— Может, пусть Лиза пока живёт у нас? — спросила девушка.

— Нет, достаточно, что вы присматриваете за ней, пока я на службе.

Рени утверждала, что эта девушка пытается меня соблазнить, но я не думаю, что это так. Многие русские ненавидят нас, но попадаются и те, кто из страха или, понимая необходимость приспосабливаться к новым условиям, придерживаются вежливой доброжелательности. Что я ошибся, выяснилось буквально через пару дней. Вернувшись и не найдя во дворе Лизу, я заглянул в дом, где жила эта семья.

— Лиза? Ты здесь?

Я смущённо отвёл глаза. Надя в одном белье стояла перед зеркалом, расчёсывая волосы.

— Они с тёткой ушли купаться на речку, — улыбнулась девушка и, заметив, что я собираюсь уйти, торопливо добавила: — Останься.

— Что? — мне показалось, что я ослышался.

Надя скользнула ближе, мягко взяв меня за руку.

— Неужели не понимаешь? — девушка прижалась ко мне. — Ты давно нравишься мне…

Она довольно привлекательна, но сейчас я почувствовал не возбуждение, а злость. Значит, Эрин была права, а я словно слепой ничего не замечал, ещё и обвинил её в напрасной жестокости.

— Никогда так больше не делай, — я жёстко перехватил её руку, отстраняя девушку, и вышел, хлопнув дверью.

Постепенно злость немного утихла — девушка-то особо не виновата. Всегда есть такие, которых приходится долго добиваться, и такие, которые сами проявляют инициативу. Конечно же я не расскажу Рени об этом инциденте, но она может быть спокойна. Я не вещь, которую можно у кого-то забрать. С кем мне быть я всегда решал и буду решать сам.

— Как ты? — Вильгельм присел рядом со мной на ступеньку крыльца.

— Не знаю, — я пожал плечами. — Плохо. Уже неделю ничего не знаю, что там с Эрин.

— Раз доктор до сих пор не позвонил — значит, она потихоньку поправляется.

Логично. Доктор звонит в двух случаях: смерти или выздоровлении раненых.

— Ты обижаешься, когда я завожу такие разговоры, но ведь это правда. Любовь на войне делает нас уязвимыми, слабыми. На поле боя ты думаешь не о том, сколько врагов уничтожить, а надежное ли укрытие у Эрин. И готов жертвовать собой не для Германии, а закрывая от пуль её.

Это старая пластинка. Я вот допустим видел, как дрожали губы Чарли, когда они прощались. Видел в их глазах несказанные слова и не понимал, для чего так мучить друг друга, откладывая объяснение, которое может никогда не произойти.

— Кто его знает как лучше, — я взял новую сигарету и наклонился, когда он щёлкнул зажигалкой. — Разве ты или Чарли счастливее, чем мы? Любовь делает в чём-то уязвимым, но также даёт и силу бороться, что бы ни послала судьба.

— Фридхельм, ваша любовь — это так хрупко, — он провёл ладонью по моей макушке, слегка притягивая к себе и настойчиво удерживая взгляд. — Послушай меня хоть раз, убеди её согласиться на перевод в госпиталь.

— Это наш выбор быть вместе, пусть и так, — я не буду заставлять её уехать.

Если мне так плохо без неё сейчас, когда мы не виделись неделю, что будет, если мы не будем видеться долгие месяцы? Увольнительные бывают не так уж часто, а постоянно сбегать, чтобы увидеть её, тоже не выход.

— Знал бы ты, как тяжело вот так не знать, что с ней. Я так скучаю.

— Я тоже, — усмехнулся брат. — В кои-то веки в нашем штабе всё тихо, спокойно и так пусто.

Я улыбнулся. Похоже, Вильгельм окончательно смирился с моим выбором. Они конечно до сих пор периодически препираются, но я знаю, брат как и я будет до последнего её защищать, пусть и не одобряя некоторые поступки. К счастью, он и половины не знает. Например, что Рени застрелила того полицая, и про морфий тоже…

* * *

— Мы едем за Рени, да? — уточнил я, заметив сдержанную улыбку на лице Вильгельма, когда он сказал готовить машину.

Он кивнул:

— Пойдём, поможешь.

Взяв объёмный бумажный пакет, он вручил мне второй. Довольно тяжёлый, и, судя по всему, там какая-то снедь.

— А это зачем?

— Думаю, пикник на берегу пруда нам не помешает. Главное, чтобы Чарли смогла отпроситься на пару часов.

