— Скорее всего, загадочный диверсант — она. Мальчишка только что раскололся, что радист, которого мы все ищем, гораздо ближе чем вы думаете.

— Хватит говорить загадками, давайте по существу, — генерал налил в стакан воды из графина и жадно сделал несколько глотков.

— Радистка — это домработница, которой так благоволит фрау Винтер. Уж её-то, думаю, вы позволите арестовать?

Штауффернберг кивнул.

— А что насчёт фрау Винтер? — коварно уточнил Шварц.

— Герр генерал, это абсурд, — горячо заговорил Фридхельм. — Моя жена не может быть замешана ни в каких заговорах. За что её арестовывать? За то, что девушка, которую мы взяли на работу, оказалась подпольщицей? А вы уверены в своей домработнице?

— Дело не только в этом, — вмешался Шварц. — Фрау Винтер постоянно отпускала её в деревню. Спрашивается, для чего?

— Это было поощрением за хорошую службу, — спокойно ответил Фридхельм. — К тому же не было запрещено.

— Позвольте хотя бы допросить её, — не сдавался Шварц. — Узнать, что она делала вчера вечером в штабе.

— Я сам побеседую с ней, — сдался генерал.

— И кстати, последний раз я видела фотоаппарат у неё в руках, — вмешалась Ирма.

— Эрин не стала бы брать твой фотоаппарат! — резко ответил Фридхельм. — И она после обеда ушла домой.

— Она куда-нибудь выходила потом? — спросил генерал.

— Нет, — покачал головой Фридхельм.

Я не отводил взгляда от его лица. Чёрт, я знаю своего брата. Он лжёт. Или чего-то недоговаривает. Что за чертовщина сейчас происходит?

— Вы не можете этого знать, — усмехнулся Шварц. — Вечером мы все были на приёме у штурмбаннфюрера.

— Вы уверены, что Эрин вечером была в штабе? — пора вмешаться и мне.

— Часовой видел, как в здание входила какая-то женщина, — подтвердил майор.

— А может, это была ты? — прищурился Фридхельм, глядя на Ирму. — Ты ведь утверждаешь, что потеряла фотоаппарат. Вспомни, ты приходила сюда?

— Нет, — медленно покачала она головой. — Я вернулась домой и подумала, что забыла его здесь, но не стала возвращаться, решила забрать утром.

Генерал долго молчал, напряжённо обдумывая услышанное.

— Позвольте мне разобраться в этой ситуации, — осторожно вмешался я. — Нужно тщательно всё проверить прежде, чем предъявлять такие обвинения.

— Конечно, разберемся, — кивнул он. — А до выяснения обстоятельств я вынужден отдать приказ задержать фрау Винтер.

— Что?! — рванулся Фридхельм.

Я быстро перехватил его за плечо. Не хватало ещё, чтобы его отправили в штрафбат за нарушение Устава.

— Но так нельзя.

— Успокойтесь, лейтенант, — сурово отрезал Штауффернберг. — Я буду очень рад, если выяснится, что ваша жена не виновна в этом позорном предательстве.

— Позвольте мне самому привезти её.

— Нет, — покачал головой генерал. — В таких случаях лучше оставлять личное, так сказать, за дверью.

Шварц вышел, чтобы отдать приказ, а я почувствовал, как дрожит от напряжения рука брата под моей ладонью. Нужно срочно привести его в чувства. Я решительно потянул его на крыльцо.

— Пусти меня, — сердито вывернулся он. — Неужели ты думаешь, что я позволю им притащить её сюда как какую-то преступницу?! Или тебе всё равно, что с ней будет?!

Пусть считает меня трусом, но сейчас главное не позволить ему наделать глупостей и испортить себе карьеру.

— Пусти, я сказал!

— Успокойся! — я резко встряхнул его. — Мы обязательно разберёмся, что происходит, но если ты будешь бросаться на генерала — угодишь в соседнюю камеру. Этого хочешь?

Его взгляд стад чуть осмысленнее.

— Предлагаешь спокойно наблюдать, как Шварц будет избивать её на допросах?

— Об этом пока не идёт и речи, — я постарался успокоить его.

Хотя внутри продолжал грызть червячок сомнения. Если Эрин действительно что-то натворила, вряд ли ей можно помочь. Генерал поступит по законам военного времени, тем более предательство должно караться без всякой жалости. Я же прекрасно знаю Эрин. Она действительно много раз пыталась спасти этих людей. Да, но предать… Если так, у неё обязательно должен был быть сообщник. Я попытался припомнить все странности, которые могли произойти за эти дни. Кроме ревности к Ирме и неприязни к Шварцу, я ничего подозрительного не заметил. Я должен побеседовать с солдатом, который якобы видел её вчера вечером в штабе.

