Поколебавшись, я всё-таки вернулся в гостиную. В конце концов, я мужчина и не собираюсь становиться монахом. Особенно когда чуть ли не каждую ночь слышишь через стенку характерный скрип кровати. Сколько раз я напоминал Фридхельму, что, пока они не женаты, спать в одной комнате неприлично, да и на улице не стоит обниматься в открытую. Ладно на фронте на такие вещи смотрят сквозь пальцы, но здесь, в столице запросто могут придраться. Брат лишь кивал с безмятежной улыбочкой, а к Эрин, естественно, с таким разговором не сунешься. Опять съязвит, что я цепляюсь к ним ввиду отсутствия собственной личной жизни.

— Ты не проводишь меня? — Ева коснулась моей ладони.

Я кивнул. Девушка оказалась весёлой и простой в общении. Мы вполне поладили, болтая о всяких незначительных вещах и постепенно подбираясь к незамысловатому флирту. Фридхельм бы сказал, что она глупа как пробка, но какая разница? Мне в отличие от него, чтобы уложить кого-то в постель, не требуется предварительно обсудить трёхтомник Шопенгауэра. Пока мы шли к её дому, Ева болтала без остановки, и я уже слегка пожалел, что пошёл с ней. Мне больше нравилась застенчивость Чарли. Даже Эрин не такая болтушка, а у этой рот прямо не закрывается.

— Поднимешься со мной? — Ева кокетливо улыбнулась. — Вдруг в подъезде прячется какой-нибудь грабитель.

Детский сад какой-то, мы же оба понимаем, для чего она приглашает меня. Впрочем, почему бы и нет? Последний раз я был с женщиной чёрт знает когда. Если не ошибаюсь, ещё весной. В борделе для офицеров были, конечно, тоже русские девушки, но мы тогда так напились, что я позволил себе забыть о своих принципах. К тому же те девушки, в отличие от деревенских, выглядели весёлыми и, в общем-то, довольными своей жизнью, так что я не чувствовал себя насильником.

— Мы могли бы встретиться завтра, — Ева выжидательно смотрела на меня, и мы оба подались друг к другу.

Девушка тут же податливо разомкнула губы, уверенно лаская языком, а я вспомнил другой поцелуй, который старательно был похоронен в недрах памяти. Всего лишь поцелуй, как бы небрежно сказала Эрин. Нежность, лёгким флёром окутывающая всё внутри, и ощущение близости… Почему же я не чувствую этого сейчас?

— Я тебе не нравлюсь? — огорчённо спросила Ева, заметив, что я замешкался.

— Ты очень красивая, — я притянул её ближе, постепенно чувствуя положенное возбуждение. Упругие формы женского тела, нежная кожа, запах духов сделали своё дело. В конце концов, она не испуганная девственница и сама хотела, чтобы вечер закончился именно так. Резко мелькает мысль, что мы практически не знаем друг друга, но нежные женские руки, обхватившие меня за плечи, притягивают всё ближе, теснее. Так хочется ненадолго выбросить из головы всё: ответственность за своих солдат, печаль в глазах матери, недовольно поджатые губы отца.

Как мало нужно, чтобы удовлетворить потребности. Вкусная еда, безопасная крыша над головой, тепло женского тела. Вот, пожалуй, и всё, о чём мечтает каждый солдат. Как это примитивно. Я надеюсь когда-нибудь испытать близость с той, которую люблю и для которой буду любимым мужчиной, а не случайным партнёром. Не могу утверждать, что сейчас изменил Чарли, ведь мы даже не помолвлены, но всё равно чувствую неловкость. И потом что мне сейчас сказать Еве? «Спасибо» и «До свидания»?

— Так что насчёт завтра, котик? — переспросила она, глядя как я одеваюсь.

И когда я успел стать «котиком»? Но с другой стороны искать новую девушку для развлечений я точно не буду. И что изменится от того, если я ещё пару раз с ней встречусь? В конце концов, отпуск у меня или нет?

— Давай, только не у Рудольфа. Может, сходим куда-нибудь?

— Отлично, — просияла Ева. — Я как раз знаю отличное местечко, где можно повеселиться.

