— Это элементарная биология, — надеюсь, учебники тридцатых не сильно отличаются в этом плане от тех, по которым училась я. — Про пестики-тычинки помнишь? Вот и у людей примерно также.

Но самое смешное, что стоило мне нацепить юбку и худо-бедно начать краситься, эти дурики словно очнулись, что я оказывается баба, а не бесполый «зайчонок». Первым моё преображение заценил Файгль — я частенько ловила его вроде как случайный взгляд, если не в декольте, так на коленках.

— Я рад, что вы вняли моим советам, Эрин. Женская форма вам очень идёт.

Я привычно состроила смущённую моську, мысленно прикидывая, долго ли ещё он будет зависать над моим столом. Меня уже скорее всего ждёт Фридхельм. Файгль бросил быстрый взгляд за окно и загадочно улыбнулся:

— Вы позволите личный вопрос?

Ну валяй, не факт конечно, что я отвечу правду.

— Вы не хотите воспользоваться, пока есть возможность, относительным затишьем? Рейху безусловно нужны смелые солдаты, но не стоит забывать и о том, как важна крепкая здоровая семья.

Тебе-то что с того, так охота салатиков на свадьбе поесть? Я заметила, что Вилли чуть насмешливо выгнул бровь, с преувеличенным интересом прислушиваясь к нашей беседе. Зараза, небось кайфует, наслаждаясь моей реакцией, учитывая, сколько раз я троллила его.

— О, мы конечно думали об этом, — лучезарно улыбнулась я. — Но предпочитаем дождаться отпуска. Не хотелось бы второпях расписываться. Всегда мечтала, чтобы в такой день со мной были близкие и друзья.

Может, добавить драматичности, мол без благословения папеньки под венец ни-ни? Нет, переигрывать не стоит, всё-таки это не восемнадцатый век.

— Видите, Вильгельм, как бывают жестоки женщины? — шутя спросил Файгль. — Могут заставить нас мучиться долгим ожиданием.

— Вы правы, а ещё они зачастую не могут решить, чего хотят, — Вилли выразительно посмотрел на меня.

Это такой тонкий намёк, что я морочу голову его брату? Сама виновата, слишком много тогда ему всего наговорила. Он же уловил лишь главную суть — замуж я выходить не спешу, потому что пока не уверена.

— Ну знаете, мужчины тоже бывает такое творят, что диву даёшься.

Если Винтер думает, что меня можно безнаказанно стебать, то очень ошибается. Я конечно первая нарушила перемирие, не удержавшись тогда в ресторане.

— Тайком вздыхают за одной дамой, а целоваться почему-то идут к совершенно другой, — Файгль заинтересованно зыркнул в мою сторону, затем снова на Вилли, но конечно же увидел лишь ботоксно-спокойные мордахи.

Я вышла на крыльцо, раздосадованно отметив, что Фридхельм меня не дождался. Ну ничего, схожу пока на обед, может, в столовке и встретимся. По привычке я слегка задержалась перед приоткрытой дверью. Мало ли, вдруг там что-то важное обсуждают, а я не в курсе?

— Заметили, как в последнее время похорошела наша малышка? — кто это там такой умный? Каспер?

— Ну, а что вы хотите? Вон что с людьми делает любовь, — ответил Крейцер. — Они с Винтером оба словно в облаках витают.

— Угу, а ещё обжимаются при каждой возможности, когда думают, что никто не видит, — хохотнул Шнайдер. — Сложно, что ли, добраться до постели?

— Не завидуй, — Кох, умничка, единственный из этих сплетников не стал смаковать сочные детали.

— Хорошо тебе говорить, ты вон в каждом селе умудряешься кого-нибудь закадрить.

— Да какое там закадрить? Пару раз помог принести из колодца воды.

— Ага, братец мой тоже вот так к одинокой вдовушке таскался, то якобы помочь наколоть дров, то управиться по хозяйству, — заржал Бартель. — А потом у неё ребёночек родился, копия наш Клаус, хотя он уверял, что они с ней только целовались.

— Видать, не тем он её целовал.

— Эй, вы вообще не забыли, что фюрер объявил славян неполноценным народом? — вмешался Хольман.

— Так никто же не собирается на них жениться и заводить детей, — ответил Шнайдер. — Но если нет приличных борделей, что теперь, становиться монахом?