— Вы вчера были на дежурстве?

— Так точно, герр обер-лейтенант.

— Вы уверены, что видели вечером здесь фрау Винтер? Может быть, вы перепутали её с фройляйн Бреннер?

— Это точно была не она. Фройляйн Бреннер намного выше, хотя я не могу утверждать, что это была фрау Винтер. Дело в том, что я не видел лица.

Уже кое-что. Хотя кто из посторонних бы мог сюда проникнуть?

— И вы не задержали её? Даже не потрудились выяснить, кто разгуливает по штабу? — разозлился я. Так ещё чего доброго они в следующий раз проморгают партизанов, которые заложат взрывчатку или подожгут здание.

— Я подумал, что это могла быть уборщица, — промямлил парень.

Что ж, тоже верно. Надо будет приберечь этот аргумент в защиту Эрин. Я вернулся в кабинет как раз вовремя. Похоже, там разгорались очередные дебаты.

— Генерал, я лично побеседовал с часовыми, — отчитался я. — Они действительно видели здесь женщину, но никто не утверждает, что это фрау Винтер. Это могла быть уборщица.

— Могла, — вздохнул тот. — Но к сожалению, я пока не могу выпустить Эрин. У нас имеются новые факты её возможной виновности.

— Какие? — я почувствовал, как у меня упало сердце.

Неужели она действительно столько времени притворялась, а на самом деле хладнокровно продумывала план, как погубить всех нас?

— Один из полицаев, охранявших заложников, выжил и сообщил нам весьма интересные факты, — ядовито процедил Шварц. — В них стрелял мужчина в нашей форме, судя по всему, немец, а с ним была женщина.

— Он запомнил, как она выглядела?

— Нет, но он уверен, что дамочка — блондинка. А ещё она говорит и по-русски, и по-немецки. Он сам слышал, как она приказала открыть ворота, чтобы офицер мог допросить заключённого.

— Вы с ума сошли! — вскипел Фридхельм. — Мало ли в городе блондинок, да к тому же многие русские говорят по-немецки. Вы бы лучше занялись поисками загадочного офицера, пока он не передал русским все наши планы.

— Не переживайте лейтенант, займёмся, — отпарировал майор. — Но я не думаю что этот офицер кто-то из нас. Ваша жена вполне могла найти сообщника на стороне, это кто-то из подпольщиков.

— У вас нет никаких доказательств! — Фридхельм бросился к нему, хватая за отвороты мундира.

— Довольно! — прорычал генерал. — Лейтенант Винтер, последний раз говорю вам, успокойтесь, или я буду вынужден принять меры!

— Вы разве не видите, что обвинения майора — полный абсурд? Эрин связалась с подпольщиками и передала им секретные данные? Большего бреда нельзя и придумать.

— Я пообещал, что буду разбираться, — проворчал Штауффернберг. — Но у меня тоже возникло несколько вопросов. В тот вечер, когда освободили заложников, ваша жена немного опоздала на приём, если я не ошибаюсь. Как вы это объясните?

— Она чересчур долго собиралась, — спокойно ответил Фридхельм. — Хотела выглядеть безупречно. Видите ли, ей не очень приятно, что Ирма Бреннер оказывает мне знаки внимания. Вряд ли женская ревность тянет на преступление.

— Достаточно, — прервал его генерал. — Возвращайтесь к своим обязанностям.

— Позвольте мне хотя бы увидеть её.

— Я подумаю.

Выйдя из каинита, Фридхельм угрожающе шагнул к Шварцу.

— Это дело поручили вам?

— Да, — самодовольно ухмыльнулся тот.

— Если я узнаю, что вы хотя бы пальцем её тронули… — прошипел брат.

— Остыньте, Винтер, — резко осадил его майор. — А то я решу, что в заговоре участвовала не только ваша жена. И уж поверьте, с вами я точно церемониться не буду.

— Эрин невиновна!

— А это мы скоро выясним.

— Достаточно, — вмешался я. — Фридхельм, иди в казарму, отбери парней для патрулирования железной дороги. А вы, майор, всё же помните, что пока виновность Эрин не доказана, вам запрещено применять свои обычные методы допроса.