* * *

«Повеселились» мы, конечно, отменно. Из всех возможных мест именно в этом баре я умудрился наткнуться на Грету и Эрин. Грета невозмутимо кивнула и сделала вид, что не заметила Еву, зато Эрин не отказала себе в привычном сарказме. Зная, как она относится к моей позиции насчёт Чарли, не сомневаюсь, что она в красках расскажет ей, что видела меня с другой. Ну и что теперь делать? Унижаться и просить её молчать я не собираюсь. Заставить держать язык за зубами тоже не выйдет. Но дело даже не в этом. Поймав её взгляд, я почувствовал, как острая волна стыда и вины неприятным холодом прошла внутри. И ведь понимаю, что всё вчера решил. Это мимолётное увлечение никак не повлияет на мои чувства к Чарли, но всё равно чувствую себя последним мерзавцем. Как ей это удаётся? В очередной раз вытащить на поверхность все самые стыдные и мерзкие чувства, которые я пытаюсь прятать даже от себя? А вообще она тоже не святая, чтобы меня осуждать. Я припомнил, как она заявилась чуть ли не в обнимку со Шнайдером и, хотя этому нашлось, вроде как, благовидное объяснение, почему-то кажется, что всё не совсем так. Уж слишком подозрительно блестели глаза у них обоих, к тому же подобные прецеденты уже были.

Порой я до сих пор сомневаюсь, будет ли Фридхельм с ней счастлив. Слишком они разные. Он романтик и мечтатель, Эрин же… Иной раз кажется, что она выросла на улице. Прожжённая лгунья, циничнее некоторых солдат, к тому же напрочь лишена свойственной девушкам её возраста стыдливости. Я недавно застукал их в ванной в самой недвусмысленной ситуации и что? Даже мне было неловко смотреть в лицо Фридхельму, а этой хоть бы хны. Хотя, может, я к ней несправедлив? Просто она достала меня за этот год своими выходками.

— Мы собираемся завтра расписаться.

Вот оно что? Я недоверчиво посмотрел на Эрин. И где же капризы по поводу грандиозного банкета и шикарного платья? Кажется, этим она прикрывалась чуть ли не полгода, а теперь, значит, собираются «просто расписаться»? Но я благоразумно промолчал, не став уподобляться ей, к тому же было ещё много дел. Нужно помочь Фридхельму выбрать костюм и прочее, да и Грета шепнула, что вечером ждёт меня, чтобы кое-что обсудить.

— Ну как?

Я улыбнулся. Неужели это мой брат, которому, казалось, ещё недавно я помогал зашнуровать ботинки? Фридхельм выглядел совсем взрослым в этом костюме, и меня кольнула острая жалость. Если бы не война, он бы скорее всего до сих пор бегал беззаботным студентом, цитируя мне выдержки из любимого Ницше и собираясь с такими же любителями поэзии после лекций где-нибудь в кондитерской.

— Тебе идёт. Жаль, мама не увидит.

Фридхельм отвёл глаза:

— Ты же знаешь, отец не в восторге от моего выбора.

Тут он прав. Я убедился, что папа полностью разделяет взгляды о превосходстве арийской расы. Узнай он, что Эрин отчасти русская, дома развернулась бы война.

— Ты счастлив? — я вспомнил, что недавно они едва не разбежались, Фридхельм так и не сказал, что случилось, а я в свою очередь не стал лезть с расспросами. — Она действительно та самая?

— Да, — просто ответил он. — Ты, наверное, думаешь, что я влюбился как мальчишка, потеряв голову, но это не так. Я знаю, что Рени не идеальна, но разве любовь — это не принятие человека таким, какой он есть? Хватит уже за меня волноваться, всё будет хорошо.

Надеюсь, что так и будет. Слишком часто Эрин умудряется находить проблемы на свою голову, но портить настроение брату в такой день явно не стоит. Странно, я всегда был уверен, что женюсь первым, привык подшучивать над Фридхельмом, что ни одна девушка не согласится соперничать с томом Рембо, но из-за чёртовой войны я не решился даже рассказать Чарли о своих чувствах. Последний раз мы виделись, когда Эрин выписали из госпиталя. Чарли обрадовалась, когда я пригласил её с нами на пикник, а я хотел поговорить с ней наедине. Хотя бы аккуратно выяснить, по-прежнему ли её сердце свободно. Эрин и Фридхельм не раз намекали, что она в меня влюблена, но я-то прекрасно знаю, что женское сердце — сложная вещь. Возможно, какой-нибудь поклонник посмелее меня сумел всколыхнуть её чувства.

— Я так рада, что вы наконец поедете в отпуск, — щебетала Чарли, медленно идя по тропинке. — Повидаешься с родителями, с Гретой.