— Считай, привиделся, — я на всякий случай отодвинулась подальше, но он больше не делал попыток как-то облапать меня. — Послушай, я не хочу сейчас ругаться и устраивать эпичное шоу, хотя для этого мне достаточно заорать, что ты грязно домогаешься. Просто уясни, что ничего у нас не выйдет.

— Ну откуда тебе знать? — непривычно серьёзным тоном спросил он. — Ты же ещё девчонка и совсем не разбираешься в мужчинах.

Мой Внутренний голос истерически захихикал. Ну да, почти так и есть.

— Может, тебе и нравится, что Винтер позволяет собой командовать, но это ни к чему хорошему не приведёт. Женщинам нужна твёрдая рука.

— Да ты прямо неандерталец, — фыркнула я. — Двинул дубинкой по башке и — в пещеру, готовить мамонта и размножаться в добровольно-принудительном порядке, да?

— Ну, можно и понежнее, но в общем всё так, — усмехнулся он, настойчиво притянув меня ближе, склонился, почти касаясь моих губ. — Давай хотя бы попробуем…

— Ты совсем рехнулся? — я резко отпрянула. — Если кто-то увидит…

— Хотя бы не торопись выходить за него, — Шнайдер ослабил хватку и мурлыкнул, обжигая горячим дыханием шею. — Или просто не мешай мне…

Вот это и бесит в таких мужиках — толика властности хороша под настроение в постели, но когда пытаются почём зря распоряжаться твоей жизнью? Нет уж, на эти грабли я больше не наступлю.

— Я уже сказала нет, — я наконец-то высвободилась из его рук. — Сколько раз ещё нужно повторить?

Всё, хорош разводить демократию, если ещё раз тронет меня — молчать не буду. Но Шнайдер не стал меня преследовать. Вот же придурок! Так одержим целью трахнуть меня? А к чему тогда эти идиотские разговоры?

Да куда опять все делись? А-а-а, вижу. Кребс припахал парней что-то грузить из склада. Я сказала Фридхельму, что иду домой, но и там меня поджидал сюрприз. Раиса, когда я пришла забрать Лизу, заискивающе затараторила:

— Ох, тут такое дело… в общем Лизоньку нашла её тётка, — я заметила что за столом сидит молодая женщина, которая сверлила меня настороженным взглядом. — Вы же отдадите ей девочку?

Посмотрим ещё, что это за тётка. А то, может, она и не горит желанием в такое время брать на себя обузу.

— Пойдёмте на улицу, — лучше поговорить без лишних ушей.

— Я приехала навестить сестру с племянниками. Думала, раз наши мужья на фронте, вместе легче будет, да и с детишками хотела помочь, своих пока нет, а тут такое… — женщина всхлипнула. — Лиза рассказала, что Ванечку… убили, а мама, говорит, с дедушкой уехали на войну помогать папе…

Женщина вопросительно посмотрела на меня, скорее всего догадываясь, что я отвечу, но видимо надеясь, что вдруг это не так. Я оглянулась, чтобы убедиться, что Лиза не бегает поблизости.

— В Алексеевке обнаружили партизанскую деятельность, отряд СС провёл карательную операцию, — тяжело сообщать такие новости — женщина судорожно разрыдалась. — Лиза не знает, что мамы больше нет, я не смогла сказать такое ребёнку. Говорить ей или нет — теперь дело ваше.

— Вы позволите мне её увезти? — немного успокоившись, спросила она.

— Да.

На данный момент это оптимальный выход. Девочка будет жить на родине, да ещё и не у чужих людей. К тому же кто знает, может, и отец потом её разыщет. А что могу дать я, если моя судьба постоянно висит на волоске? Фридхельм без особой радости, но согласился со мной. Всё-таки ребёнок — не игрушка. У неё нашлись родственники, да и мы с таким кочевым образом жизни не самые лучшие родители. А если бы меня ранило, когда мы отсиживались в окопах? Сложно представить, что парни по очереди стали бы нянчиться с перепуганной девчушкой. Я старалась утешаться этими аргументами, игнорируя мысли, что у нас могла бы быть своя малышка.

— Ты правда хочешь остаться с тётей Верой? — всё-таки спросила я.

— Ага, — кивнула Лиза. — Я попрошу её отвезти меня к маме с папой.

