* * *

— Лейтенант Винтер, вы можете пройти в камеру, — дружелюбно улыбнулся Шварц.

Фридхельм недоверчиво вскинул глаза.

— Ну же, помнится, вы утром так рвались увидеть свою жену. Передумали?

— Нет, — торопливо поднялся он.

Я настороженно проследил взглядом, как Шварц вышел за ним в коридор. Нутром почувствовав опасность, я вышел следом.

— Что происходит?

— Не вмешивайтесь, обер-лейтенант, — холодно ответил он. — Или вы настолько наивны, что думаете, я не прослежу, о чём они будут говорить?

Чёрт, как же мне предупредить брата? Если Эрин действительно вляпалась в какую-нибудь историю, их разговор может окончательно её погубить. А заодно и Фридхельма. Словно прочитав мои опасения, Шварц насмешливо усмехнулся.

— Вернитесь в кабинет.

Вот же мерзавец! Смотрит с таким превосходством, словно я уже стою перед военным судом. Я вышел на крыльцо и подкурил очередную сигарету. Все мысли сейчас о том, что происходит там, в камере. Если Эрин всё-таки предала нас, как она поведёт себя? Скорее всего признается во всем Фридхельму в надежде, что он её спасёт. А уж Шварц не преминет воспользоваться тем, что услышал. Я могу лишиться не только карьеры, но и брата. Сердце тоскливо заныло при мысли, что Эрин расстреляют. Даже не от страха за её жизнь — мы все рискуем здесь, — но вот то, что она столько времени лгала мне, ему — это уже больно. Я ведь окончательно поверил ей тогда, что она никогда не предаст, что любит Фридхельма. Могла она освободить этих заложников? Вполне. Я вспомнил, как она спрятала ту девочку в подвале, как она постоянно пыталась смягчить приговор для мальчишек, попавшихся с поличным. Но тут хотя бы понятно, что она действовала из милосердия. А вот чем объяснить кражу секретной информации? Так может поступить человек, который стоит на противоположной стороне, наш враг. Я вспомнил её сбивчивый рассказ, что она пыталась бежать в Швецию. А что если она солгала? Если она всё-таки собиралась остаться в Союзе и считает себя русской? Тогда в её душе должно быть царит настоящий ад — она предала их, когда согласилась служить Вермахту. И теперь предаёт нас, пытаясь помочь им. Как офицер Вермахта я должен не вмешиваться и предоставить её своей судьбе. Предательство должно быть наказано по законам военного времени. Но вот как человек… Её смерть сломает жизнь моего брата, разве я смогу сидеть сложа руки?

Я вернулся в кабинет — Шварц уже был там. Чёрт, и ведь не спросишь, что ему удалось там узнать. Перехватив мой взгляд, он вопросительно поднял брови, мол, ну попробуй меня спросить.

— А где гауптман Вайс? — отвернулся я.

— Кажется, он поехал на станцию, чтобы проследить за отправкой техники, — ответил Файгль. — Что-то случилось, майор?

Шварц с недовольной миной прошёл к буфету и налил себе коньяка.

— Вы что-то узнали?

— Пока ничего, — пробормотал он. — Или она крепкий орешек и искусно притворяется, или…

— Я тоже склонен считать, что Эрин невиновна, — сказал гауптман. — Вы просто не представляете через сколько мы вместе прошли.

— И тем не менее в этом штабе есть предатель, — мрачно ответил Шварц.

— О чём идёт речь, господа? — жизнерадостно спросила Ирма.

— Простите, но эта информация вас не касается, — я задумчиво окинул её взглядом.

Эрин говорила, что эта девушка без ума от Фридхельма. Могла ли она попытаться убрать свою соперницу? Что-то в этой истории с фотоаппаратом не сходится. Если Эрин взяла его, то почему она сразу не объявила о пропаже?

— Ирма, когда вы заметили пропажу своего фотоаппарата?

— Я была здесь до обеда, потом отправилась в кафе, зашла в кино, — медленно вспоминала она. — Уже дома я поняла, что его нет, но решила, что оставила его в штабе. Я понимаю, почему вы это спрашиваете, но согласитесь, если бы так было, я бы нашла свой фотоаппарат на столе, а не брошенным в кустах, правда?

— Вы правы, — Шварц учтиво ей улыбнулся. — С фотоаппарата сняли отпечатки и, если фрау Винтер его действительно брала, это подтвердится.