— Есть какой-то особенный повод?

Слишком уж довольное у него лицо. Неужели решился поговорить наконец с Чарли? Но зачем тогда тащить нас с Рени?

— Есть, но это сюрприз, — загадочно улыбнулся брат.

— Ну, мне-то можешь сказать сейчас?

Хотя вряд ли. Даже в детстве, если случайно узнавал какую-то новость раньше меня, он никогда не признавался.

— Сюрприз на то и сюрприз, — усмехнулся он и, заметив, что я обиженно вздохнул, добавил: — Тебе понравится.

Чарли с энтузиазмом восприняла идею устроить пикник, правда пришлось немного подождать, пока они с Эрин соберутся. Было непривычно видеть их без привычной формы, в лёгких летних платьях. Эрин похудела и до сих пор выглядела нездорово-бледной. Я бережно обнял её, всё ещё не веря, что она снова рядом.

— Можешь не бояться клещей, — улыбнулся я, расстилая на траве плед.

— Клещи уже не активны, зато можно запросто наступить на змею.

— Ты обязательно должна познакомиться с Гретой, — хихикнула Чарли. — Она тоже вечно боится мышей, пауков и прочую живность, а ещё утверждает, что выйти из дома ненакрашенной всё равно что отправиться голой.

— Она мне уже нравится, — усмехнулась Эрин. — К тому же это так и есть. Мне бы не помешал макияж. Не представляю, на кого я сейчас похожа. На полудохлую моль или панду, которая месяц бухала, не просыхая.

— Глупости, — возразила Чарли. — Ты немного бледная, но сейчас солнце это исправит.

Девушки разложили на салфетке деликатесы из пайка: сыр, банки с паштетом, ветчиной, порезали хлеб. Вильгельм даже успел нарвать в саду спелых вишен и положить в пакет бутылку шампанского.

— Оу, есть повод? — удивилась Чарли.

— Вот чёрт, так нечестно, — обиженно сказала Рени, наблюдая, как пенистая жидкость льётся в стаканы. — Мне же пока нельзя.

— Для тебя есть вот это, — Вильгельм достал банку персикового компота, ловко открывая её. — Ну что, я пожалуй скажу. Файгль вчера передал мне список отпускников, — он сделал паузу и улыбнулся. — Мы едем в Берлин.

— Я не поеду, — как бы мне ни хотелось хоть ненадолго попасть домой и увидеться с мамой, я не брошу Рени одну.

— Эрин тоже в этом списке, — Вильгельм правильно понял мои сомнения.

— Это же здорово, — обрадовалась Чарли.

— Как это Файгль отпустил нас вместе, ты же командир, — удивился я.

— Думаю, это своеобразный подкуп, — улыбнулся брат. — Чтобы я не упоминал нигде о его промахе.

— Но он действительно виноват, — я всё ещё не мог простить ему, что он подставил Эрин.

— Все мы ошибаемся, к тому же он хороший командир и много для меня сделал.

Чарли подошла к пруду и, попробовав рукой воду, обернулась.

— Тёплая. Кто идёт купаться?

— Я пас, — ответила Эрин. — Только утром швы сняли.

— А я быстро окунусь.

Стояла уже настоящая жара, ну, а то, что на мне не плавки, а обычное бельё,думаю, никого не смутит. Вильгельм правда купаться не пошёл, да и Чарли ограничилась тем, что зашла недалеко, подобрав повыше подол платья.

— Помнишь, мы раньше делали вот так? — я подкрался и, подхватив её, сделал вид, что хочу бросить в воду.

Чарли взвизгнула и бросилась меня догонять, плескаясь в лицо водой.

— Фридхельм, ну когда ты уже повзрослеешь!

Я быстро нырнул, отплывая подальше. Когда рядом с тобой друзья детства, невольно начинаешь вспоминать, что несмотря на то, что мы выросли, можно позволить себе немного подурачиться. Когда я вылез на берег обнаружил, что Рени сидит одна. Её взгляд был напряжённым, словно она обдумывала какую-то сложную стратегию. Странно, неужели её не обрадовало, что мы едем домой?

— А где Вильгельм и Чарли? — удивился я.

— Отошли прогуляться.

Я растянулся рядом с ней, надеясь, что успею обсохнуть, пока они вернутся.

— Может, всё-таки скажет ей, — пробормотал я.

— Вряд ли, — фыркнула Эрин. — Пока он у всех тараканов в голове спросит, точно ли можно, война как раз и закончится.