал. Сам виноват, что увязался. — Карл, что ты задумал?

— Что-что? — я остановилась перед нужной дверью. — Стой тут и дашь мне знать, если кто-то будет идти. Объясню всё потом.

— Но, — попытался возразить он.

— Если «но», вали в палату и забудь, что меня здесь видел, ладно?

Не до сантиментов мне, когда на горизонте маячит инвалидность. А объяснять ему так, чтобы поверил, откуда я соображаю в лекарствах, сейчас нет времени. Я занырнула в комнату и бросилась к вожделенному стеллажу. Ну-ка что тут у нас? Йод, морфий, аспирин. Всё не то. Так, а что это за ампулы? Я всмотрелась и едва не заорала от счастья, обнаружив знакомое название: «Стрептоцид». Не Бог весть что, но хотя бы проверенный антисептик. И неплохо борется с инфекциями.

Помню в детстве, когда ещё не было всяких леденцов вроде «Стрептилса», мама при ангине давала нам с Полей рассасывать эти противные горькие таблеточки. И раны он неплохо залечивает. Нужно захватить побольше чудо-порошочка. Не знаю почему немцы тупят и не пользуются — ведь пока нет более сильного антибиотика, хорош и стрептоцид. Кривясь от забытого противного вкуса, я проглотила содержимое ампулы и быстро сунула в карман ещё несколько штук.

— Ну вот и всё, а ты боялся, — с напускной лёгкостью кивнула я Винтеру.

— Ты можешь мне объяснить, что происходит? — рассерженно косился он, пока мы возвращались в палату.

Я присела на свою койку, размотала бинт и достав ампулу протянула.

— Помоги разломить.

— Пока не скажешь, что ты вытворяешь, я и пальцем не пошевелю, — упёрся он.

— Это лекарство, которое поможет мне не сдохнуть от заражения крови, — нехотя пояснила я и попыталась забрать ампулу обратно. — Ладно, я сам.

— Откуда ты так уверен? — Фридхельм с сомнением смотрел на меня. — По-моему доктор лучше знает, как надо лечить.

— Доктор просто почистил рану, а мне явно хуже. Кончится тем, что мне покромсают руку, — я едва не перешла с шёпота на возмущённый ор. Благо, соседи по палате крепко спят и им не до наших выкрутасов. — Давай сюда порошок. Пока твоя подруга не засекла, я хочу успеть забинтовать всё обратно.

Фридхельм снова окинул меня внимательным недоверчивым взглядом, и это немного нервировало. Он же вроде как всегда на моей стороне, неужто сейчас сдаст? Винтер протянул мне вскрытую ампулу, молча наблюдая, как я распределяю порошок по ладони. Вот только бинтовать одной рукой не совсем удобно.

— Давай помогу, — он перехватил бинт, довольно умело продолжив перевязку.

Я всё-таки снизошла до придуманных наскоро объяснений:

— У моего дяди была аптека. Собственно поэтому я с детства люблю химию и немного разбираюсь в ней. Не знаю, почему местный доктор не применяет стрептоцид, но это хороший антисептик. Убивает микробы, а у меня, как видишь, начинается заражение. Я знаю, что делаю, поверь.

Не знаю, верил ли синеглазка, но судя по огромным, как блюдца, глазищам что-то не очень. Да в чём дело? У меня что, голова вторая выросла?

— Карл, — неуверенно прошептал он. — По-моему, с тобой что-то не так…

Да ладно, родной, что со мной может быть не так, кроме того, что я младше тебя лет на семьдесят и свободно могу подрабатывать местным экстрасенсом? Но что-то правда мне нехорошо. Кожа словно горела и, по-моему, температура подскочила ещё больше. Чёрт, ощущения точь-в-точь как те, когда меня ужалила пчела, и я выяснила, что у меня аллергия на укусы.

— У тебя тут… пятна, — пригляделся Фридхельм к открытой шее.

Блин, если даже в полумраке он углядел, что я выгляжу как Франкенштейн, значит дело плохо. Вывалившись в коридор, где было больше света, я с ужасом увидела действительно красные пятна, расползающиеся по рукам и скорее всего по всему телу.

«Твою же, у девчонки, в чьём теле я застряла, аллергия на лекарство!» — наконец-то осенило меня.

Ну хоть в чём-то везёт — вместо медленной смерти от заражения крови я быстро скончаюсь от анафилактического шока. Вон уже по-моему и нос начинает закладывать. И я напрочь не помнила, придумали ли уже антигистаминные. Но ничего другого, кроме как вернуться в смотровую и снова рыться шкафчике, мне не остаётся.

— Ты куда это? — цепко ухватил меня за локоть Фридхельм.

— Постараюсь найти что-нибудь.

Тьфу, ну как объяснить человеку из прошлого века, что такое аллергия? Для него это наверное из области фантастики. Конечно аллергики были всегда, просто гораздо меньше, чем в моё время.

— Нет уж, хватит экспериментов, — он потащил меня назад в палату. — Тебе стало хуже после этого порошка. Я найду Чарли или доктора, и не вздумай спорить.

— Фридхельм, подожди, — теперь уже я намертво уцепилась за его рукав. — Лекарство нормальное, просто иногда у людей бывает… ну, вроде как побочный эффект. Может болеть голова или живот, а может вот так как у меня. Это называется аллергическая реакция.

— Зачем же ты взял этот порошок, зная, что будет плохо? — вполне логично поинтересовался синеглазка. Да откуда я могла знать, какие сюрпризы преподнесёт мне новое тельце?

— Фридхельм, это что такое? — ахнула от возмущения позади нас Чарли. — Тебе надо лежать и Карлу конечно тоже. Почему вы среди ночи бродите по коридорам?

Мы обернулись к ней, и она испуганно вскрикнула, заценив мою мордаху:

— Марш в постель, я сейчас найду доктора!

— Подожди, не надо доктора, — чувствую, мужик за такую самодеятельность с удовольствием отпилит мне обе ручонки сразу.

Как минимум серьёзно озадачится, откуда у мальчишки такие познания в медицине. Как можно доходчивее я постаралась объяснить девушке, что натворила и чего теперь хочу от неё.

— У нас были пару раз больные, у которых было похожее, — неуверенно сказала Чарли. — Правда у парня была такая реакция на укус пчелы.

— Ты помнишь, что ему кололи? — блин, ещё пара минут разговорчиков, и я точно задохнусь.

— Кажется, да, — она всё ещё с сомнением смотрела на меня.

— Чарли, вколи ему, что требуется, — неожиданно вмешался Фридхельм. — Обсудим, что дальше делать, потом. Она поколебалась, но кивнула: