— Всё равно я хочу услышать и версию Эрин, — упрямо сжал губы брат. — В конце концов, это странно. Почему Файгль решил надраться средь бела дня, и почему отправил её одну, а не как положено?

— Ты опять её в чём-то подозреваешь? — возмущённо спросил я. — Эти сволочи, когда поняли, что так просто не уйдут, выстрелили в беззащитную связанную девушку. Какие ещё тебе нужны доказательства, что Эрин ни в чём не виновата? Это Файгль нарушил правила, отправив её на допрос без сопровождения и не связав перед этим пленных!

— Я не обвиняю её, — вздохнул он. — Просто хочу выяснить точно, что произошло. И, Фридхельм, я закрою глаза на твоё самоуправство, но ты сейчас же отправишься со мной.

— Нет.

— Да ты понимаешь, что Файгль тут же обвинит тебя в дезертирстве?

— Фридхельм может задержаться ещё ненадолго на вполне законных основаниях, — осторожно вмешалась Чарли. — Эрин потребуется ещё как минимум одно переливание крови. У нас нет нужной группы, а его кровь подходит.

— Ладно, — кивнул Вильгельм.

Я вернулся в палату. Рени по-прежнему была погружена в этот глубокий, нездоровый сон. Я осторожно взял её руку — она была слишком горячей. Потрогав её лоб, я убедился, что мне не показалось. Она вся горела.

— По-моему, у неё жар.

— Температура часто бывает после операций, — Чарли взяла Рени за руку, сосредоточенно измеряя пульс.

— Вы же сможете ей помочь? — это то, чего я и боялся — начинается воспаление, из-за чего так часто умирают раненые.

— Конечно, введём ей антибиотик, — она погладила меня по плечу. — Эрин молодая здоровая девушка, она должна поправиться.

То ли лекарству нужно было время, чтобы подействовать, то ли Чарли пыталась успокоить меня утешительной ложью, но к вечеру температура не упала. Эрин так и не очнулась, но теперь её сон был беспокойным. Я с тревогой смотрел, как любимые черты лица искажает боль.

— Прости… я не могла по-другому…

Что или кого она видит, если перешла на русский? Я склонился ближе, пытаясь разобрать в сбивчивом шёпоте, что её так тревожит. Слабая улыбка тронула её пересохшие губы:

— Мама… я вернулась…

Сердце стянуло словно железным обручем, ведь её мать давно умерла. Неужели и Рени сейчас уйдёт следом? Но почему она сказала «вернулась»?

— Чарли, скажи мне правду, — я ухватил её за рукав. — Всё совсем плохо?

Чарли отвела глаза и медленно ответила:

— Не думаю. Сейчас сделаем ещё одно переливание, и температура уже должна немного упасть. Эти новые лекарства, которые доставил Красный Крест, очень хорошие.

Снова потянулись долгие минуты или часы, когда я напряжённо слушал её неровное дыхание и гипнотизировал взглядом колбу с бордовой жидкостью, которая медленно по капле втекала в её вены…

* * *

Я открыл глаза, почувствовав, как затёкшее от неудобной позы тело закололо словно иголками. Похоже, я уснул прямо так как и сидел — на полу у кровати Рени.

— Фридхельм… — я почувствовал почти невесомое касание на затылке.

Повернулся, перехватывая её ладонь, заглядывая в любимые глаза, не в силах сказать сейчас ни слова. Эрин смотрела немного дезориентировано. Неужели не помнит, что с ней произошло?

В палату вошла Чарли и поставила лоток с лекарствами на тумбочку.

— Слава богу ты пришла в себя, — она радостно улыбнулась. — Ну и напугала же ты нас.

— Мне можно попить?

— Конечно, можешь даже позавтракать, я сейчас скажу, чтобы вам принесли что-нибудь из столовой, — Чарли вручила ей градусник и достала из-под салфетки шприц. — Сейчас сделаем укол, чтобы остановить воспаление. Осторожнее, дорогая, резко не двигайся, чтобы не разошлись швы.

Я отошёл, чтобы не мешать им. На душе было неспокойно. Рени очнулась, скорее всего, переливания больше не нужны, а это значит, меня вот-вот отправят обратно. Словно в подтверждение моих мыслей в палату вошёл Вильгельм. Чарли с опасением взглянула на нас:

— Не вздумайте шуметь, Эрин сейчас любые волнения не на пользу.

