Солдатики уже замаялись, томясь в ожидании, ещё нагнетала неизвестность, что произошло с остальными. Какая-нибудь заразная болезнь или всё-таки отравление? Бартель тоскливо заныл:

— Скорее бы уже выяснить, что произошло, и слинять отсюда.

— Я слышал, что это русские нас отравили. Как думаешь, что с ними сделает наш лейтенант? — спросил Штейн.

— Да тут и думать нечего, — злобно ответил Хайе. — Спалить всю деревню к херам собачьим, — я пожалела, что ему не досталась форма, удобренная борщевиком.

В смотровую прошёл вымотанный подчистую доктор, грозно бросив на ходу:

— Заходим по одному, одеваться-раздеваться максимально быстро, дурацких вопросов не задавать, всё ясно?

По ходу, резко-сволочной тон присутствовал у врачей любой национальности и так было наверное от самого сотворения мира. Ну правда, словно в районную поликлинику в сезон эпидемии гриппа зашла. Я в тоске смотрела, как парни один за другим заходили в кабинет, и понимала, что никакого путного объяснения, почему я девушка, мне так и не зашло в голову. Я и до этого периодически озадачивалась этим вопросом на всякий случай, но все версии не нравились, всё не то. В смотровую шустро забежала та самая медсестра. Исходить на нервы в ожидании неминуемого уже порядком надоело, и я подкатила к синеглазке. Хоть потроллю его напоследок:

— А она ничего, симпатичная, да?

— Ты о Чарли? — обернулся он, невинно хлопая глазками. — Наверное да.

— Да брось, вы же с красоткой явно близко знакомы.

Ой, а покраснел-то как. Ну и чего так засмущался?

— Это просто подруга, — пояснил Винтер. — Мы выросли на одной улице.

— Дружить можно по-разному, — во мне перед смертью проснулся не то тролль, не то шиппер. — Организмами в том числе.

— Маленький ты ещё о таких вещах судить, — неожиданно показал зубки ботан. — Сам-то, наверное, ещё ни одну девушку на свидание не приглашал.

— Может и приглашал, — усмехнулась я. — Да ладно, чего ты так распереживался? Подруга так подруга.

А очередь между тем медленно, но верно двигалась вперед. Я прикинула, удастся ли мне вроде как потеряться, но нет. Фельдфебель велел оставаться на месте и шансов избежать осмотра при таком раскладе чуть больше, чем нихрена. — Майер, иди, ты последний остался, — подпихнул меня в спину Бартель. Я на ватных ногах шагнула в кабинет, застыв на пороге.

— Быстрее, не стой столбом, — хамоватый доктор что-то писал в тетради, даже не посмотрев на меня толком. Чарли, или как там её, ободряюще улыбнулась: — Раздевайся.

Я медленно двинулась к кушетке.

— А ну-ка посторонись, парень, — меня бесцеремонно отпихнула невысокая, плотно сбитая тётка, у которой на морде было написано «старшая-злобная-сучка-медсестра». Я от греха подальше шагнула в сторонку.

— Доктор Йен, там раненых привезли с передовой, — тётка пёрла, как танк. — Вас ждут в операционной.

— Проведите осмотр солдата сами, — мужик резко отодвинул стул, на ходу отдавая распоряжения подруге Винтера. — Вы уже знаете, что делать, если у него обнаружатся ожоги.

Они вышли, а я решила срочно переиграть свои планы.

— Ну, чего стоим? — девушка подошла ко мне поближе. — Раздевайся, я тебя не съем.

Я постаралась изобразить крайнюю степень смущения и низко опустила голову.

— Ты меня стесняешься? — мило улыбнулась Чарли. — Брось, я медсестра, тут нет ничего такого, обычный осмотр. Я крепко сцепила руки на животе и покачала головой. Пусть думает, что пацан пытается скрыть от неё здоровую реакцию тела на привлекательную девушку.

— Я здоров, правда. У меня нет ожогов, я бы знал, — пробормотала я, не забывая бросать на неё смущённо-восхищённые взгляды.

Похоже, перестаралась. Девушка сама уже покраснела, но всё-таки настаивала:

— Я должна убедиться, что так и есть.

Поколебавшись, я задрала куртку, обнажая живот:

— Видите, всё чисто.

Она, воспользовавшись моей капитуляцией, отодвинула воротник, осмотрев шею.