Фридхельм резко развернулся и вышел из кабинета. Как бы не натворил глупостей. Я пошёл следом за ним, но похоже Ирма меня опередила.

— Милый, я понимаю, каково тебе сейчас, — она сочувственно коснулась его руки.

— Понимаешь? Вряд ли, — мрачно усмехнулся он. — Мою жену арестовали, а я уверен, она невиновна.

— Не волнуйся, генерал обязательно разберётся, — мягко ответила девушка.

Даже я почувствовал фальшь в её словах. Утром она так уверенно обвиняла Эрин.

— Если нужна дружеская поддержка, ты можешь в любое время поговорить со мной, — она снова сжала его руку. — Приходи в любое время.

Я старался незаметно приглядывать за Фридхельмом. Он занимался рутинными делами, ровно отвечал Шварцу, но я знаю своего брата. Напряжённая складка между бровей и упрямый взгляд говорили о том, что он что-то задумал.

— Ты что, следишь за мной? — грубовато спросил он, когда я прошёл за ним на склад.

— Конечно нет, — улыбнулся я. — Просто подумал, что ты не хочешь быть сегодня вечером один, — я кивнул на бутылку вина в его руке. — И это не выход.

Фридхельм испытующе посмотрел на меня и вдруг спросил:

— Ответь честно, ты тоже считаешь, что Эрин замешана в этом предательстве?

Прямота вопроса и его взгляд, который он не отводил от моих глаз, застали врасплох. Я должен его успокоить, но также понимал, что не могу ему лгать.

— Даже если Эрин не связана с подпольем, подумай сам — она в тот вечер здорово опоздала. А мы оба знаем, как она относится к казням гражданских.

Фридхельм не ответил, лишь нервно затянулся.

— Ты же понимаешь, что я в любом случае буду её защищать?

Я кивнул.

— Я уверен, что Ирма лжёт. Эрин говорила, она предлагала ей деньги и угрожала раскрыть её происхождение, если она не уедет.

— Думаешь, Ирма настолько в тебя влюблена, что готова пойти на такое безрассудство? — я скептически улыбнулся.

— А это я и хочу проверить. Но мне нужна твоя помощь.

— Ты решил её подпоить? Или добиться признания под дулом пистолета?

— Я пойду к ней, а ты постараешься подслушать наш разговор, — тихо сказал Фридхельм, по-прежнему глядя мне в глаза. — И если она признается, что подставила Эрин, подтвердишь её слова генералу.

— Ты рехнулся, — нервно усмехнулся я. — Ну хорошо, даже если Ирма в чём-то таком и признается, генерал нам не поверит. Ведь мы заинтересованы в освобождении Эрин.

— Тогда попроси Файгля пойти с нами, — предложил он. — Уж в его-то словах никто сомневаться не будет?

— Фридхельм… а что будет, если ты ошибаешься?

Я не стал говорить о своих подозрениях, только поссоримся, но я не могу слепо доверять Эрин. Слишком много в её биографии тёмных пятен, и я хорошо знаю, какой изворотливой она может быть.

— Я знаю, почему ты так говоришь… — он устало потёр переносицу. — И нельзя сказать, что я никогда не задумывался о…

Порой мне кажется, что его любовь так слепа, что он продолжал бы любить её, даже окажись она тайным агентом Сталина.

— Рени была вместе со мной в плену у русских, и я видел, как её готовы были расстрелять вместе со мной. Она не может быть на их стороне, это исключено, понимаешь?! Разве способна предать та, которая готова за тебя умереть? Ты вспомни, она же тащила меня через лес, раненого.

Я вздохнул. Будем надеяться, что эта любовь перевешивает принципы, которые мы все давно уже отбросили.

— Хорошо, я поговорю с гауптманом.

Файгль на удивление быстро согласился, когда я обрисовал ему столь необычную просьбу.

— Если это поможет рассеять эти нелепые подозрения, рассчитывайте на меня.

— Вы действительно верите, что Эрин невиновна?

— Ну разумеется, — он удивлённо посмотрел на меня. — Конечно, её доброта некоторым кажется… излишней, но я считаю, что женщина даже на войне должна оставаться женщиной. Кроме того, если бы она была заодно с русскими, мы бы это давно поняли. Элементарная логика, Вильгельм.

Мы подошли к дому, где жила Ирма.