— Не знаю, как вы, а я бы лучше закрутил с хорошенькой немкой, — по голосу я узнала нашего новенького. — Жаль, что фройляйн Майер уже занята.

— Это как посмотреть, — насмешливо протянул Хольман. — Обручального-то кольца на её пальчике нет…

Ну всё, пора прикрывать эту школу злословия.

— Твоё какое дело, замужем я или нет! — рявкнула я и возмущённо оглядела этих долботрясов. — И вообще, что за разговорчики? Вы сюда, если что, не трахаться, а воевать приехали. Нечем заняться?

— Эрин, ну чего ты так разозлилась? — Каспер состроил глазки пресловутого мультяшного котика.

— Ничего, — проворчала я, в глубине души понимая, что их достал перманентный сперматоксикоз. — И учтите, я прослежу, чтобы соблюдались правила установленные обер-лейтенантом, ясно?

— Вот и я им говорил, что не стоит связываться с этими славянками.

Как же меня бесит этот Хольман. Он даже не понимает, почему нельзя. Не потому, что насиловать — это плохо, а видите ли русские бабы для этого экстерьером не вышли.

— А с тобой вообще отдельный разговор, — я предостерегающе размазала его взглядом, но всё-таки решила ограничиться последним китайским предупреждением. — Уймись, пока я ещё прошу по-хорошему.

Есть мне резко расхотелось, и я вышла, решив подождать Фридхельма во дворе. Неприятно поежилась, доставая сигареты под навязчивым взглядом Хольмана. Я уже пробовала и отшить его по-жесткому, и пускала в игнор, но мальчишка с упорством барана уже которую неделю пытается ко мне подкатывать. Вечно крутится возле штаба, лезет с зажигалкой, стоит только достать сигарету, сыпет банальнейшими комплиментами, вроде как не замечая, что я давно и прочно в отношениях. А последний раз так вообще учудил.

— Рени, поторопись, опаздывать нельзя, — Фридхельм, обычно не имеющий привычки часами крутиться у зеркала, подвинул меня и придирчиво поправил воротничок кителя.

— Да что случилось? — я уже привыкла к тому, что внеплановые сборы обычно не приносят ничего хорошего. — Куда нас собирают на ночь глядя?

— Рени, — он удивлённо обернулся. — Ты сегодня смотрела на календарь?

Ну смотрела и что? Нынче у нас апрель, кажется, двадцатое. Ох ёб же ж твою мать, то-о-очно! У усатой сволочи сегодня день варенья! Надо было анонимкой послать пару ампул цианида в праздничной обёртке. Только я не поняла, при чём тут мы? Праздновать, что ли будем?

Ещё как будем, вон солдаты уже дерут глотки, распевая гимн. За штабом установили этакий алтарь — огромный портрет фюрера, заваленный цветочными вениками. Для командиров сколотили трибуну и развесили столько знамён и флагов, что аж глаза резало.

Ну, что я могу сказать? Более отстойного корпоратива на моей памяти ещё не было. Сначала мы час слушали мотивирующую речёвку именинника по радио, затем почти ещё столько же — от Файгля. Я едва сдерживалась, чтобы откровенно не зевать. Сказывался вечный недосып, но тут уж приходится выбирать: здоровый сон или крышесносный секс.

Наконец, официозная часть была закончена и началась банальная пьянка. По такому поводу даже расщедрились на шампанское. Ну, хоть какая-то польза от Адика есть. Я конечно, если требуют обстоятельства, могу пить даже самогон, но честно говоря соскучилась по более привычным вкусняшкам. Надо прихватить себе бутылочку, пока всё не вылакали. Мужикам пара бокалов шампанского ни о чём. Однофигственно полирнут его коньяком или шнапсом. А ещё мне дико хотелось есть. Полномасштабного застолья и тортика со свастикой я конечно и не ожидала, но хотя бы бутеров могли сообразить? Но это же немцы… Ужин по расписанию уже прошёл, усё, сосите чупа-чупс. Ничего, дома занырну в паёк. Закусывать шампусик тушёнкой — это конечно гастрономический изврат, но я же на фронте, можно всё.

— Шампанского? — Завидев меня, Хольман радостно ломанулся с бутылкой наперевес.

Я поморщилась. Желания общаться с ним не было от слова совсем. Я уж лучше прослушаю очередной политический опус Файгля. Но мальчишка настойчиво цапнул меня за локоть.