— Ну, чего ты так разволновался, глупенький?

Чёрт, надеюсь, раздевать она меня не полезет, а то уж совсем стёб получится. Медсестра гоняется по кабинету за юным девственником, приговаривая: «Ну иди же ко мне, непослушный мальчик». Ой, чего это она вытворяет? Девушка ловко перехватила мои руки, чуть сдвинула рукава вверх, осматривая кожу. Всё, хорош уже, Чарли.

— Хватит, говорю же я здоров, — я чуть сдвинулась назад.

— Ну ладно, раз ты такой стеснительный так и быть отпущу, — усмехнулась Чарли. — Можешь идти.

Не веря своей удаче, я чуть ли не галопом припустила к двери. Оглядевшись, обнаружила, что толпа куда-то чудесным образом испарилась. Без меня уехали, что ли?

— Иди на улицу, — Чарли вышла следом за мной. — Ваши, наверное, помогают выгружать раненых.

Ага, отлично. У меня как раз есть на примете ещё одна афера. Надо пользоваться такой удачей, пока есть возможность. В смотровой я видела целые стеллажи, забитые лекарствами, бинтами, ватой и прочими стратегически важными вещами. Лекарства, пожалуй, тырить не буду, а вот ватно-марлевой продукцией грех не разжиться. Пока что меня судьба баловала в этом плане, но рано или поздно критические дни, надеюсь, меня посетят. Приятного, конечно, мало, учитывая плачевное состояние ассортимента «прокладок», но если мне досталось беременное тело, это куда как хуже.

***

В нашей импровизированной казарме было непривычно тихо — основная масса народа сейчас пребывала в больничке. Я быстренько прошмыгнула в свой угол, скинула одежку и занырнула под одеяло. Бартель, Хайе и Штейн, похоже, дрыхли, синеглазка же сидел в обнимку с фонариком и какой-то книгой. Уснуть никак не получалось. Я крутилась на неудобной койке, пытаясь спрогнозировать, как оно пойдёт всё дальше. Догадались ли немцы, что сегодня произошло? Будут проводить дознание или действительно сожгут деревню?

— Винтер, — тихонько позвала я, решив попытаться раскрутить его на последние новости.

Ну, а что, может, навестил любимого брата в палате и ненавязчиво узнал, что он об этом всём думал и главное — чего планировал делать дальше. Оглох ботан что ли или полностью погрузился в вымышленный книжный мирок? Пришлось добавить децибел:

— Фридхельм!

Ну точно на своей волне сидел — нехотя оторвал от книженции задумчивые глазищи и без восторга перевёл их на источник шума. То есть меня.

— Так что у нас сегодня всё-таки случилось, не знаешь?

— Наши получили ожоги, как сказала русская медсестра, от местной травы. Оказывается, есть растение, сок которого, попадая на кожу, вызывает ожоги, — Фридхельм как-то вяло рассказывал, не выпуская из рук книгу.

— Ничего себе, — «удивилась» я. — А есть предположения, откуда эта дрянь могла попасть на парней?

— Ну, тут всё просто, — с какой-то злой иронией ответил он. — Или случайность, или же русские нам дают понять, что не согласны с вторжением на их землю.

Да что ты говоришь! Вот неожиданность, правда?

— И что теперь? Я слышал кое-кто предлагает сжечь деревню вместе с населением, — осторожно поинтересовалась я.

— Когда Вильгельм вернётся из госпиталя, будет разбирательство, — нехотя ответил Фридхельм. — Я знаю далеко не все его решения.

Что правда, то правда. Вилли скорее опять пошепчется с гауптманом, обсуждая, как наказать русских диверсантов, чем будет обсуждать такие вопросы с мягкотелым братом.

— Может, это всё-таки случайность, и местные не при чем, — понимая, что вряд ли моё слово имело вес, всё же заявила я.

— Не думаю, — меланхолично отозвался Винтер.Ах, ты зараза, не думает он. Вроде как, пацифист, жалеешь тут всех, а теперь так, значит? — Зло всегда порождает ответное зло.

Я молчала, выразительно поглядывая. Ну давай, продолжай, умник. До чего ты там ещё додумался?

— Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. Если долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

О как, мы оказывается Ницше любим? Я всем видом показывала, что совсем не врубаюсь в то, что он мелет.