Брат уже немного успокоился, сдержанно начав:

— Похоже, ты снова вляпалась в неприятную историю.

— Угадал, капитан очевидность.

— Какого чёрта тебя понесло в одиночку допрашивать пленных? — постепенно заводясь, продолжал он. — И как получилось, что вы с Файглем ни с того ни с сего решили вылакать все запасы вина? Я нашёл в штабе гору пустых бутылок.

— Герр Файгль получил из дома письмо, затосковал по юной жёнушке. Решил немного расслабиться, а получилось — как получилось. Я-то почти не пила, если помнишь, ты завалил меня до хрена важными переводами.

— Ну хорошо, а как он в таком состоянии додумался отправить тебя на допрос?

— Речь зашла о том, как можно хитростью выманить у русских нужные сведения, и герр гауптман попросил меня рассказать, как действовал тогда герр Ягер, — в ответ на непонимающий взгляд брата Эрин пояснила. — Он же писал нашему гауптману, просил подписать мой перевод.

— Откуда ты знаешь? — прищурился Вильгельм. — Неужели рылась в бумагах на столе Файгля?

— Это письмо лежало на виду, и, конечно, я его прочитала. Как ты понимаешь, меньше всего я хочу оказаться в дивизии Ягера.

Если это тот тип, которого я тогда видел в госпитале, я тоже не хочу, чтобы он приближался к Эрин. — Вильгельм, ты же не допустишь, чтобы её перевели в другую часть?

— Думаю, Файгль ему отказал, иначе бы уже сообщил мне о переводе, — устало вздохнул брат. — Голова от вас всех идёт кругом. Значит, Файгль отправил тебя выманить из пленных информацию, а тебе даже в голову не пришло, что это опасно?

— Я думала ничего не случится, ведь за дверью наши солдаты, — ответила Рени. — Я не успела даже закричать, когда один из русских набросился, едва не придушив меня. Ну, а дальнейшее, я думаю, ты и так знаешь. Они решили бежать, прихватив меня вместо «языка».

— Да уж, им можно сказать повезло. Если бы солдат на посту было больше, так легко они бы не ушли, — Вильгельм немного помолчал, словно не решаясь что-то сказать. — Почему они в тебя стреляли? Ведь ты нужна была живой.

— Это получилось случайно, когда началась перестрелка с нашими, — нехотя ответила Рени.

Я неотрывно смотрел ей в глаза, уже догадываясь, что произошло на самом деле. Русские первыми засекли нас и наверняка собирались перестрелять по одному.

— Пообещай, что больше никогда так не сделаешь.

— Как — так? — разумеется, она нипочём не признается, что безрассудно рискнула жизнью, чтобы спасти меня и парней. — Говорю же, это случайность.

— Надеюсь, парни их достали, — я бы сам хотел пустить пулю в лоб тому, кто это с ней сделал.

— Шнайдер застрелил только одного, — недовольно поморщился Вильгельм. — Второму удалось уйти, — он повернулся ко мне. — Нам пора.

— Дай мне несколько минут попрощаться, — попросил я.

Вильгельм кивнул и улыбнулся Эрин.

— Поправляйся.

Я заметил в её глазах слёзы:

— Что? Позвать Чарли? Тебе сильно больно?

— Нет, не зови, — она помотала головой. — Больно, но терпимо. Не хочу привыкать к морфию.

— Не хочу оставлять тебя, — я коснулся губами её ладони.

— Всё будет хорошо, — слабо улыбнулась Рени. — Через пару недель заберёшь меня отсюда.

***

Лиза бегала во дворе с кем-то из детишек. Едва увидев меня, девочка торопливо подбежала.

— Почему тебя так долго не было? И где Эрин?

— Она… немного больна и сейчас в больнице, — я погладил её растрёпанные волосы.

Рени всегда так красиво заплетала их, но, видимо, у этой женщины было слишком много других забот.

— Тебе грустно? — Лиза пытливо заглянула мне в глаза. — Держи, — девочка порылась в кармане платьица и сунула мне в руку шоколадную конфету, которыми её частенько баловали парни.

— Я уж думала, вы её бросили, — смущённо улыбнулась Надя.

— Конечно нет, — ровно ответил я. — Просто… кое-что случилось.

Обсуждать это не хотелось, тем более у неё нет никаких причин сочувствовать Эрин.