Бедная тётя Вера. Ей теперь предстоит частенько отвечать на каверзные Лизины вопросы. Девочка смотрела, как я неторопливо укладываю вещи, и неожиданно подвинулась, крепко обняв меня за шею.

— Я больше не увижу тебя?

— Скорее всего нет, — честно ответила я, достав фотографию её родителей, прихваченную из опустевшего дома. — Вот, возьми, — протянула её девочке. — И помни, что они любят тебя, даже если сейчас не рядом.

Девочка бережно разгладила слегка загнувшиеся уголки и вздохнула:

— Жалко, что Ванькиной карточки у нас нет.

— Ты будешь помнить его здесь, — я коснулась её лобика.

* * *

Дойчланд, дойчланд, юбер аллес…

Этот блядский гимн уже успел надоесть до чёртиков, а ехать нам ещё долго. Меня конечно мало что может смутить после проживания в солдатской казарме, но блин как-то я уже отвыкла от этой экзотики. Чёртовы бюрократы-немцы засунули меня в общий вагон, опираясь на безликие инициалы Э. Майер. Видимо, и в голову не могло прийти, что это девушка. Вильгельм попробовал договориться, чтобы меня перевели в купейный вагон, но пока что безуспешно. Так что придётся «наслаждаться» пьяным исполнением национального гимна, пошлыми шуточками, храпом, запахами колбасы, перегара и нестираных сто лет носков. Фридхельм недовольно покосился на наших соседей, которые увлечённо резались в карты, громогласно матерясь на проигрышных моментах, и вздохнул:

— Потерпи, Вильгельм обещал что-нибудь придумать.

— Да ладно, — усмехнулась я. — Это напоминает времена, когда «Карл» в ужасе приобщался к солдатской жизни.

— Знала бы ты, как я боялся, что кто-нибудь догадается, что ты девушка, — его глаза потеплели от этих, сейчас уже забавных, воспоминаний.

— А ещё кое-кто мог бы мне и сказать, что раскрыл секрет «Карла».

— Я боялся, что с перепугу ты вообще сбежишь. К тому же кое-кто постоянно ершился, стоило мне подойти ближе. — Дурачок, я ведь действительно считала, что ты запал на задницу «Карла».

— Мне удалось договориться, тебя переводят в купе, — к нам протиснулся Вилли. — Пойдём.

В тамбуре нас остановил солдат, в полутьме я не разобрала его звание.

— Предъявите документы.

Винтер протянул свой военник, и я тоже стала рыться в сумке.

— Проходите, — вежливо улыбнулся парень. — Желаю приятного отпуска, герр обер-лейтенант. И вам тоже, фройляйн.

Это они дезертиров отлавливают? То, что он шёл прямо за нами, слегка напрягало. Я так и не научилась спокойно воспринимать левых солдат, казалось, от них постоянно исходит угроза. Особенно, когда они лезут копаться в моих документах. Я оглянулась — парень резко подёргал дверную ручку туалета.

— Там уже давно кто-то заперся, — к нему подошёл фельдфебель. — Откройте дверь, или нам придётся её сломать! — Ну чего ты встала, пойдём, — поторопил Вилли, но услышав громкий треск двери, тоже оглянулся.

— Ваши документы.

В туалете пряталась молодая женщина с мальчиком лет трех. Она немного растерянно смотрела на мужчин:

— Вы пугаете моего сына. Разве я что-то нарушила?

— Это обычная проверка, фрау, не задерживайте ни себя, ни нас. Покажите ваш паспорт и детское свидетельство.

— Меня ограбили на вокзале, все документы остались в чемодане, — напряжённо ответила она, прижав к себе ребёнка .

Вроде на еврейку она не похожа и говорит без акцента, но эти невербальные жесты и чуть дрогнувший голос выдавали её страх.

— Прошу вас пройти с нами, — в вежливом тоне фельдфебеля мелькнули металлические нотки.

— Я обратилась в комендатуру вокзала, и мне сказали, что документы восстановят по месту жительства, — возразила она, уже не сдерживая нервозности. — Разрешите нам вернуться в купе. Ребёнок устал, и я должна покормить его.

— Повторяю, пройдёмте с нами, — он настойчиво взял её под локоть, слегка подталкивая к двери в тамбур. Мелкий, не понимая, что происходит, начал хныкать. Вильгельм резко отодвинул тяжёлую дверь купе и дёрнул меня за руку, прошипев: